Пробуждение

***

Он был подарком судьбы. В буквальном смысле. Выиграл место в лотерею! Международная Станция на Луне требовала огромного финансирования и сулила очень мало прибыли в обозримом будущем. Разговоры про колонизацию шли скорее для отвода глаз, и для мотивации команды. Это была даже не ложь. Так, отложенная надолго правда. Для привлечения средств со всей планеты были придуманы видео-дневники космонавтов, страницы в Сети, личные блоги. И, конечно, лотерея. Одно место в команде было вне политики, вне торговли стран и корпораций. Оно было «народным». Имеешь специальность, проходишь по здоровью – есть шанс быть первым жителем другой планеты.

Широкое освещение, по идее, должно было объединить землян вокруг миссии «Содружества», сделать его проектом человечества. Планетарная лотерея – вдвойне. Это удалось, отчасти. Работа Станции, как ни крути, остается работой. Мало драмы, мало слёз, мало шуток. Пристально за ними следили лишь группы энтузиастов. Порой огромные группы, миллионы людей. Но еще миллиарды даже не поднимали глаз к небу. Сам факт того, что подготовка базы на Луне собирала деньги таким образом, был тревожным звонком. Его слышали самые проницательные и дальновидные, что на самой Станции значило «все, кроме Олафа».

Этот сбор средств говорил о многом, заставлял ставить себе вопросы, которые старался забыть. Или положить в «русский авось», даже если ты немец. Когда их труд будет востребован? Если подготовка одной Станции заняла десятилетие. Кто их спасет в случае непредвиденных обстоятельств? Если полет длится недели, а запасных кораблей и экипажей нет. На них лотерею не проводили… Что и говорить о «спасательных» судах, которые могут не только долететь, но и увезти еще больше людей, грузов домой. До такого уровня мышление корпораций пока не поднялось.

В сухом остатке, Станция «Содружество» была маленьким шажком вперёд, который Земля делала для приличия. Технически возможная полвека назад, экспедиция сегодня была росписью в бессилии. Жестом «надо же хоть что-то делать». Без ясных перспектив и стратегии. Всё это хорошо знал Нэш. Наверняка знала Наталья. Не мог не знать Берг, слишком умный. Кимо и Вилье были чудаковатыми и узкими специалистами, но догадывались. По справедливости, это делало их труд еще более самоотверженным. Щепотка двоемыслия и ожесточенности, и можно спать спокойно. Один Олаф искренне верил, что миссию лучше нельзя и представить.

Лотерея или нет, отбор был всё равно жестким. Затем еще подготовка, которую обычный человек в принципе не мог получить. Космическим кораблем «на гражданке» не порулишь. Но жребий пал на Олафа, и так добрый викинг попал в экипаж. Это сделало его не просто добрым, а скромным, застенчивым. Ему каждый день хотелось сказать другим: «Как же мне повезло к вам попасть!». Он сдерживался. Зато всегда был в хорошем настроении, будто знал тайную шутку, которую другим не понять. Он не готовился к полету всю жизнь, вообще не был профессионалом в прямом смысле слова. Поэтому, возможно, работал лучше всех. Душевнее, точно.

К любому поручению он относился как к празднику. Видел шанс доказать свою полезность. Заслужить право быть настоящим космонавтом. Не просто везунчиком с корешком билета. Будучи вторым пилотом, читай «лишним на поверхности», он часто оставался дежурным по Станции. По-хорошему, должна быть ротация. Но он сам просил о работе, и ему выпадало чаще других. В обязанности дежурного входит проверка всех систем общего профиля и борьбы за живучесть. Биологию смотрит Кимо, Технику – Берг, Электронику – Вилье. Олаф немного смыслит во всем. В чем смыслит Наталья, он не знал и боялся спросить. Но живучесть проверяется каждый день.

Вентиляция и регенерация воздуха. Есть. Запасы воды и блоки очистки. Есть. Основные и резервные запасы пищи. Герметичность, свежесть, изоляция. Есть. Цельность корпуса в общих отсеках. Есть. И так по всем системам и функциям Станции. Раз помощи с Земли не будет, то лучше перебдеть. Как пилот, Олаф уверенно проверял и двигатели подъемных модулей. Экстренное возвращение домой всегда было возможно. До сегодняшнего утра никто всерьез об этом не думал. Слова «маленькой Кимо», как называл её викинг, изменили положение дел. Из уважения к ней, Олаф только что не дал команду на взлет. Проверил полетное задание, связь с орбитальным модулем, топливо, зажигание. «Вдруг, и правда…». Что правда, он пока не хотел думать. Потому что был неисправимый оптимист.

Потому наиболее тщательно, с любовью, он проверял в этот день скафандры и луноход. Подал давление воздуха в костюмы. Увидел, как они наливаются объемом, словно живые. Убедился, что нет утечки. Что все клапаны работают. Погладил обшивку, протёр визоры. Ему очень хотелось надеть один и выйти на Луну. Выйти со смыслом, найти что-то, сделать открытие, пережить приключение. «Сагу», шептал какой-то внутренний голос. Было немного странно жить на планете и никогда не выходить наружу без жесткой необходимости. А жесткая необходимость почему-то всегда обходилась без второго пилота. Однако таков был закон. Каждый выход снижал ресурс скафандра и тратил кислородную смесь. В теории, её тоже можно было регенерировать. Но на деле прогулки по Луне пока оставались делом будущего. Только работа.

Луноход – любимец Олафа. Стальной конь о восьми колесах. «Слейпнир», думал швед без всякого внутреннего голоса. Он сел в кабину, включил все системы. Поурчал двигателем, проверил каждое колесо и подвеску отдельно. Он был убежден, скоро конь вырвется на свободу. И Олафу суждено оседлать его. Откуда уверенность? Он бы не сказал. Просто чуял. Находка Объекта сулила перемены, те самые приключения. Он не был глуп и прекрасно понимал, что не все перемены к лучшему. Но, как настоящий мужчина, предпочитал любой вызов рутине. Это же Космос! Дикий рубеж, земля смелых. Риск погибнуть вдали от людей был слишком абстрактен для него. Станция в дежурном режиме, что санаторий. Даже работать серьезно не надо. О таком не мечтают…

Как мужчина, Олаф немного мечтал о другом. О маленькой Кимо. Он нутром ощущал, что она ему родственная душа. Что она тоже не из чёрствых спецов, кем порой казались другие. Что она тоже здесь по воле судьбы. Или рока, в её случае. Она была тонка, изящна и задумчива. Живой портрет «дамы в беде». Это тронуло большое сердце Олафа почти сразу. Он и подумать не мог признаться в чувствах. Ведь это Космос! Разве что, после возвращения… Особенно с открытием и находкой, которую откопает Олаф на стальном коне… Тогда будет достойно, уместно. Такие мысли увлекали Олафа, когда он заканчивал проверку и мечтательно глядел в иллюминаторы и обзорные экраны станции. Положив бородатую голову на обе руки.

Иногда он думал и о Наталье. Невозможно было не думать о белокурой бестии. Не повернулся бы язык сказать, что она не привлекала. Но это был холодный свет зимнего солнца. Для него она была недосягаемой Валькирией, ведущей павших героев в покои Вальгаллы. Он хотел побыть еще живым и тёплым. Она была настолько хорошо сложена, что для него почти переставала быть женственной. Как античная статуя, или Снежная Королева. Можно любоваться, но лучше не трогать. Да, по этому кругу и ходили мысли Олафа долгими лунными вечерами. Коллег-мужчин он оценивал одинаково. Хорошо и мало. Разве недостойные могли бы попасть на небо? Нет, и весь сказ.

У дежурного была еще одна привилегия. Он мог включать музыку. Тишина Луны вместе с визуальной пустотой давила на психику. Еще на Земле была утверждена музыкальная программа. Вкусы у всех разные, поэтому плейлист утверждали, пока большинство не одобряло каждый трек. Ну и для особых случаев космонавтам разрешалась выбрать по одной мелодии без оговорок. У Олафа тоже такая была. Но сегодня, в конце дня, ожидая итогов работы команды Берга, он включил «Полет Валькирий». Тревожные ноты ожидания, нарастающая дерзость и триумф смелости в этой мелодии отражали его настроение, его чаяния. Он ждал добрых вестей и приключений.

Наталья

«Чтобы стать крылатым, нужно стремление к полёту» -

Юрий Алексеевич Гагарин

3 февраля 2035, Станция «Содружество»

У Натальи была миссия. Не секретная и не государственная, просто своя. Вернуть Россию в Космос. Не как корпорацию, не для «заказов» и запусков, а как мечту, как народ, как великую цель. Она рыдала, читая советские книжки, слушая песни о том, как «на пыльных тропинках далеких планет, останутся наши следы». Давностью в семьдесят лет. С детства она считала, что звёзды зовут, а мы их предали. Нельзя смотреть в ночное небо и не думать об этом! Над нами не мишура, не гирлянды, а обещание вечности… Неизвестно, почему она была затронута этим звездным призывом больше других. Почему лила горючие слезы, когда остальные развлекались. Когда остальные забыли детские игры и загадки.

Она ничего не забыла. Она росла, и мечта росла вместе с ней. Сладость сменилась горечью. Надежда – ожесточением. Но она ничего не забыла. Наталья презирала космическую бюрократию и логику торгашей, по которой космонавты по десять лет ждали полёта. Она должна была всё изменить. И начать с себя. В мире, где видимость важнее сути, есть свои правила. Она готова была играть. Спорт она любила с детства, мама и природа не поскупились на прелести. Тугая русая коса висела до пояса, зелёные глаза сияли, щечки горели. «Кровь с молоком». Где нужно – чуть макияжа, иногда чуть фото-редактора. И вот, звезда социальных сетей, визуальных коллекций, готова! «Инстаграмщица», «фитоняшка» – самые приличные из слов, что она слышала за спиной.

И она ненавидела всё это, но стиснула зубы и продолжала. История её заявки в отряд космонавтов стала популярной темой. Селфи, репортажи, интервью, «русская красавица покоряет Космос». Как же, как же. Она хотела дать торгашам товар, который они не смогут отвергнуть. Историю, которая сулит им барыши. Ведь если она смогла раскрутить свой образ и даже немного заработать, то Корпорация получит за неё сторицей. «Космос и Женщина. Вместе лучше продаются», – думала Наталья и хотела сплюнуть. Она научилась улыбаться и молчать, позировать и молчать, играть нужную роль и говорить по бумажке. Чиновники, торговцы звездами, что им никогда не принадлежали, попались на удочку. Купились. Когда зашла речь о Станции на Луне, возможно, во всем мире знали, кто полетит от России.

Ради чего это всё? Она знала очень хорошо, напоминала себе чуть ли не каждый день, надевая маски. Наталья хотела развернуть людей к звездам, даже если они будут сиять на плакате за её спиной. Сделать Космос красивым, модным, желанным. Если нация не понимает через голову, пусть поймет через сердце, эмоции, что угодно. Мечта должна жить, и если надо, будет жить в ней. Но даже это была только часть плана. С прибытием на Станцию началась бы вторая. Это легенда. Первыми поселенцами можно стать только раз. Символически или нет, но проложить дорогу человечеству. После возвращения её слово, её образ будет значить гораздо больше. Она станет не просто красивой мордашкой, а героем. Впрочем, красота героям еще не мешала… Она сможет влиять на события, на умы, на будущее. Это и был её тайный план, взращенный годами. До конца о нем не знал никто.

Из космических профессий она выбрала, конечно, пилота. Яркий героический образ, риск и полёт. Куда больше внимания и фотографий, чем инженер или ученый. Кроме того, небо взывало к её природе. Она была охотницей в крови. Терпеливой, когда надо, тихой. Возможно, это тоже перст судьбы или воля самих Звёзд. Миссия выбрала Наташу, или Наташа миссию? Она училась хорошо, пилотировала страстно. В группе была одной из лучших. Одной из. Когда её отобрали для миссии на Луну, все знали, и она знала, благодаря чему.

В тот вечер, на эмоциях, Наталья не сдержалась. Разыскала своего товарища, который был, по-настоящему, лучшим. Высокий, молчаливый, с темными пронзительными глазами. Насколько она знала, он никогда не говорил о ней плохо и не озвучивал то, что было у многих на уме. Когда пришла новость, он молча встал, подошел к ней, и пожал руку. Долго, крепко, без единого слова. Только глаза стали еще более грустными, тусклыми. Так что ей стало больно смотреть. Или совесть мучила? Как бы там ни было, вечером она нашла его и со слезами на глазах, почти шепотом, рассказала ему часть своего плана. Чтобы как-то оправдать всё это, чтобы был смысл. Он улыбнулся, обнял её и сказал: «Я мечтал о том же. Ты не одна. У тебя получится лучше. Так что крепись и тшшш…» Тут он смешно прижал палец к губам. Наталья прыснула сквозь слезы и еще крепче сжала в объятиях первого человека, кто оценил её истинное лицо.

Кроме этого случая, она действовала чётко. Образ, намеки, репутация. Она не девица, это было бы несерьезно в её возрасте. Но и не замужем, это дает надежды. Не одинока, это рождает слухи. Скорее, всё время думает над предложением жениха. Не легкомысленна, но шанс у тебя есть, что называется. О детях до полета и речи быть не могло. У неё имелось много соблазнительных фотографий, но они оставались ровно на границе приличия. С нужной стороны. Эта «естественность» стоила тяжелого труда. Цель оправдывала средства. Когда она села за штурвал корабля, она была той, о ком могла мечтать страна. «Комсомолкой, спортсменкой и просто красавицей», лицом русского Космоса. Самым известным человеком на Земле – возможно. Она одна знала цену.

С прибытием на Станцию начинался новый этап её жизни. Настоящий. Камень пал с души, она могла вести только свою игру. Пройдена точка невозврата. Здесь уже никакие чиновники не могут помешать. Она могла быть собой, делать всё со страстью и вкусом. На вид изменилось мало. Она аккуратно вела свой блог, ставила фото, занималась внешностью. Но вся команда чувствовала, будто после Земли вдруг сняли заслон у печки. Энергия Натальи распирала Станцию. Если бы не страницы в Сетях, которые плавно становились общественно-политическими, призывными, она бы прожгла дыру в стене. Встреча с Объектом стала её звездным часом. Точкой фокуса. Возможность не просто вернуться героем, но сделать открытие, находку. Это лучше всех ожиданий. Перст судьбы.

По кругу обязанностей она была дублером-помощником Берга в части оборудования станции, подготовленным водителем и механиком лунохода. Первой в очереди на операции «за бортом». Высокая честь. С другой стороны, экипаж из шести не мог позволить решения только из соображений чести. Риск гибели пилота на задании не значит почти ничего для работы Станции. «Вернутся не все» было допустимым сценарием. Об этом ясно дали понять на Земле, но не любили вспоминать. Главное, достичь цели экспедиции – разведать и наметить новый дом. Или оправдать вложения… Наталье было всё равно. Без риска нет чести. Вот и сейчас, она чувствовала, что сколько веревочке ни виться, а выход из Станции неизбежен. Возможно, раньше самого геолога она продумывала сценарии контакта. Даром что понимала, куда может заехать луноход, и где вообще мыслима встреча с подземным Объектом.

Внутренняя охотница в ней проснулась и знала, что время пришло. Ладони покалывало. Впервые она испытала смятение, когда Берг назвал её «ведьмой» в глаза. Неужели её страсть так видна? Её желания так легко прочитать? Или он, как летчик на Земле, тоже разделял её мечту? Он сказал это так тихо, так доверительно. Будто понимал её на особом, интимном уровне. Она впервые почувствовала себя не охотницей. Не то, чтобы жертвой, но предметом изучения его колких глаз. Неуютно. Навело её на мысль, что целиком раскрылась на станции не только она. Просто у Берга был свой крючок. И возможно, «вернуться героем» будет не так просто, как казалось. Это действовало отрезвляюще. Кто знает, что несет с собой Объект? Пора так же учиться читать коллег. Иначе можно вернуться не главным героем, если вообще…

В голове Натальи роились новые мысли. Вновь ей напомнили, что «она такая не одна». Где-то глубоко отозвалось скользкое «незаменимых нет». Мечта о звездах – дело не только России, но всех людей. Надо искать союзников, действовать сообща. Возможно, впервые в её планах появлялся образ команды. Это свежее чувство, что не всё зависит только от неё, было приятным, обнадеживающим. Она улыбалась легкой, беззаботной улыбкой, сидя за столом в командном центре. Даже жаль, что никто не заметил, ведь Берг принес итоги своих трудов.

Совещание

«Коллективное решение имеет три преимущества: безымянность, беспричинность и безответственность» – Первый Инквизитор

3 февраля 2035, Станция «Содружество»

Нэш оценивал товарищей. Настроение заметно отличалось от утреннего. Загадка из абстрактной превратилась в конкретную, в проблему, с которой можно что-то сделать. Измерить, изучить. Вот Берг же принес что-то. Работа всегда помогает, а неизвестное страшит. Даже если бы им всем угрожал удар метеорита, Нэш был уверен, он сам не испытывал бы того холода в груди, как перед Объектом… В этот момент он сцепился взглядами с Кимо, и в её черных глазах как будто мелькнуло понимание. Понимание того, что он подумал, но не сказал. «Ох уж эти женщины, что одна, что другая!». Он поспешил начать.

– Друзья, после первого доклада группы Берга, – он кивнул Наталье и Вилье, – я уже сообщил в Центр о находке Объекта. Ответ Вы можете представить.

– Дайте угадаю – «Ни слова на открытых каналах, а лучше прекратить все блоги и социальные Сети». Не впервые под землей находят что-то «не то», – ухмыльнулся немец.

– Изящнее. Если мы резко исчезнем из эфира, это будет странно. Ведь в нас вложены… кхм… большие надежды. Поэтому решение иное. Цензура. Новый защищенный канал связи, все соединения только через него. Стараемся делать вид, что ничего не произошло.

– Мы можем сообщить своим начальникам…, – начала Наталья.

– Нет, мисс Ланова, не можете. По условиям международного соглашения, каждый здесь отвечает перед Центром, и его наместником на Луне – мной. По своим каналам начальство и так узнает. А связь с Землей отныне будет по одному, зашифрованному, – Нэш давно хотел её осадить и сейчас чувствовал себя на коне. – Каждый, кто не согласен, будет немедленно отстранен от работы и дисквалифицирован по возвращении.

Фраза повисла в воздухе. Иногда лучше не озвучивать факты. В замкнутом экипаже угроза – последнее дело. Положение спас Олаф.

– Кэп, я думаю, мы все понимаем и согласны. – Он улыбнулся и сделал жест руками, как бы обнимающий команду. Возражать увальню было трудно. Люди молча кивали. Или сжимали губы, как Берг.

– Друзья, это в интересах человечества. Вы сами понимаете, какая пойдет волна спекуляций и фантазий. Пусть свет науки развеет их для нас, так ведь? – Нэш жестом обратился к группе «техников».

– «В темноте слепой указывает путь», – Неожиданно проговорила Кимо.

– Кимо, ради Бога, перестань, мы не в кино, – Капитан скривился и уже прямо сказал. – Берг?

– Я люблю нашу китайскую коллегу, как и мы все. Поэтому отдам должное её мудрости. По сути, мы смогли очертить часть Объекта методом «от противного». Картографируя то, что мы не видим. Сигнальную слепоту, пустоту. – Тут Наталья пихнула его в бок, – Ах, да, хотел начать с извинений. Кхм. Показания Вилье и Капитана полностью подтвердились, само собой.

Вилье позволил себе триумфально пошевелить усами. В полном сборе команды он всегда держался уверенней.

– Что удалось обнаружить. Размеры Объекта велики, но не циклопичны. Нет оснований считать, что он составляет весь маскон. Масштабы скорее здания, пусть огромного здания, но не геологической формации. Сотня-две в высоту, дальше отклик меняется.

Когда Берг произнес слово «здание», он и не заметил, как все буквально приподнялись.

– Очертания? – Спросил Нэш.

– Довольно скучные, всё та же ровная поверхность под разными уклонами. Но кое-что, кое-что есть. – Тут Берг улыбнулся со зловещим азартом. – На дне пещеры, у которой мы стоим, в поверхности Объекта возникает разлом, каверна или дыра. Но тоже с прямыми углами. И вот туда мы теоретически можем добраться. Прямо таки приглашение! – По его лицу сомнений не оставалось, Берг считал это приглашением.

Капитан наблюдал за реакцией команды. Олаф мечтательно улыбался. Вилье хмурился. Наталья, что необычно, выглядела глубоко задумчивой. Ну а Кимо продолжала играть грозную роковую пророчицу. Что ж, значит, он один может совладать с чувствами и мыслить рационально. На то и командир. После «холода» первой встречи возможность уточнять параметры Объекта сильно успокаивала.

– Берг, конкретно, на какой глубине находится этот разлом? Каково расстояние от Станции?