Лжец

– Сэр.

Самое лучшее, это когда железы учительского любопытства начинают источать сок.

Адриан глянул в окно.

«Быть сегодня в Картрайте, в этот мартовский день».[20 - Искаженная цитата из стихотворения Р. Браунинга «В Англии весной»: «Быть сегодня в Англии – в этот день апреля!» (пер. С. Маршака).]

Теперь уж в любую минуту какому-то экзаменатору выпадет счастье созерцать прелестную сосредоточенную складочку на лбу пробегающегося по менуэту Картрайта. Смотреть, как всползает по его предплечью шерстяной рукав зимней куртки.

«Когда же в шерсть Картрайт себя облек, я мыслю, сколь прелестен, о мой Бог, его одежд неторопливый ток».[21 - Искаженная цитата из стихотворения Роберта Геррика (1591–1674) «К нарядам Юлии»: «Когда же шелк тебя, о Юлия, облек, я мыслю, сколь прелестен, о мой Бог, ее одежд неторопливый ток».]

Тут он услышал голос Биффена, стучащийся в двери его грез.

– Не могли бы вы привести нам пример, Хили?

– Э-э, пример, сэр?

– Да, сослагательного наклонения, следующего за прилагательным в превосходной степени.

– Вы сказали, в превосходной?

– Да, да.

– М-м… как насчет «le gar?on le plus beau que je connaisse»?

– Э-э… миловиднейший мальчик, какого я знаю? Да, это годится.

– Миловиднейший, сэр? Я разумел – прекраснейший.

Черт, он же вроде решил распроститься с педерастической позой. Ладно, по крайней мере смешков добился.

– Благодарю вас, Хили, достаточно. Успокойтесь, вы все, он ни в каких ободрениях не нуждается.

Еще как нуждаюсь, подумал Адриан. Во всех ободрениях, какие найдутся.

Урок продолжался, Биффен предоставил Адриану свободу предаваться снам наяву.

Когда сорок минут истекли, Адриан среагировал на звук колокола со всей, на какую был способен, прытью, метнувшись из тыльной части класса к двери, чтобы затеряться за нею в толпе, однако Биффен перехватил его:

– Вы ничего не забыли, Хили?

– Сэр?

– Я думаю, вы обязаны мне объяснением вашей непунктуальности.

Адриан приблизился к кафедре.

– Ах да, сэр. Дело в том, сэр, что я и так-то должен был опоздать – совсем ненамного, однако столкнулся с доктором Меддларом.

– И он задержал вас на двадцать минут?

– Да, сэр. Или, вернее, нет, сэр. Он был очень груб со мной. Расстроил меня, сэр.

– Груб? Капеллан был с вами груб?

– Я уверен, это не входило в его намерения, сэр.

Адриан постарался соорудить физиономию непорочную, но при этом встревоженную. Такое выражение особенно хорошо срабатывало, когда приходилось смотреть, как сейчас, на кого-нибудь снизу вверх. Слизано же оно было по преимуществу с Доминика Гарда, игравшего Лео в фильме «Посредник». Этакое недоуменное чистосердечие.

– Он… он довел меня до слез, сэр, а мне было слишком стыдно являться сюда в соплях, вот я и сидел в музыкальном классе, пока немного не успокоился.

Все это было ужасно непорядочно по отношению к бедному старому Биффену, которого Адриан, пожалуй, даже любил за его белоснежные волосы и вечное выражение кроткого изумления на лице. Да еще и «в соплях»… Под пару к этому обороту так и просятся «не придира» и «просто потряска». Вообще-то не такой уж и плохой словарь, стоит взять его на вооружение. Школьный сленг 1920-х заслуживает возрождения.

– О боже. Впрочем, я уверен, у капеллана наверняка имелись серьезные причины, чтобы… то есть доктор Меддлар не был бы резок с вами без причины.

– Ну, должен признать, сэр, я ему надерзил. Но вы ведь знаете, каков он.

– Он, в чем я нисколько не сомневаюсь, человек скрупулезно честный.

– Да, сэр. Я… мне не хотелось бы, чтобы вы думали, будто я лгу вам, сэр. Уверен, доктор Меддлар, если вы его спросите, расскажет вам о случившемся так, как оно видится ему.

– Этого я делать не стану. Я знаю, когда ученик говорит мне правду, а когда лжет.

– Спасибо, сэр.

Черта с два. И никто из них никогда не знает.

– Не хочется читать вам нотации, Хили, и не хочется задерживать вас во время утренней перемены, однако вы должны взглянуть правде в лицо: многие из моих коллег уже начинают терять терпение. Быть может, вам кажется, что они вас не понимают?

– Я думаю, вся беда в том, сэр, что они меня как раз понимают.

– Н-да. Вы и сами знаете, именно замечания подобного рода с гарантией выводят некоторых учителей из себя, не так ли? Утонченность не относится к числу качеств, которые повергают людей в восхищение. И не только в школе. Ее не любит никто и нигде. Во всяком случае, в Англии.

– Сэр.

– Вы самый умный из мальчиков моего французского класса. И прекрасно это знаете. Но вы совсем не работаете. А это делает вас самым отстающим учеником школы.

Теперь воспоследует притча о дарованиях, на что поспорим?

– Что вы думаете об университете?

– О, ну… знаете, сэр, думаю, после выпускных экзаменов я, пожалуй, махну на образование рукой. И оно, скорее всего, махнет рукой на меня.

– Понятно. Скажите, Хили, чем вы занимаетесь по пятницам после полудня? Я так понимаю, в Кадетском корпусе вы не состоите?

– Меня оттуда выгнали, сэр. Такое безобразие.

– Да, не сомневаюсь. Стало быть, вы теперь в Авангарде, не так ли?