Абиссаль

Я, наконец, обратила внимание на его руки, а если точнее, меня привлекла тату на левой кисти – «Сайорс».

– Тебя зовут Сайорс?

Он кивнул. Ничего себе! Неужели я добилась от него хоть какого-то ответа!

Затем он быстро засунул бомбу обратно в пакет и так же незамедлительно покинул помещение.

Я сидела в прострации, так ничего и не поняв.

– И что это значит, Лестер?!

* * *

Я валялась на полу, смотрела на стены, считала количество кафеля. Затем мой покой нарушил Сайорс, который заявился с тем же пакетом в руках.

– Привет, Сайорс.

Как всегда, следовало молчание.

– Мне сегодня впервые приснился сон. Очень странный сон. Стены этой комнаты говорили со мной. У них были такие противные голоса…

Пока я вела свой бессмысленный монолог, Сайорс оставил пакет в середине комнаты и после покинул меня.

– Сайорс?

Я живо подбежала к пакету, открыла его и с ужасом осознала, что в нем вчерашняя бомба! Я рухнула на колени.

– Какого…

Красные цифры на дисплее, прикрепленном к устройству, уже во всю мигали: двадцать девять, двадцать восемь, двадцать семь…

– Черт, вы что, издеваетесь?!

Меня трясло не по-детски, я боялась даже прикоснуться к бомбе.

– Так, спокойно, Глория. Он вчера показывал, что нужно делать. Он… перерезал какой-то провод. Точно! Синий провод, я видела синий провод!

Двадцать три, двадцать два…

Но как я его перережу, если этот говнюк не оставил ножа? Тут же я развернулась и побежала к дальней стене, где висел плакат, на котором я упражнялась стрелять. Пули раскололи кафель, можно было выковырять осколок и использовать его в качестве ножа.

Никогда в жизни я еще так быстро не соображала. Побежала с осколком к бомбе: девятнадцать, восемнадцать…

Разделалась с синим проводом.

– А что дальше?! Он оборвал еще одну цепь, но как?!

Тринадцать, двенадцать…

Я в полном ауте. У меня ни единой мысли не было, как действовать дальше, ведь вчера я была так увлечена выдалбливанием хоть какого-то слова из Сайорса, что совершенно не следила за его манипуляциями. Я сидела, тупо уставившись на устройство, и понимала, что я конкретно облажалась.

Девять, восемь…

С одной стороны, мне было уже все равно, жить или умереть. Ведь, как я понимала, той жизни, которую я хотела, у меня уже никогда не будет. Я погрязла в этом месте навсегда. Но с другой – я печально осознавала, что из-за моей ошибки погибнут ребята. Я подписала смертный приговор себе и им.

Пять, четыре…

Видела лицо мамы, а затем бабушки. Как долго я о них не вспоминала. Интересно, вспоминали ли они обо мне?

Два, один…

Я, крепко зажмурившись, съежилась и с нарастающим страхом предвкушала то, что сейчас произойдет.

Но затем прошла еще одна секунда, а затем вторая, третья… Тишина.

Я открыла глаза. Вся одежда в поту – хоть выжимай!

Медленно повернулась на бок: бомба лежала на том же месте, только дисплей погас. Я долго пялилась на нее, боясь даже громко выдохнуть. Почему-то мне казалось, что от любого действия она вновь перейдет в рабочее состояние.

Но тут открылась дверь, и в комнату зашел парень, которого я прежде не видела.

* * *

ДОМИНИК

Волосы соломенного цвета, глаза карие с прищуром, бледные щеки усыпаны веснушками. Улыбаясь, вальяжной походкой, спрятав руки в карманы черных джинсов, он приблизился ко мне, а я до сих пор лежала на боку, не шевелясь.

– Привет, Глория.

Я молчала и лежала, а парень все с той же улыбочкой пялился на меня, словно на идиотку. Хотя, впрочем, я действительно выглядела, как полная идиотка.

– Тебя, случаем, не парализовало?

Я глядела на бомбу, затем на парня. Он подал мне руку, и я наконец-то встала.

– Я проиграла?

– Это не игра, Глория.

Представила, какой у меня сейчас виноватый взгляд. Как же я была уверена в себе до этого дня, а теперь вся эта уверенность оказалась на дне унитаза, что стоял у стены напротив.

– Расслабься, все хорошо. М-м… Будем знакомы, я Доминик.

– Я могу еще раз пройти это испытание? – абсолютно не замечая его слова, спросила я.

– Эй, ты меня вообще слышишь? Я говорю, что все хорошо. Все закончилось. Несмотря на это, ты крепко держалась. Честно говоря, я бы не смог столько находиться здесь, как ты.

– А сколько я тут нахожусь?