Оценить:
 Рейтинг: 3.5

Угрюмое гостеприимство Петербурга

<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 >>
На страницу:
18 из 19
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Несмотря на все свои амбиции, на все свои устремления, Герман оставался человеком чести, а потому чурался близости с кем-то ради наживы. Но общество Петра Андреевича было ему приятно. Или он сам убедил себя в этом?

Приглашение на ужин в дом на Конногвардейском бульваре было для Германа подарком судьбы. Он желал этого, но и боялся. А вдруг Петра Андреевича нет дома? Вдруг он забыл о своем приглашении? Вдруг дворецкий с позором выставит его за дверь, а то и, чего доброго, с лестницы спустит? А вдруг старый князь решил повременить с отъездом? Ведь у Петра Андреевича даже не было домашнего адреса Германа, чтобы предупредить (Герман стеснялся признаться, что живет в самом конце Садовой).

Примерно такие мысли занимали губернского секретаря, когда он ехал в нанятой на последние деньги коляске, чтобы не промокнуть под проливным дождем.

Без четверти шесть Герман Шульц постучал в дверь особняка Суздальских. Ему открыл мрачный дворецкий, вышедший из Екатерининской эпохи. Он смерил молодого человека оценивающим взглядом и высокомерно осведомился:

– Чего надо?

– Я пришел в гости по приглашению князя Петра Андреевича, – ответил Герман сконфуженно. Он, хоть и привык к презрительному отношению, слегка опешил перед неприкрытой грубостью дворецкого.

– По приглашению? – недоверчиво спросил дворецкий. – Кто таков?

– Губернский секретарь Герман Модестович Шульц, – отрекомендовался молодой человек.

– Ну пойдем, губернский секретарь, – сказал напыщенный дворецкий и препроводил Германа в приемную.

Там дежурил молодцеватый лакей, который с удивлением воззрился на гостя.

– Лука, – сказал ему дворецкий, – тут вот к его сиятельству Петру Андреевичу пожаловал… губернский секретарь, – он презрительно махнул в сторону Германа, – с ним посиди, пока я доложу.

Самодовольный дворецкий удалился, оставив Шульца в обществе недружелюбно настроенного лакея. Герман огляделся. Он сидел на бархатном диване в богато обставленной комнате с многочисленными бронзовыми канделябрами, изображавшими греческих воинов. А свечи, горевшие в этой передней, – Герман никогда не видел таких дорогих свечей: никакого потрескивания, никакого запаха. На стене висело полотно известного голландского художника, на котором изображен был Гектор, собирающийся на битву с Ахиллом. Теперь, только теперь Герман увидел, что такое княжеский особняк изнутри.

Прошло минуты три, дворецкий вернулся.

– Пожалуйте, ваше благородие, – учтиво произнес он и вежливо препроводил Германа в кабинет Петра Андреевича.

– Дружище! – воскликнул князь, когда Шульц вошел. – Рад тебя видеть, проходи!

Герман прошел. Он был в просторной комнате, обставленной старинной мебелью. Присмотревшись повнимательнее, Герман разглядел в ней мебель старую, давно вышедшую из моды и отслужившую свой век, но тем не менее сделанную на славу и еще вполне пригодную для использования. На стене висело выцветшее полотно, с которого строго взирал седой Бог, окруженный великими былых эпох и поколений. На противоположной стене висела картина – авторская копия полотна «Охота на медведей». Стол был дубовый, монументальный, ему было лет сто по крайней мере. Перед ним – два кресла, обтянутые кожей, друг против друга. А за столом стоял неимоверного размера гигантский стул с высокой спинкой.

Петр Андреевич сел в одно из кресел и сделал жест рукой, предлагая Герману сесть против. Когда тот опустился в кресло, князь сказал:

– Прости меня, я не мог тебе написать.

– Что-то случилось? – взволнованно спросил Герман.

– Да, случилось, – ответил князь. – Отец сегодня велел пригласить в гости человека. Он… это приватный разговор.

– Так, значит, лучше мне уехать.

– Герман, дружище, прости, но я…

– Не надо, – сказал Герман, – я понимаю: у господ свои дела.

Сказав это, Шульц поклонился и направился к выходу.

– Герман, ты все неправильно понял! – крикнул князь ему вслед. – Герман, постой!

Но Герман уже закрыл дверь с обратной стороны. Напольные часы с выцветшим циферблатом пробили шесть раз. «Уже шесть, сейчас пожалует лорд Редсворд, – подумал Петр Андреевич, – бьюсь об заклад, он будет в срок».

Князь вышел из кабинета и направился в сторону библиотеки, где в массивном дорогом кресле уже успел расположиться его отец. Одновременно с ним в «храм знаний» пожаловал дворецкий Валентин.

– Ваше сиятельство, к вам джентльмен с визитом, – доложил он и подал Андрею Петровичу серебряный поднос, на котором лежала визитная карточка Ричарда.

– Проси, – ответил князь, взмахнув рукою.

* * *

Ричард сидел в приемной и пытался предугадать, что такого секретного хочет сказать ему старый князь Суздальский. В голове его гнездились догадки и подозрения, одна безумная мысль сменялась другой, уже совсем неприличной, и все же он был далек от хоть какого-то понимания вопроса: зачем все эти тайны?

Войдя за дворецким в комнату, он очутился в просторной библиотеке, исполненной в лучших английских традициях. Стеллажи с книгами были до того высоки, что занимали два этажа. На одном стеллаже Ричард увидел знакомые имена: Аристотель, Гомер, Платон, Аристофан, Эсхил, Сократ, Архилох – труды еще многих других великих греков присутствовали здесь. Соседний стеллаж был полон латыни: Вергилий, Цицерон, Гай Юлий Цезарь, Апулей – и прочие столь ненавистные Ричарду римляне надменно золотились корешками. Библиотека была полна классической литературы, но присутствовали здесь и современные авторы: Уолтер Скотт, Оноре Бальзак и Гоголь. У окна стоял письменный стол, а в центре комнаты находилось несколько кресел. В одном из этих кресел сидел набивавший трубку Петр Андреевич, а другое было занято старым князем.

Это был человек несгибаемый – об этом можно было судить хотя бы по тому, что восьмидесятилетний возраст не смог хоть немного ссутулить Суздальского. Изборожденное морщинами неподвижное лицо и острый взгляд выцветших волчьих глаз, искрящихся безудержной силой, придавали старому князю вид несокрушимого колосса, каковым он, судя по царственной манере держаться, не только считал себя, но и являлся. Увидев Ричарда, он отложил в сторону «Северную пчелу», ласково улыбнулся и по-отечески произнес:

– Садись, сынок, давай поговорим.

Ричард сел. Князь продолжал:

– Как повзрослел, как возмужал, уж точная копия отца.

– Я помню, князь, вы приезжали к нам, – сказал Ричард, и сказал это не столько с тем, чтобы показать князю, что помнит и признает его, сколько с тем, чтобы сказать уж что-нибудь. Кроме Дмитрия, близкого друга маркиза, никто в Петербурге не говорил ему «ты». Но царственность, степенность разговора, бескрайняя, безудержная мощь, из которой весь был соткан хозяин дома, казалось, давали ему право говорить на ты с самим Господом Богом.

– Ты помнишь: это славно, – отвечал Андрей Петрович. – А сколько же тебе тогда лет было? Четырнадцать? Пятнадцать?

– Где-то так, – согласился маркиз, – во время вашего последнего визита.

– Как быстро пролетело это время… – задумчиво протянул Андрей Петрович, – теперь ты стал совсем как Уолтер, когда он был моложе. А твой отец – мой очень близкий друг. Я никогда не забуду, как он впервые явился в Зимний дворец на аудиенцию к императору. Александр встал и горячо пожал ему руку, а Уолтер сразу же сел в кресло, приглашая царя последовать его примеру. Да, твой отец – великий человек.

– Разве великие люди способны на предательство? – осведомился Ричард, поминая письмо, полученное от отца.

– Предательство? О нет, сынок, никогда, – серьезно говорил Андрей Петрович, – но всякий человек способен сделать глупость. И всякому случается оступиться. Мы все не идеальны, железных сердец не существует. Порою и сильнейшие из нас проявят слабость.

– И даже вы? – удивился Ричард.

– Конечно, даже я, – ласково ответил Суздальский. – Главное, никогда не жалеть о совершенных промахах, ошибках. Никогда не терзать себя за проявленную мягкость характера, нетвердость духа… Твой отец никогда не сожалел.

– О чем не сожалел? – спросил Ричард. – Скажите мне, прошу вас, что он сделал? Я получил письмо. Он пишет, что предал графа Воронцова, что в Петербурге ему все, кроме вас, враги…

– Увы, он прав, мой мальчик, это так, – сказал Суздальский.

– Но почему? – не унимался Ричард.

– Случилось так: однажды он не смог преодолеть запретные желания. Они его поработили, завлекли в свой коварный омут, сделав своим рабом. Твой отец порвал связывающие его цепи и уже почти вырвался, когда искушение совсем близко подошло к нему… и он не устоял, его сразило наповал, он, словно детский кораблик из картона, попал в океанский шторм, из которого нет спасения даже фрегату.

– Но что он сделал? – настаивал Ричард.

– Я не могу сказать тебе этого, мальчик мой, – произнес старый князь. – Твой отец просил до поры сохранить эту тайну. На мой взгляд, это не выход, ведь рано или поздно ты должен будешь узнать всю правду. Однако я не буду судить Уолтера – это его тайна, и он ею распорядился по собственному усмотрению.

<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 >>
На страницу:
18 из 19

Другие аудиокниги автора Степан Алексеевич Суздальцев