Моя тюрчанка

Моя девочка соскочила с кровати, на ходу поправляя непослушные волосы, натягивая трусики и футболку, и устремилась к двери. Скоро Ширин была уже на кухне: оттуда донеслись шум льющейся из-под крана воды и грохот посуды.

Вняв совету милой, я еще повалялся на кровати, без всяких мыслей. Мне было хорошо, как цветку, на который пролился благодатный весенний дождь. Немножко отдохнув, я встал, оделся, взял под мышку книгу «Махабхарата. Избранные сказания» и отправился вслед за моей девочкой.

Ширин, стоя у раковины, чистила картошку.

– Хочешь, – спросил я, удобно устраиваясь на стуле, – я продолжу тебе читать?..

– Хочу, – с милой улыбкой ответила моя девочка.

Я открыл книгу и начал читать. Снова перед глазами моими поплыли образы величественных многоруких богов, восседающих на облаках либо в раскрывшихся бутонах лотосов; грозных боевых слонов, беспощадно топчущих вражескую пехоту; зубастых демонов-ракшасов, жадно пожирающих еще теплые трупы убитых воинов. Моя звездочка, как ни занята была стряпней, слушала внимательно. Иногда, не расслышав стих, просила повторить несколько последних строчек.

Я читал до тех пор, пока моя милая не подала на стол. В фарфоровых тарелках – пожаренная до румяной корочки картошка с кубиками мяса, колечками репчатого лука и дольками помидора. На отдельном блюде Ширин разложила бутерброды: одни – с сыром и маринованными огурчиками, другие – с беконом. От чашек поднимался аромат зеленого чаю с нотками то ли ананаса, то ли манго.

Моя девочка подготовила настоящий пир. Картофель я сам худо-бедно в силах был пожарить. Но все, что я мог к нему добавить – это консервированный цыпленок, килька в томатном соусе или какая-нибудь третьесортная тушенка. Моя же милая перемешала картошку с аппетитными кусочками свинины, а еще с помидором и луком. А бутерброды?.. У меня так и потекли слюнки, заурчало в желудке.

За едой мы шутили, смеялись, рассказывали друг другу анекдоты. Быстро уничтожив картофель и бутерброды и запив все чаем, мы – прихватив c собой шоколадных и карамельных конфет – вернулись в спальню и устроились с ноутбуком на кровати, чтобы расслабиться за просмотром не сильно интеллектуального фильма.

В итоге мы посмотрели три киноленты подряд.

Одна была «исторической драмой» о походе Ганнибала в Италию. Этот фильм стоил нашего внимания хотя бы благодаря батальным сценам, в которых были задействованы тысячи людей, переодетых в гоплитов и триариев. Но вот диалоги подкачали: римские сенаторы в тогах, центурионы в латах, карфагенские военачальники и жрецы толкали свои патетические речи с какой-то вымученной театральностью.

Следующий фильм был ужастиком: семья – муж и жена с двумя дочками-подростками – вселяется в двухэтажный коттедж, унаследованный от скоропостижно скончавшейся бабушки. Зря, зря бедолаги не поверили слухам, что старушенция-то – с виду одуванчик – была знахаркой, заклинательницей духов и баловалась некромантией. Коттедж, в котором громко скрипели половицы, мигал свет и сами по себе захлопывались ставни, как оказалось, буквально кишел демонами, не обретшими покой призраками умерших и прочими потусторонними сущностями.

По задумке режиссера, фильм должен был пугать – так, чтобы кровь стыла в жилах. Но звонкий, переливчатый, мелодичный смех Ширин превратил хоррор в комедию. Белыми тенями, парящими в десяти сантиметрах от пола в темной комнате, мою девочку было не устрашить; как и зелеными зубастыми демонами, у которых торчали из голов по три кривоватых рога. Милая с проницательностью матерого кинокритика угадывала сюжетные ходы, которыми режиссер и сценарист надеялись пощекотать зрительские нервы – и весело хлопала в ладоши.

Я почти перестал следить за происходящим на экране. Куда интересней мне было наблюдать за реакцией моей девочки на фильм. А Ширин откровенно забавлялась. Она говорила, что рогатые демоны и черти не могут быть опасны: ведь всем, кто хотя бы держал в руках школьный учебник биологии, известно, что животные с копытами и рогами питаются только листьями и травой и не представляют угрозы для человека. А привидения?.. А что привидения?.. Видно же, что это чудики, нацепившие балахоны. Только малых деток и могут напугать. Дуралеи даже не потрудились нитки подобрать под цвет ткани, из которой штопали свои шутовские наряды: если приглядеться – отчетливо видно, что белые балахоны сшиты черными нитками.

Жанр третьего выбранного нами фильма был обозначен как «семейная психологическая драма». Сюжет вертелся вокруг пары тридцатипятилетних. Брутальный муж и яркая модница-жена живут в частном доме за городом, выращивают во дворе цветы и любят в выходные погонять на мотоцикле. Ездят на работу каждый на своем авто. Муж – финансовый аналитик в многопрофильной корпорации. Жена – старший менеджер сети салонов, продающих духи и косметику.

Супруги часто заказывают еду в китайском ресторанчике. И даже иногда, как благодарные клиенты, отправляют поздравительные открытки хозяину ресторанчика дедушке Лю Баню. Еще супруги без ума от своего желтого, упитанного кота Валтасара. Котяра – полноправный член семьи. У него своя лежанка, когтеточка и куча игрушек: разноцветные шарики, нечто вроде воланчиков, заводные пушистые мышки, резиновый ежик. В одной миске у Валтасара не переводится влажный, а во второй – хрустящий сухой корм; и в третьей – свежая водица. Когда муж и жена, сидя на кожаном диванчике, смотрят вечерние новости или хентай (да, эта сладкая великовозрастная парочка из заплывших легким жирком верхов пресловутого среднего класса потребляет мультяшное японское порно), толстый, как барабан, Валтасар мурчит на коленях у хозяйки. А та чешет четвероногому домчадцу за ухом.

Жизнь супругов была бы безоблачной идиллией, если б не одно веское «но». Как настоящий состоявшийся мужчина, мистер финансовый аналитик хочет детей. Так сказать, бессмертия своего генетического материала через извержение спермы. И мадам старший менеджер, вроде бы, не против, но… Но она ничего не может поделать: она до зеленых чертиков боится родов, даже с кесаревым сечением. И из этой почвы произрастают скандалы, которые закатывают друг другу муж и жена.

Доходит даже до того, что женушка бьет в истерике посуду, а муженек выплескивает благоверной в лицо чашку холодной воды. Муж и жена орут друг на друга, надрывая голосовые связки – так что слышно, наверное, соседям через дорогу, а перепуганный Валтасар, поджимая треугольные уши и нервно помахивая хвостом, прячется под кровать.

Поняв, что «запутались», супруги идут к психологу – элегантной даме в квадратных очках, в черной юбке и с брошкой на груди. Психолог учит парочку «слышать друг друга», «вместе искать пути решения проблемы, а не усугублять конфронтацию», напоминает, что «брак – это работа». Обещает порекомендовать мадам старшему менеджеру высококлассного специалиста-психоаналитика, который снимет страх почтенной леди перед родами.

Но увещевания госпожи с брошкой не очень помогают. Проходит три дня, а жена все не отваживается позвонить тому специалисту по работе со страхами, телефон которого дала психолог. И в один из вечеров муж не выдерживает. Бьет кулаком по столу (так, что обычно ленивый и малоподвижный Валтасар реактивным самолетом уносится с кухни) и, гневно сверкая глазами, почти бегом покидает дом. «Дорогой, ты куда?..» – зовет с порога жена, у которой распухли от слез глаза. Но муж не отвечает. Через минуту до нее доносится шум колес: на своем белом авто муж выруливает из гаража и уносится в догорающие сумерки.

По темному небу плывут грязно-серые облака. Мимо уходящей в бесконечность трассы проносятся аккуратные, точно игрушечные, домики. Закусив от ярости губу, господин финансовый аналитик вертит баранку и не перестает давить на газ. Наверное, этот разозленный мужчина уничтожил бы сейчас весь мир, если б мог.

Наконец ущемленный в своем праве быть папашей брутальный красавчик останавливается на заправке, чтобы пополнить бак железного коня. К вышедшему из авто размять ноги «бруталу» тотчас прилепляется, как жвачка, молодая особа женского пола. В луче фонаря девушку можно хорошенько разглядеть: чрезмерно большие кроваво-красные силиконовые губы, туфли на невероятно высоких каблуках, топик и мини-юбка, которая, как в анекдоте про буржуазную прессу, «показывает все, но скрывает самое главное». Перед нами явно представительница «древнейшей профессии».

«Не хочешь развлечься, милый?..» – бросив недокуренную белую тонкую сигаретку на асфальт и выдохнув голубой дымок, шаловливо интересуется «девушка с заниженной социальной ответственностью» у финансового аналитика.

«Настоящего мужика» не надо уламывать. Неизвестно, где были его чувства к жене, с которой качок прожил около тринадцати лет, когда «брутал» посадил «ночную бабочку» в машину и повез в ближайший отель. В номере дешевой гостиницы – почти спартанская обстановка. Кровать, стол и стул; на тумбочке – в качестве подарка от администрации – бутылка минералки и упаковка презервативов. Наш «брутал» – решивший, похоже, «отомстить» жене – хватает случайную партнершу за огненно-рыжие волосы и бросает на кровать. Выпрыгивает из штанов и приступает к делу. Он пробует с проституткой чуть ли не все позы «Кама-сутры»; продажная девушка только ахает и повизгивает.

Заработав приличные деньги, путана отчаливает. Оставшись в номере один, финансовый аналитик допивает минералку и, вытирая рот, удовлетворенно крякает. Гнев на жену испарился, кажется, без следа.

Выйдя из гостиницы, крутой «брутал» садится в авто и едет домой. Ночь уже набросила на мир свой покров; свет льют только выстроившиеся вдоль трассы одноглазые одноногие фонари. Одолев километры дороги, финансовый аналитик ставит машину в гараж и заходит в коттедж. Навстречу блудному (во всех смыслах – ха!..) мужу выбегает заплаканная растрепанная жена, повисает у дорогого супруга на шее и шепчет: «Милый, милый!.. Прости меня, прости!.. Я позвонила тому специалисту и записалась на прием. Завтра, завтра я пойду к доктору. Он поможет мне преодолеть мой страх… И тогда – тогда мы запланируем ребенка!..».

Муж улыбается и прижимает жену к себе. На мягком широком диване супруги устраивают, что называется, «примирительный секс».

Дальше пара живет душа в душу. Жена исправно посещает специалиста по снятию страхов. А муж чуть ли не каждый вечер приносит благоверной бутылку шампанского в ведре со льдом, бутерброды с красной икрой на расписном подносе, букеты пунцовых и белых роз. Женщина, наконец, беременеет. По настоянию мужа, который сильно волнуется, чтобы все протекло на пять с плюсом, она проходит полное медицинское обследование, сдает анализы.

И что бы вы думали?.. Медики сообщают мечтающим о ребенке супругам нерадостную новость: будущая мама больна опасным венерическим недугом, из-за чего плод не сможет развиваться нормально. Самая верная рекомендация: сделать аборт. Откуда болезнь?.. Эта болезнь передается только половым путем. Дама возмущена: «Как?! Что еще за венерическое заболевание, если я сплю только с мужем?..». Она требует мнение другого врача. А муж – тот молчит в тряпочку.

Но и второй, и третий врач, как сговорившись, твердят одно: «У вас опасное заболевание, передающееся половым путем». Тогда-то несчастная жена начинает тормошить мужа: «Ты изменял мне, мерзавец?.. Изменял?..». Всплывает неприятная правда. Правда – это половинка скорлупки кокоса, болтающаяся на поверхности озера лжи и, как бы нам иной раз ни хотелось, не идущая ко дну. Муж падает на колени и кается: мол, всего один раз, когда был дико на тебя зол, я провел время с проституткой. О, я не знал, что это разрушит мою же мечту о ребенке!..

Я думал: Ширин посмеется и над этим фильмом. Но она только покачала головой и сказала:

– Умеют же люди сами себе создать проблемы. Нет, честно: по-моему, богачи, у кого все есть, мастера изобретать поводы для ссор и переживаний. Эти господа настолько распухли от сытости, что нуждаются во все более и более острых ощущениях, чтобы просто почувствовать себя живыми.

Я не мог не согласиться с моей девочкой – и поневоле понурился. Вот посмотрели мы кино – по замыслу режиссера, тяжелую психологическую драму. И убедились: ни режиссер, ни сценарист ничего не знают о действительных страданиях людей на зелено-голубом шарике, именуемом Землей. Господа производители кинолент из пальца высосали историю о том, как «мучаются» супруги-клерки, у которых два авто, собственный коттедж с цветником и любимый кот. Но какой режиссер или продюсер взялся бы увековечить в кадре юную пару бедняков – отверженного «психа» и «без пяти минут нелегалку» – которых отчаяние и сплошная череда жизненных неудач подталкивают к суициду?.. Нет, господ режиссеров, писателей, художников и прочих рабов музы интересуют принцессы, а не служанки; Венеры – хотя бы и безрукие – а не драящая полы уборщица; махараджи, а не чандалы. По-настоящему обделенные и униженные – не имеют собственного голоса.

Сердце мое екнуло при мысли о запланированном нами двойном самоубийстве. Дыхание чуть не остановилось; жадно, как рыба, я схватил губами воздух. Казалось: мир вот-вот, вместе с нами, рассыплется в труху.

Ширин точно угадала мое состояние. Она положила свою маленькую ладошку мне на грудь и с нежностью заглянула в мои глаза. Удивительно – но мне сразу стало легче. Если ты не евнух, магия женской ласки оказывает на тебя неодолимое действие.

– Приготовлю ужин, – сказала моя любимая. И, поцеловав меня, бодренько потопала на кухню.

Моя милая состряпала чудесный салат из политых майонезом долек помидора, огурца и из репчатого лука. К зеленому чаю подала шоколадные конфеты и мармелад. Сидя с чашкой ароматного напитка, Ширин рассказывала мне смешные случаи из своего детства.

Оказывается: утро твоей жизни может быть прекрасным даже несмотря на суровых и фанатично религиозных родителей; и несмотря, так же, на то, что ты не покидаешь пределы удаленного от городов аула, где – как и триста лет назад – царят жесткие патриархальные нравы. Моя маленькая звездочка бегала играть с другими девочками, да и с мальчиками, под сень плодовых деревьев, на главную аллею аула. Сколько было возни, смеха, а иногда обид и слез. Основными игрушками служили щепки и листья. Но какой восторг охватывал детвору, когда отец дарил пухленькому карапузу Азиму заводного динозавра, привезенного из города; или когда Нургуль выходила с новой куклой, которой можно было расчесывать волосы или заплетать косички.

Зимой малолетнюю Ширин неохотно выпускали на улицу. Так что покидаться с приятельницами снежками или слепить из снега медведя или барса удавалось лишь изредка. Дома было с дюжину книжек. Папа с мамой подсовывали дочке детский пересказ исламских преданий, но саму Ширин больше притягивала книжка о животных, полная цветных картинок; да еще увесистый томик волшебных сказок народов мира.

Любимая и меня попросила поделиться воспоминаниями о детстве. Я поскреб в затылке, точно это должно было разворошить мою окаменелую память. Вообще-то, мне было не особо по душе возвращаться мыслями в «золотые годы». Но моей милой я не мог отказать.

Ни в заводных стегозаврах и трицератопсах, ни в обязательных для мальчика машинках я не знал недостатка: мои родители – люди зажиточные – охотно баловали меня новыми игрушками. Я рос тихим молчаливым ребенком – что, пожалуй, устраивало папу и маму. Пока, закрывшись в комнате, я играл со своими плюшевыми тиграми и пластмассовыми самолетиками, родители могли спокойно заниматься своими взрослыми делами.

Проблемы начались, когда меня отдали в детский сад. Воспитательница говорила моим маме и папе: «Сынок у вас хороший. Послушный и собранный, как девочка». Но для сверстников, ходивших со мною в одну группу детсада, моя кротость олененка означала трусость зайчишки. Толкнуть или пнуть мальчика, который «чуть ли не девочкой родился», было для моих одногруппников делом чести.

Не тогда ли был нажат спусковой крючок моей психической болезни?.. Я стал плохо спать по ночам. Просыпался от кошмаров и плакал. Маме с трудом удавалось меня успокоить, чтобы я снова заснул…

Разговор, начатый на кухне за ужином, мы продолжили в постели, в спальне со шторами на окнах и погашенным светом. Мы плодотворно провели день: читали Махабхарату, сразились в шахматы, посмотрели три фильма и не один раз занялись любовью. По всему телу разливалась приятная усталость. Глаза слипались. Все же я, мобилизовав оставшиеся силы, приподнялся над моей девочкой и принялся щупать и целовать груди милой, недвусмысленно сигнализируя о своих намерениях.

Мы занялись любовью в четвертый раз за сутки.

Глубокой ночью я вдруг проснулся. Сердце мое дико стучало, со лба стекал пот, а руки и ноги дрожали. Я чувствовал себя как в каменном мешке, как на дне пересохшего колодца. Где не надо даже распрямлять полностью руки, чтобы упереться ладонями в противоположные стенки. Запрокинь голову – и не увидишь ничего, кроме куска ночного неба цвета чернил.

«Вам с Ширин осталось жить три дня!.. – как бы пульсировала в моем плавящемся мозгу жуткая мысль. – Три дня!.. Три дня!.. А потом вы наглотаетесь таблеток и умрете».

Меня охватила запредельная паника. Из горла вырвался сдавленный хрип. Я хотел разбудить свою милую, обнять ей ноги и униженно просить ее отменить наше самоубийство. Пожалуйста, Ширин!.. В моей квартире ты будешь, как в крепости, как монахиня в келье. Здесь до тебя не дотянутся кривые длинные когти миграционной полиции. Да и в супермаркет можно ходить спокойно: вряд ли в трех сотнях шагов от дома, в жилом квартале спального района, напорешься на жандармский патруль. А там, глядишь, поднакопим деньжат и купим у каких-нибудь жуликов фальшивую визу или разрешение на временное проживание. Наверное, многие мигранты так делают… Или, еще лучше, говорящая голова президента в телеящике объявит миграционную амнистию, как это было лет двенадцать назад.

Я прислушался к мерному дыханию милой. Она спокойно спала, слегка посапывая, будто ребенок; одеяло было натянуто под самый ее подбородок. Усилием воли я загнал свой позорный страх куда-то в уголок своего сердца. Положил руку на Ширин и не заметил, как снова заснул.

21.Цикады