Кровь богов

Перед глазами все потемнело. У меня перехватило дыхание, сердце быстро билось от адреналина. Без всякого сочувствия богиня посмотрела на меня. В ее глазах не было ни капли человечности. Она убьет меня! Ко мне подступила паника, когда осознание этого пощечиной ударило меня. Моя мать убьет меня в таком состоянии мгновенно и безо всякого сожаления. В моменты вроде этого она была не моей матерью, а богиней. Если она хочет, она вытащит из меня последние мысли, пока мое сердце не остановится от напряжения. Я в панике попыталась поднять руку и ослабить ее хватку на своем подбородке, но даже дышать было тяжело. Я чувствовала, как мои воспоминания вытекают из моей головы. Чувствовала, как мозг растворяется в пустоте, пока перед моими глазами не появилось изображение, намного более четкое и ясное, чем все остальные. Афродита тоже его видела. Ее ногти испуганно разодрали кожу на моей щеке. Перед нами возник портрет красивого молодого человека с темно-синими волосами. На секунду я вдохнула запах озона, увидела маленькие молнии в его волосах. Его присутствие, пусть и было лишь воспоминанием, ошеломило меня так же сильно, как и несколько часов назад. Его окружала захватывающая дух аура могущества. Парень нахмурился. Его серые глаза были холоднее льда, и он, кажется, тоже наблюдал за нами.

– Боги милостивые! Он… – слышала я голос Афродиты словно в нескольких километрах от меня. Слова глубоко проникли в мой разум. В моей голове что-то зашевелилось. Его лицо исказилось в злой гримасе, а на его алебастровой коже сверкнули молнии.

– Отпусти ее! – зарычал юноша.

Его голос словно гром пронзил мой разум, и он задрожал, словно от удара молнией. Мы с Афродитой одновременно вскрикнули. Богиня любви убрала пальцы с моей кожи. Ее присутствие плотным потоком вытекло из моей головы. Я, задыхаясь, глотала ртом воздух. Перед моими глазами плясали темные пятна. Боль утихла, оставив после себя лишь учащенный пульс. Мои воспоминания беспорядочно путались между собой. Мне стало дурно, когда Афродита оттолкнула меня от себя. Ее глаза были круглыми от удивления, губы приоткрылись, она глубоко вдыхала и выдыхала.

Магия продолжала виться вокруг ее идеального тела гневными порывами, заставляя ее внешность меняться. Рядом с ней, в ужасе уставившись на нас, стояли мои сестры. Даймонд стала белее снега, Опал выглядела так, словно в любое мгновение с криком упадет в обморок. На гостиную опустилось гнетущее молчание.

– М-мама? – спросила я, сглатывая горьковато-сладкий вкус крови.

В глазах богини отразилось отчетливое желание убивать. Ее тело все еще дрожало, переключаясь с одной внешности на другую.

– Что ты сделала? Ты маленькая, паршивая… – начала она, как вдруг чья-то нежная рука легла ей на плечо.

– Мама, я думаю, Ворриор усвоила свой урок. Она пойдет в свою комнату и не покинет ее следующие несколько дней. Я тебе это обещаю! – смело улыбнулась Даймонд.

Богиня прищурилась. Тем не менее слова Даймонд и ее спокойный голос вернули ее на землю. Ее внешность перестала меняться так быстро. В моих ушах что-то щелкнуло, как будто выпуская давление из моей головы. Воздух наконец мог снова беспрепятственно проникать в мои легкие.

– Мама, с тобой все в порядке? – спросила шокированная Руби.

Казалось, она не заметила предупреждающий взгляд, которым ее окинула Даймонд. Голова богини тут же повернулась к дочери. Ее волосы стали черными, как и ее глаза.

– Не смеши меня, я же богиня! – прошипела она, и Руби отшатнулась, успокаивающе поднимая руки.

– Я… конечно, мама! – заикалась Руби, но Афродита, игнорируя ее, повернулась ко мне.

От взгляда, который она на меня бросила, у меня чуть не случился заворот кишок.

– Ты больше никогда не выйдешь из этого дома, Ворриор! Ты пойдешь в свою комнату и останешься там. Ты будешь держаться подальше от всех выходов и окон этого дома, а еще я запрещаю тебе говорить с кем-либо. Я понятно выражаюсь?

Я кивнула, дрожа от страха.

– Я не выйду из своей комнаты, – хриплым голосом сказала я.

– И? – спросила богиня обманчиво мягким тоном.

– Я ни с кем не буду обсуждать сегодняшний день.

– Именно так. Твой отец был достаточно любезен, чтобы послать нам несколько церберов, чтобы все оставалось как есть.

Ее улыбка могла заставить любого адского пса бежать без оглядки. По моей спине пробежали мурашки.

– Даймонд, позаботься о ней! – сказала Афродита моей сестре. Та молча кивнула и опустила глаза.

– Замечательно, а теперь я вернусь на Олимп. – Сморщив нос, она стряхнула воображаемую пыль со своей одежды. По комнате распространился запах жженого сахара, и богиня исчезла во вспышке света.

Ошеломленная, я сидела на диване, чувствуя, как горячие слезы текут по моим щекам. Теплая кровь склеила мой нос и несколько прядей волос, которые выскользнули из-под капюшона.

– Ну хватит, Ворриор! Прекращай плакать, вытри с лица эти отвратительные сопли и прикройся. Выглядишь ужасно.

Резкое замечание Даймонд прервало мое шокированное состояние. Когда я посмотрела на нее, она протянула мне носовой платок.

– Спасибо, – выдохнула я, натянув капюшон и прижав платок к лицу.

– Ее практически расчленили, – захихикала Опал, бросив на меня жалостливый взгляд. – Это просто позор.

– Заткнись, – огрызнулась в ее сторону Даймонд, строго глядя на меня. – Вставай и иди в кровать, Ворриор, и смой с себя эту кровь.

– А кровь ли это вообще? – спросила Руби, поморщив нос, когда я встала с диван, едва передвигая непослушными конечностями.

– Разумеется, это кровь, – слабо пробормотала я, морщась от резкого звука своего собственного голоса.

– А с каких пор она серебряная? – упрямо спросила Руби, заставляя меня изумленно взглянуть на носовой платок.

– Это… – Слова застряли у меня в горле.

– Это похоже на ртуть, – удивилась Даймонд, наклоняясь ко мне. – Дай посмотреть!

– Что? Нет! – Я испуганно вздрогнула от ее любопытного прикосновения и смяла платок.

– Ворриор! – предостерегла меня Даймонд, строго глядя на меня своими кристально-голубыми глазами. – Если с тобой что-то не так, мы должны как можно быстрее сообщить об этом на Олимп.

– Ты что, с ума сошла? Мать меня убьет! Со мной все в порядке!

– Но если…

– Никаких «если»! – Наши ядовитые взгляды встретились. – Ничего не случилось! И если вам хоть немного меня жаль, позвольте мне, пожалуйста, уйти спать! Сегодняшний день был не очень приятным.

Даймонд нерешительно поджала губы, пронзив меня очередным ледяным взглядом. Даже стоять на ногах мне стоило неимоверных усилий. Мои силы быстро покидали меня. День казался мне просто бесконечно долгим.

Наконец светловолосая красавица кивнула, а черты ее лица приобрели неожиданно мягкое выражение.

– Хорошо, Ворриор. Иди наверх. Но прислушайся к Афродите. Не выходи из комнаты, иначе я не смогу тебя защитить.

– Я не буду выходить, – пробормотала я, оставляя трех девушек стоять в гостиной, и ступила по мраморному холлу.

Изогнутая лестница вела к спальням. Дом моей матери, как и дом Аида, был свидетелем десятков прошедших столетий. Он был построен на рубеже веков и с тех пор лишь изредка оснащался плодами новейших технологий. Высокие стены были украшены штукатуркой кремового цвета. Повсюду на стенах висели картины, изображающие богиню любви. Предметы искусства давно ушедшей эпохи представляли мою мать в самых разных ипостасях и с самыми разными лицами. На ее губах всегда была соблазнительная улыбка. Ни одна из этих картин не показывала, насколько опасной любовь была на самом деле. Несколько минут, что я шла из гостиной в свою комнату, были словно посещение музея. Каждый мой мучительный шаг длился бесконечно долго, и я цеплялась за перила из черного дерева. Я буду еще несколько дней страдать от последствий неожиданно сильного гнева моей матери, не говоря уже о моем столкновении с цербером сегодня днем.

Быть ребенком богов не очень-то легко. Но быть ребенком любви и смерти – просто отвратительно. Даже без моего недостатка. Самые красивые и могущественные дети могут хотя бы надеяться, что их возьмут на Олимп, где они смогут быть слугами или фаворитами богов. Менее удачливые из нас должны радоваться жизни в вечной тени гламурного мира и искать свое счастье в мире смертных или в Подземном мире. Уровень преступности среди детей богов был невероятно высок. Многие из них были членами мафии или занимались политическими вопросами в человеческих правительствах. Для меня все эти пути были закрыты. Олимп меня не принимал, а для мира смертных я представляла слишком большую опасность. По сути, мне оставался лишь Аваддон, но я даже не хотела думать о том, каким бы было мое будущее там. Мои глаза горели, и я ненадолго остановилась на месте. Возможно, мне стоило взять с собой Мэдокса и на несколько лет уйти в подполье. Я всегда хотела быть принцессой. Мэдокс, кстати, тоже. К сожалению, наши шансы стать теми, кем мы хотим, становились все меньше. Мы могли полететь на Бали и научиться погружаться под воду. Но нет, ведь я не могла носить купальник. Черт возьми. Я прикусила губу и продолжила идти наверх. Возможно, идея провести некоторое время в своей комнате была не так плоха. Я была просто ходячей катастрофой! Абсолютно вымотанная, я наконец оказалась в своем личном царстве. Я даже не удосужилась включить свет. Глаза все еще жгло, поэтому я сняла обувь и упала на кровать вниз лицом. Теперь я могла лишь молиться о том, чтобы заснуть быстро и не увидеть кошмаров.

Глава 6

Уж лучше бы мне снились леденцы и пукающие радугой единороги!

– Ты все испортил!

– Я знаю…