Он моя цель

Он – моя цель
Стэйси Левайн

Я совершил свою самую большую ошибку. И я так ненавижу себя за то, что сделал. Я был готов убить себя, чтобы оказаться рядом с ней. Но меня вовремя остановили. Теперь я живу в Лондоне и пытаюсь начать новую жизнь. С чистого листа. Боль все еще живет внутри меня, и она все еще не зажила. Стоит прикоснуться к ней, и мне станет невыносимо больно. Но стоит послушать тех людей, которые говорят: "Перемены к лучшему". Продолжение "Она – моя цель".

И вдруг меня охватывает несказанная печаль, которую несёт в себе время; оно течёт и течёт, и меняется, а когда оглянешься, ничего от прежнего уже не осталось. Да, прощание всегда тяжело, но возвращение иной раз ещё тяжелее.

Эрих Мария Ремарк

Боль никогда не уходит беcледно. Она всегда несет за собой последствия. Каждый день несмотря даже на то, что прошло уже достаточно времени, чтобы начать новую жизнь, начать жить заново, я вспоминала этот ужасный день, перечеркнувший все. Я желала ему смерти таких же страданий, какие я испытываю, по сей день, спустя три года. Каждый раз, когда я ложилась спать, перед глазами появлялся тот ужасный день, и я будто переживала этот кошмар заново.

Маленький протяжный вдох. Я буквально почувствовала, как воздух прошел через мои легкие и вышел из меня. Первый взмах ресниц, и ярко-белый свет уколол мои глаза. За окном светит яркое солнце и по светло-голубому небу плывут облака. Когда я была в коме, я думала, что очнувшись, я сразу же смогу встать и ходить. Но я была наивной.

Глава 1. Рейчел

Первый год после комы

Когда я пришла в себя, то не могла вспомнить что-то, кого-то. Передо мной стояли мужчина и женщина. Мозг напрочь не хотел вспоминать лица родных и близких.

Женщина, у которой на лице проявились морщины, волосы были не уложены и не было на ней макияжа, подошла ко мне и прижала меня к себе.

Придя в себя, началась колоссальная работа не только над моим внутренним миром, но и над моим физическим состоянием. Я училась заново ходить, заново писать, держать ложку в руке, меня приспособили к инвалидному креслу, поскольку я не могла даже спину держать. Да, я снова родилась.

Прикосновения этой женщины были новизной для меня. Но, когда я почувствовала ее прикосновения, внутри проснулось знакомое чувство, будто раньше я уже это испытывала.

– Мы так счастливы, – говорила она сквозь плач. – Врачи уже не давали нам положительных надежд, мы уже были готовы к самому худшему.

Я понимала, что она говорит, но в голове не вязалось ни одного ясного предложения, чтобы ей ответить. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла и слова выдавить.

Глаза женщины расширились, и она отодвинулась, посмотрев на мужчину. Они явно были удивлены. Я сама не особо понимала, что происходило. Оглядевшись, я увидела палату, сделанную в бежевых и белых тонах. Только аппарат нарушал неловкую тишину.

– Дэвид, она нас не помнит, – снова заплакала эта женщина.

– Джулия, она всё вспомнит. Она обязательно всё вспомнит, – мирно сказал он, обняв женщину.

Весь этот год я провела в больнице. Я заново училась делать привычное для человека. Мои родители и психолог много разговаривали со мной, чтобы я вспомнила своё прошлое. Как бы им не хотелось говорить мне о моих последних часах жизни до аварии, им всё равно пришлось об этом сказать.

Я прекрасно помню ту боль, которая с новой силой ударила по мне. Я, буквально, впала в панику из-за действительности. Не могла поверить во всё это. Я помню, как встала с кровати и сказала маме: «Я не хочу больше с тобой разговаривать и иметь что-то общее с тобой», а затем вышла из палаты.

Второй год после комы

Я наконец-то стала той, кем была, только улучшенной версии себя. Я не могу сказать, что вернулась в прежнее русло. Дважды в реку не входят. Если папа и простил маму, то только не я. Она обманывала меня всю мою жизнь, потому что сама же обманывала себя и свои чувства. Именно поэтому папа оставил мне свою квартиру, а сам переехал к маме. Я не думаю, что он предал меня или что-то в этом роде. Просто он остался у своей точки зрения: если люди любят друг друга и у них скоро будет ещё один ребёнок, то почему бы им не быть вместе? Мы ведь всегда что-то принимаем. Принимаем то, что говорит наше сердце. Никто не знает: правильно это или нет. Мы просто это делаем, потому что считаем это верным решением для нас.

Единственное, что я сейчас поняла – разговаривать с папой я стану ещё реже. Лёжа в кровати, я наблюдала за редким проливным дождём в Сан-Диего. Внутри меня настало умиротворение. Я не хотела больше ничего слышать об Остине Брауне и его семье. Для меня они просто умерли. Просто я их отсекла от себя. Правда машину, которую он подарил мне, хранится в гараже маминого дома до сих пор.

И родителям я до сих пор не рассказала, что именно произошло. Они не знают, кто приходил ко мне в тот самый день и не знают, что он сказал мне. Они думают, что это слабость организма.

Ломая голову всю эту неделю, я поняла, что нужно двигаться дальше, нужно что-то делать. И первым пунктом в моем начале – забрать документы из университета.

– Мисс Сантьяго, вы уверены, что это правильное решение для вашего будущего? – спросил мистер Лауд, нервно постукивая пальцами по столу.

– Да, и уж не вам это решать. Экономика не для меня, – стойко ответила я, перекинув ногу на другую.

– Как знаете. Я позвоню вашей маме.

– Скажите, пожалуйста, сколько мне лет? – спросила я, поставив руки на стол канцлера.

Он замолчал, гадая, сколько же мне лет.

Я ухмыльнулась.

– Через месяц мне будет двадцать три. Это значит, что я уже давным-давно совершеннолетняя и докладывать все обо мне моей матери необязательно. И да, попытайтесь найти себе другого спонсора. Вдруг, там больше будут платить «на улучшения нашего университета».

Он чуть не поперхнулся. Еще бы. «Примерная» и «лучшая» ученица университета посмела сказать такое канцлеру.

– М-да, года идут, а вы всё не меняетесь. Каким вы были никчемным, таким вы и остались. Я не собираюсь продолжать обучение у вас, – сказала я, забрала папку со своими документами и вышла из этого кабинета.

Выйдя из кабинета, я прошла по холлу корпуса, где студенты сидели на диване и учили свои конспекты, кто-то общался со своими друзьями. Среди них я заметила Лолу, Кэрол, Мартина и Джарэта. Видимо за это время многое, что поменялось. Я остановилась среди ходящих студентов и смотрела на них. Они улыбались, смеялись. Рука Мартина лежала на талии Лолы, а Кэрол сидела на коленях у Джарэта и руками обвела его шею. Что ж, им удалось завоевать этих парней.

Я улыбнулась им, когда они заметили меня и направилась к выходу. Этот удивленный взгляд, как будто кто-то спалил их за чем-то плохим. Но мне все равно на них. Теперь у меня новая жизнь и я буду строить ее сама. Внутри меня нет никаких обид на них. Наши пути разошлись, и если это произошло, то нет смысла хвататься за последние кончики надежды. Нужно просто принять этот факт и отпустить этих людей. Как это сделала я. Жизнь не просто так разводит судьбы людей.

Выйдя из университета, я не думала, что будет потом. Я думала, что сделаю дальше, сегодня.

***

Ближе к сентябрю я подала документы на дизайнерский факультет в другой университет. Я решила, что нужно попробовать, если у меня есть влечение к рисованию и созданию интерьера. Сказав папе, что я подала документы, он обрадовался. Мамину реакцию я не знаю. Папа говорит, что она изменилась, когда на свет появилась Амелия, моя младшая сестра. Пока что я ещё не видела её. Возможно, я буду рада увидеть её и посмотреть на неё. Но буду ли я рада, осознавая того, что она дочь моих родителей и моя сестра, не знаю. Думаю, что новое место учёбы – это уже какое-то движение дальше, вперед. Но помимо этого, я чувствую себя запутавшимся клубком ниток, который бежит по тропинке, чтобы распутаться.

Через неделю папа приехал ко мне с сестрой. Ей был всего лишь годик с небольшим. Да, весь этот год я не решалась на встречу. Я помню, как маленькое тельце поместилось на моих руках. Она смотрела на меня своими голубыми хрусталиками и улыбалась, подёргивая крохотными ножками и ручками. Когда я провела пальцем по её щеке, то её маленькие пальчики обволокли мой. Я не смогла удержать своей улыбки. Её черты лица чем-то напоминали папу, но ямочки при улыбке явно были мамиными.

Три года после комы

Спустя ещё один год моя жизнь встала на свои рельсы. У меня была учёба, дом и снова учёба. Я в хорошем смысле повязла в учёбе. Но при возможности я встречалась с Кэлли и Дугласом. Глядя на них, я понимала, вот кто по-настоящему счастлив, даже несмотря на разницу в возрасте. И тогда я решила для себя, что никакая любовь мне не нужна. Просто потому что у меня есть другие планы на свою жизнь и в ближайшем будущем мне не до отношений. А оглядываясь вокруг мой взгляд то и делал, что ловил счастливых парочек. Сначала я не реагировала на все это и продолжала жить своей жизнью. Но когда я начала понимать, что я одна, а вокруг меня нет таких, как я, я начала думать, что другие думают обо мне.

Даже спустя эти сложные три года, люди продолжали бросать на меня свои косые взгляды. До сих пор люди не могли поверить в то, что мне удалось выжить и встать на ноги, ведь прогнозы врачей были неутешительными.

Глава 2. Остин

Прошло три года после того, как я убил любимого человека. Три грёбанных года я хотел убить себя. Но у меня не вышло. Родители застали меня в спальне, когда я сидел с пистолетом направленный в висок. Я никак не мог смириться с последствиями и во всем винил себя, а не отца. Ведь во всем этом замешан именно он. Я постоянно удивлялся брату, который забыл про тот период жизни и продолжил жить дальше.

Теперь я живу один с Джоем в Лондоне. В сером мраке, как и моя душа. Когда я выбирал квартиру, то решил, что мне нужна квартира с панорамными окнами, выходящими на город. Я прекрасно помню, что Рейчел любила панорамные окна. Каждый вечер я подхожу к ним и вспоминаю ее. Все вокруг меня напоминало о ней. Я думал, что переезд пойдет мне на пользу. Хотя бы потому что здесь нет нежно-бежевых штор, нет цветной посуды. В этой квартире все сделано в одном цвете – сером.

Вместо неё я должен был лежать на той койке, и она должна была говорить эти убивающие слова.

Но что происходит вместо этого?

Я живу один в Лондоне и управляю папиной точкой. Замечательная жизнь, лучше не придумаешь. Каждый день я выслушиваю от брата поддёвки. Его безразличность к прошлому меня просто убивает. Конечно, ему не понять, когда рядом есть любящая женщина. А рассказать ему о своих чувствах и переживаниях, это то же самое, что рассказать ему черный анекдот. Он не воспринимает это всерьез, ссылаясь на то, что это не повод для грусти, ведь человека уже нет.

Иногда я разговариваю с его невестой, если она заходит ко мне, пока Дэниэл работает. Я всегда стараюсь уделить ей немного своего внимания. И мне становится немного спокойнее, когда Сара рассказывает мне о своих проблемах. Это немного отвлекает меня от моих проблем.

Глава 3. Рейчел