Полуночный прилив

«Ему действительно все равно или же это игра? Трудно сказать».

Бурук Бледный пьяно засмеялся:

– Никак наш Беддикт разучился говорить? Может, ты голоден, приятель? Или жажда замучила? Хотя что-то непохоже. А может, ты стосковался по женщинам? Я бы уступил тебе одну из своих полукровок. Они у меня в повозке. – Торговец шумно приложился к бутылке и заключил: – Ишь, молчит! По-моему, ему просто не по нутру наше общество.

– Ты ведь шел через перевал? – спросила у Беддикта Серена. – Снега там уже сошли?

Халл Беддикт обвел глазами повозки и с заметным трудом ответил:

– Должно быть.

Чувствовалось, что он уже очень давно ни с кем не разговаривал.

– Куда направляешься? – задала очередной вопрос Серена.

– С вами пойду.

Расхохотавшись, Бурук взмахнул бутылкой и перевернул ее. Последние капли с шипением исчезли в огне.

– Какое приятное дополнение к нашей скромной компании. Не ожидал! То-то нереки обрадуются.

Он поднялся на нетвердые ноги, качнулся, едва не угодив в костер, а потом отшвырнул пустую бутылку и побрел к повозке.

Серена и Халл смотрели ему вслед. Нереки вернулись на свои спальные подстилки, но не легли, а сели, продолжая поедать глазами бывшего стража-посланника. Халл Беддикт медленно сел и протянул к огню обветренные руки.

Они умели быть нежными, эти сильные руки. Но воспоминание о былых временах не обожгло Серену. Остывший пепел не может обжечь. Заметив оставшееся полено, она швырнула его в пасть ненасытного огня. Костер благодарно взметнул россыпь искр.

– Бурук что, намерен гостить у хиротов до начала Великой встречи? – поинтересовался Халл Беддикт.

– Скорее всего, – пожала плечами Серена. – Поэтому ты и решил сопровождать караван?

– Нынешняя встреча будет совсем не такой, как прежние, – сказал Халл. – Тисте эдур – более уже не шесть разобщенных, соперничающих между собой племен. Теперь ими правит король-колдун, и никто не оспаривает его власть.

– Да, все изменилось.

– И потому Эзгара Дисканар отрядил к хиротам Бурука Бледного.

Серена усмехнулась и носком сапога поддала полено, выкатившееся из костра.

– Неудачный выбор. Да наш Бурук и трезвым-то не бывает. Не представляю, как он станет вынюхивать все, что необходимо королю.

– Семь торговых домов отправили к Калешскому лежбищу двадцать восемь кораблей, – объявил Халл Беддикт, растирая согревшиеся ладони.

– Знаю.

– Посланники Дисканара, естественно, объявят охоту незаконной и громогласно осудят этот разбой, пообещав сурово наказать виновных. А затем обратят случившееся себе на пользу. Скажут, что прежнее соглашение полно недостатков, а потому нужно поскорее заключить новое. Ну а за убитых тюленей они щедро расплатятся золотом, швырнув его к ногам Ханнана Мосага.

Серена ничего не ответила. Халл Беддикт был прав. Он лучше, чем кто-либо, представлял себе ход мыслей короля Эзгары Дисканара. И настроения, царившие при королевском дворе, что тоже немаловажно.

– Сдается мне, что тут есть еще один нюанс, – заметила женщина.

– Какой именно?

– Думаю, ты вряд ли в курсе, кто возглавит королевское посольство.

– Откуда мне знать? – невесело усмехнулся Халл Беддикт. – Горы об этом молчат.

– Выразителем королевской воли на Великой встрече будет Нифадас.

– Вот и прекрасно. Первый евнух отнюдь не дурак.

– Но бразды правления ему придется делить с наследным принцем Квилласом Дисканаром.

Услышав это, бывший страж-посланник медленно повернулся к собеседнице:

– Ого! В таком случае она высоко поднялась… Или же далеко зашла.

– И то и другое. С тех пор, как ты в последний раз общался с ее сыном… В общем, принц мало изменился. Королева по-прежнему держит Квилласа на коротком поводке, а первый советник кормит его сладкими обещаниями. Ходят слухи, что за дерзкой вылазкой тех семи торговых домов стоит не кто иной, как королева Джаналла.

– Тогда понятно. Первый советник трясется за свою шкуру и боится покинуть дворец, – презрительно усмехаясь, произнес Халл Беддикт. – Вместо себя он посылает на Великую встречу Квилласа. А вот это ошибка. Наследник не способен действовать тонко. Правда, он сознаёт свое невежество и глупость, а потому относится ко всем с неизменным подозрением. В особенности когда они говорят непонятные для него вещи. Какие уж тут переговоры, если принца ненароком погладят против шерсти?

– Кажется, это не секрет даже для хиротов, – предположила Серена.

Ей не терпелось услышать ответ Халла Беддикта.

– А им плевать, – сказал он и сам плюнул в огонь. – Королева спустила сына с поводка. Если Квилласа понесет, он способен наговорить гадостей прямо в лицо Ханнану Мосагу. Никак Джаналла решила ублажить сыночка? Или им и впрямь нужно развязать войну?

– Не знаю.

– А чьи предписания везет Бурук Бледный?

– Понятия не имею. Но настроение у него постоянно паршивое.

Они снова умолкли.

Двенадцать лет тому назад король решил сделать своего обожаемого прэду Халла Беддикта стражем-посланником. Командиру королевской гвардии предписывалось отправиться к северным границам Летерии, пересечь их и двигаться дальше. В его задачу входило изучение племен, которые обитали в глуши лесов и гор. Халл Беддикт был опытным воином, но в дипломатических делах отличался юношеской наивностью. Он считал, что его сведения помогут лучше узнать быт и нравы тех далеких народов и окажутся первыми шагами к установлению добрососедских отношений. На самом же деле миссия, возложенная на Беддикта, была подготовкой к завоеванию. Его подробные сообщения о жизни нереков, фарэдов и тартеналей интересовали не столько короля, сколько приспешников Трибана Гноля, первого советника. Те внимательно прочитывали каждую строчку, выискивая слабые стороны племен. Когда картина стала достаточно полной, донесения Беддикта легли в основу стратегии захватнических кампаний, отличавшихся невиданной жестокостью.

Халл Беддикт, успевший связать себя кровными узами братства с вождями этих воинственных народов, в ужасе наблюдал, во что превращаются его усилия. Все дары, преподнесенные им от имени короля, были объявлены товаром, за который надо платить. Племена поголовно оказались у Летерии в долгу. Ну а поскольку денег у них не было, то в счет уплаты долгов начали отбирать земли. На север потянулись караваны торговцев всех мастей. Воинам племени, их женам и детям навязывали чужеродные вкусы и привычки. Пришельцы с юга вкрадчивыми голосами предлагали аборигенам жидкости, травы и порошки, якобы облегчавшие тяготы суровой жизни, а в действительности – уничтожавшие гордость, независимость и человеческое достоинство. С теми, кто пытался сопротивляться летерийской заразе, жестоко расплавлялись. Расширение северных границ королевства велось с таким холодным цинизмом, что ни одна честная и благородная душа не вынесла бы даже простого наблюдения за происходящим беспределом. А что уж говорить о человеке, который был за это в ответе, ибо, считай, сотворил все это безобразие своими собственными руками.

Нереки и по сей день почитали Халла Беддикта как бога. Да и фарэды, от которых осталась лишь горстка оборванцев, с ног до головы опутанных долгами, тоже. А могучие тартенали – ныне спившиеся обитатели трущоб на окраинах летерийских городов – до сих пор с гордостью демонстрировали три полоски, вытатуированные чуть ниже левого плеча. Точно такие же полоски были и у самого Беддикта.

Он молча сидел рядом с Сереной, поглядывая на догорающий костер… Когда все это случилось, Халл Беддикт сложил с себя позорные полномочия стража-посланника. Один из его солдат возвратил двору Королевскую стрелу. В Летерию Беддикт больше не вернулся. Он ушел в горы.

Впервые Серена встретила его восемь лет тому назад, в лесу, на расстоянии дневного перехода от Высокой крепости. Тогда он был похож на зверя, питающегося падалью. Серена вернула его в прежнее состояние, но не до конца.

«И все это на самом деле было отнюдь не таким благородным, как мне казалось вначале. Хотя, кто знает, возможно, все пошло бы совсем по-иному, не сделай я Халла орудием для достижения своих корыстных целей».

Серена Педак никогда не отличалась наивностью. Что толку теперь сожалеть о содеянном? Да, в тогдашнем ее поведении не было ни капли благородства, но прошлое не переиграешь. Серена не раз мысленно спрашивала себя: сможет ли Халл когда-нибудь ее простить? А простит ли она сама себя?