Третья альтернатива: Решение самых сложных жизненных проблем

Истории, которые мы выбираем, в свою очередь, помогают нам интерпретировать мир. Они заставляют нас направлять внимание на одни вещи и игнорировать другие. Они побуждают нас считать одно священным, а другое – отвратительным. Это структуры, оформляющие наши мечты и цели. Поэтому, хотя выбор повествования может показаться неким расплывчатым и чисто умозрительным упражнением, на практике он очень действен. Самая важная наша способность – способность выбрать линзу, через которую мы будем смотреть на реальность[10 - David Brooks, "The Rush to Therapy," New York Times, November 9, 2009.].

Мой сын Дэвид часто вспоминает историю о том, как собирался ходить на занятия в колледж с собственным стулом. На ней он демонстрирует, каким простым и эффективным может быть мышление по принципу Третьей альтернативы. Но на глубинном уровне эта небольшая зарисовка является важной сюжетной линией повести, которую он рассказывает себе о себе же: что он не жертва, что он не зажат в тиски двух альтернатив, что он сам отвечает за то, что Брукс называет «метарассказом» своей жизни.

В конфликтах сюжета нашей жизни мы не просто «персонажи». Мы и рассказчики, поскольку именно мы выбираем, как будет развиваться наша история. Я встречал множество людей, которые не понимали этой простой вещи и чувствовали себя в ловушке какого-нибудь чудовищного конфликта, не в силах изменить сюжет. Я наблюдал распри между супругами, каждый из которых превозносил собственный героизм в борьбе с этим чудовищем, упорно игнорируя тот факт, что они не только включены в сюжет, но и сами его создают. Супруги заявляли, что больше не любят друг друга, и совершенно терялись, слыша от меня, что оба вполне вольны вновь полюбить друг друга, если захотят. «Быть влюбленным» – чисто пассивное состояние; понятие «любить» связано с активными действиями – это глагол. Любовь как «чувство» – плод любви «как действия». Во власти двух людей совершать друг для друга поступки, проникнутые любовью, точно так же, как в их власти и причинять друг другу боль. Сценарий пишут они сами, а не кто-то другой.

Как я уже говорил, наша жизнь – это повесть, поскольку имеет начало. У нее есть также середина и конец. Большинство из нас пребывают где-то посередине повествования. Мы должны решить, как завершится рассказ.

Третья альтернатива всегда начинается с «Я». Она разворачивается изнутри наружу, из самых потаенных глубин человеческой личности, начинаясь с фундамента, составленного из уверенности в себе и смирения. Она развивается из парадигмы самосознания, позволяющей взглянуть на себя со стороны и оценить собственные предубеждения и склонности. Она исходит из признания того факта, что я сам пишу свою историю, и из готовности при необходимости ее переписать – ведь я хочу, чтобы она окончилась хорошо.

Задумайтесь об этом – глубоко задумайтесь. Если вы вовлечены в конфликт, спросите себя:

• Какова моя повесть? Следует ли мне изменить ее сюжет?

• Где в моем представлении о себе имеются мертвые зоны?

• Какое влияние воспитавшая меня культура может оказывать на мое мышление?

• Каковы мои подлинные мотивы?

• Верны ли предпосылки, из которых я исхожу?

• В чем мои предпосылки неполны?

• Тружусь ли я именно над тем результатом – окончанием повести, которого желаю?

Парадигма 2: «я вижу тебя»

Смысл второй парадигмы – видеть в других людях людей, а не вещи.

Что мы видим, когда смотрим на других? Видим ли мы личность или просто обращаем внимание на возраст, пол, расу, политические и религиозные убеждения, физические или умственные ограничения, национальность, сексуальную ориентацию? Видим ли мы индивида, находящегося «вне группы» или «внутри группы»? Или же мы действительно видим уникальность, возможности, дарования каждого отдельного человека?

Возможно, мы на самом деле вообще не смотрим на людей так часто, как на собственные представления о них, предвзятые мнения или даже предпочтения.

Мы всегда чувствуем, когда кто-то «делает вид», различаем, имеем ли дело с самой личностью или с личиной. Вопрос стоит так: «Я тоже из тех, кто "делает вид"? Или я один из тех, что смотрит на других людей с подлинным, искренним уважением?»

Парадигма «я вижу тебя» противоположна типичной парадигме «я воспринимаю тебя стереотипно», как показывает таблица далее. Помните: то, что мы видим, определяет то, что мы делаем, а то, что мы делаем, определяет результаты, которые мы получаем.

По сути, парадигма «я вижу тебя» связана с характером – с любовью к людям, великодушием, терпимостью и искренним вниманием к другому человеку. Если бы я придерживался парадигмы «я воспринимаю тебя стереотипно», то нельзя было бы поручиться, что я так же близко к сердцу принимаю чужие интересы, как и свои, а обретение Третьей альтернативы стало бы и вовсе невозможно. Глядя на вас, я видел бы лишь представителя другой стороны. Возможно, я держался бы с вами вежливо, но это было бы показное, фальшивое уважение.

Название этой действенной парадигмы – «я вижу тебя» – подсказала мне мудрость африканского народа банту. Его представители приветствуют друг друга словами «я вижу тебя», что подразумевает: «я признаю твою уникальную индивидуальность». Это все равно что сказать: «Моя человеческая природа неразрывно связана, переплетена с твоей». Все это части духа Убунту.

Перевести это слово очень трудно. Оно означает нечто вроде «личность, индивидуальность», но главное его значение – «человека делает человеком только взаимосвязь с другим человеком». Специалист по охране здоровья Элизабет Лессер поясняет: «Я нуждаюсь в тебе, чтобы стать мной, а ты нуждаешься во мне, чтобы стать тобой». Поясним эту уникальную африканскую идею на примере: «Слова "у Мэри есть Убунту" означали бы, что Мэри известна как заботливая, внимательная к другим личность, честно выполняющая все свои социальные обязательства». Но они означали бы также и нечто большее: «Без Убунту Мэри не будет знать, что она красива, умна или остроумна. Мэри видит свою идентичность только в связи с другими людьми»[11 - Michael Battle and Desmond Tutu, Ubuntu: I in You and You in Me (New York: Church Publishing, 2009), 3.].

Понять, что такое Убунту, помогает и сравнение с его противоположностью – стереотипным восприятием. Воспринимать кого-либо стереотипно значит выкидывать из общей картины фрагменты, как раз и определяющие его как неповторимую индивидуальность. Мы говорим: «Ну, он же продавец – агрессивный, пробивной». «Она из тех дамочек, что поглощены собственной особой, и уверена, что мир вращается вокруг нее». «Он личность типа А». «Он нахал». «Он финансист». «А чего вы хотели? Он же трепло!» «Она из карьеристок». Мы неспособны увидеть этих людей как индивидуальностей, а не как представителей определенного типа.

Согласно духу Убунту, действительно видеть других людей значит ценить дары, которые могут принести лишь они: их таланты, ум, опыт, мудрость и различие подходов. В обществе, проникнутом Убунту, путешественникам не нужно нести с собой провиант, их нужды будут удовлетворены дарами людей, которые встретятся им в пути. Но эти материальные дары – лишь внешнее выражение гораздо более ценного дара, своей самости. Если мы отвергаем дар самости или не ценим его, то лишаемся возможности пользоваться преимуществами уникальных возможностей другого человека.

Объясняя смысл Убунту, Орланд Бишоп, глава фонда Shade Tree Multicultural Foundation в Уоттсе (Калифорния), рассказывает, как много мы теряем из-за того, что не умеем по-настоящему увидеть друг друга: «Наша современная цивилизация отняла у людей свободу, и не потому, что одна культура подчиняет себе другую, а потому, что мы утратили представление о том, что такое зрение и в чем в действительности заключается врожденная способность видеть»[12 - Orland Bishop, "Sawubona," http://www.youtube.com/watch?v=2IjUkVZRPK8&feature=related. Accessed November 22, 2010.].

Обретение духа Убунту имеет решающее значение для мышления по принципу Третьей альтернативы. В конфликтных ситуациях я не смогу создать с вами синергию, если вижу в вас только символ противоположной стороны. Дух Убунту не сводится к пониманию необходимости вежливо держаться с оппонентом. Он означает, что мое человеческое начало сращено с вашим – что, если мои действия унижают вас, этим я унижаю себя самого. Почему? Потому что, низводя вас до положения вещи, я проделываю то же самое и с собой.

Недавно моя знакомая ехала в машине по городу, как вдруг ей начал сигналить и махать другой водитель. Она притормозила, думая, что с ее автомобилем что-то не в порядке. Но другой водитель на скорости подрулил вплотную к ней, выкрикнул оскорбления в адрес одного политика и едва не вытолкнул ее на обочину. Тогда она сообразила, что на бампер ее машины наклеен стикер в поддержку этого политика. Для разъяренного водителя моя знакомая была не человеком, а вещью, наклейкой на бампере, ненавистным символом.

Взбешенный автомобилист обезличил мою приятельницу. Но при этом он оскорбил свое собственное человеческое начало. У этого человека наверняка есть дом, работа, семья. Видимо, есть люди, которые его любят. Но в момент выбора он стал чем-то меньшим, чем человек, – всего лишь инструментом выражения идеологии.

Обезличивание других, которое мы часто называем стереотипным восприятием, порождается глубокой неуверенностью в самом себе. Из этого источника проистекают и конфликты. Психологи знают, что большинство из нас лучше помнят о других плохое, чем хорошее. «Мы возлагаем на людей ответственность за дурное поведение, но не воздаем им должное за хорошее», – говорит знаменитый психолог Оскар Ибарра. По его мнению, это происходит потому, что, воспринимая других в черном свете, мы чувствуем свое превосходство. Ибарра обнаружил, что с появлением у человека нормального, реалистичного восприятия себя отрицательные воспоминания исчезают[13 - David Schneider, The Psychology of Stereotyping (New York: Guilford Press, 2004), 145.]. Поэтому парадигма «я вижу себя» предшествует парадигме «я вижу тебя».

Люди – не вещи

В знаменитой книге «Я и Ты»[14 - Бубер М. Я и Ты. – М.: Высшая школа, 1993.] великий философ Мартин Бубер учил, что мы слишком часто относимся друг к другу как к объектам, а не людям. Объект – это Оно, но личность – Ты. Если я обращаюсь с человеком так, будто передо мной Оно, объект, которым я могу пользоваться в собственных интересах, я и сам превращаюсь в Оно – я уже не живое существо, а механизм. Отношения между Оно и Оно – не то же самое, что отношения между Я и Ты. «Человечность простого Оно, чисто воображаемое… не имеет ничего общего с живой человечностью, – говорит Бубер. – Если человек допустит его господство, то постоянно разрастающийся мир Оно перерастет его и лишит реальности его собственное Я».

Мы полагаем, что если низвести человека до положения вещи, то его будет легче контролировать. Поэтому компании обозначают своих сотрудников презрительным термином «трудовые ресурсы», словно это не более чем очередная строчка в финансовом отчете, наряду с налогами и кредиторской задолженностью. Поэтому большинство людей в большинстве организаций воспринимаются исключительно с точки зрения их функции, хотя у них гораздо больше креативности, изобретательности, находчивости, ума и таланта, чем требует или даже позволяет выполняемая ими работа! Тот, для кого люди – вещи, несет огромные потери от упущенных возможностей. Никакой финансовый отчет не отразит эту колоссальную потерю – нераскрытый потенциал людей, их не проявленные возможности.

Напротив, Бубер говорит: «Если в моих глазах человек – это Ты… то он не вещь среди других вещей»[15 - Martin Buber, I and Thou (New York: Simon & Schuster, 2000), 23, 28, 54.].

Бубер использует местоимение «ты», потому что оно подразумевает нечто большее, чем внешнее уважение, в нем звучит благоговейное отношение к другому человеку. Оно предполагает интимность, открытость и доверие. Взгляд же на другого как на Оно предполагает отстраненность, равнодушие и подталкивает к эксплуатации.

Я искренне сочувствую несчастным душам, не испытывающим почтения к человеку. Научиться понимать другого, не стремясь контролировать его или манипулировать им, – все равно что ступить на священную территорию. Это невероятно обогащает душу. Карл Роджерс красноречиво описывает собственный опыт такого рода:

Одно из чувств, дающих наиболее глубокое удовлетворение… я испытываю, когда восхищаюсь человеком так же, как восхищаюсь закатом. Люди могут быть столь же чудесны, как закат солнца, если дать им такую возможность. Пожалуй, причина нашего неподдельного восхищения закатом заключается в том, что мы не можем его контролировать. Созерцая закат, я ведь не говорю: «Пригаси-ка оранжевые сполохи в правом углу, подбавь пурпура над горизонтом и еще немного розового в оттенке облаков». Я этого не делаю. Я не пытаюсь контролировать закат солнца. Я благоговейно смотрю, как оно садится[16 - Carl Rogers, A Way of Being (New York: Houghton Mifflin Harcourt, 1995), 22.].

Утрата способности испытывать это благоговение при виде другого человека – возможно, величайшая трагедия человечества.

В 1964 г. борец за свободу Нельсон Мандела начал отбывать 27-летний срок заключения в одиночной камере на острове Роббен. Молодой правовед, он взбунтовался против системы апартеида, подавлявшей таких, как он, чернокожих африканцев. «Тысячи проявлений высокомерия, тысячи унижений и тысячи ситуаций, уже стершихся из памяти, пробудили во мне гнев, бунтарский дух, стремление побороть систему, закабалившую мой народ», – объясняет он[17 - Nelson Mandela, In His Own Words (New York: Hachette Digital, 2. 2003), xxxii.]. В тюрьме Мандела испытывал то же чувство еще острее и поначалу еще больше ожесточился.

Но постепенно его сердце смягчилось. Через многие годы после освобождения Манделы я лично встречался с ним. Я спросил: «Сколько времени понадобилось, чтобы преодолеть ожесточенность в отношении надзирателей – людей, которые мучили вас и обращались с вами с таким чудовищным пренебрежением?» Он ответил: «Около четырех лет». Я спросил о причинах этой перемены и услышал в ответ: «Они говорили об отношениях друг с другом, о своих семьях, и я осознал, что эти люди – тоже жертвы системы апартеида».

Один молодой охранник, Кристо Бранд, так описывал историю собственного перерождения: «Когда я поступил на работу в Роббен-Айленд, мне сказали, что люди, которых мы сторожим, ничем не лучше зверей. Некоторые тюремщики ненавидели заключенных и были с ними очень жестоки»[18 - "Christo Brand," The Forgiveness Project, http://theforgivenessproject.com/stories/christo-brand-vusumzi-mcongo-south-africa/. Accessed November 23, 2010.]. Но затем ему поручили надзирать за Нельсоном Манделой. «Когда я пришел в тюрьму, ему уже было 60 лет. Он держался очень просто, по-свойски и вежливо. Нельсон Мандела относился ко мне с уважением, и мое уважение к нему росло. Понемногу завязалась дружба, хотя он и был заключенным».

Эта дружба полностью изменила жизнь Кристо Бранда. Он начал оказывать Манделе услуги, тайно проносил ему хлеб и передавал письма. Бранд даже нарушил правила – устроил Манделе встречу с маленьким внуком. «Мандела тревожился, что я попадусь и меня накажут. Он написал моей жене письмо, где убеждал, что я должен продолжать учебу. Даже будучи заключенным, он побуждал тюремщиков учиться».

Мандела очень привязался к маленькому сыну Бранда Райану – тому позволялось навещать его, и мальчик полюбил его как родного дедушку. В дальнейшем, когда Мандела был президентом Южно-Африканской Республики, его фонд поддержки образования предоставил Райану стипендию[19 - Andrew Meldrum, The Guard Who Really Was Mandela's Friend," Observer (London), May 20, 2007, http://www.guardian.co.uk/world/2007/may/20/nelsonmandela. Accessed November 23, 2010.].

И для Нельсона Манделы, и для Кристо Бранда их отношения перешли от Я – Оно к Я – Ты. Молодой человек, считавший чернокожих животными, в итоге полюбил старого заключенного и стал противником системы апартеида. Старик, считавший белых врагами, искренне привязался к молодому охраннику. Это был лишь один шаг в том, что Мандела называл «долгой дорогой к свободе» от собственных предрассудков.

Мандела пишет: «В эти долгие годы одиночества моя жажда свободы для собственного народа превратилась в жажду свободы для всех, белых и черных. Для меня было ясно как день, что угнетатель нуждается в освобождении столь же определенно, что и угнетаемый… Угнетаемый и угнетатель в равной мере ограблены, лишены своего человеческого начала»[20 - Nelson Mandela, Long Walk to Freedom (New York: Holt, Rinehart and Winston, 2000), p. 544.]. В силу этого мировосприятия банту сказали бы, что Мандела обладает Убунту.

Это превращение произошло, когда отношения стали по-настоящему личностными. Мандела и Бранд начали видеть друг в друге личность, а не представителя ненавистной противоположной стороны. Начав наконец действительно видеть друг друга, говорит архиепископ Десмонд Туту, «мы замечаем отблеск чего-то лучшего… когда весь мир оживляется духом сострадания и чудесными проявлениями великодушия, когда ненадолго мы оказываемся связанными друг с другом узами заботливой человечности»[21 - Desmond Tutu, No Future Without Forgiveness (New York: Doubleday, 1999), 265.]. Такова сила парадигмы «я вижу тебя».

Если я следую парадигме «я вижу тебя», то испытываю к вам подлинное, а не деланное уважение. Я вижу вас, а не противоположную сторону в конфликте. Я знаю, что ваша повесть богата и многогранна, полна волнующих откровений. Согласно парадигме «я вижу тебя» вы и я вместе обладаем уникальной силой, потому что ваши и мои сильные стороны дополняют друг друга. Такая комбинация не имеет аналогов. Вместе мы можем подняться до Третьей альтернативы. Это невозможно, если мы действуем в рамках парадигмы стереотипного восприятия.

В парадигме «я вижу тебя» я обладаю Убунту; моя эмпатия распространяется далеко. Если я действительно вижу вас, значит, я предрасположен вас понять, почувствовать то, что чувствуете вы, а значит, свести конфликт к минимуму и добиться максимальной синергии между вами и мной. Напротив, если вы находитесь вне моего круга эмпатии, я не могу ощутить, что вы чувствуете, не могу увидеть то, что вы видите, и ни вы, ни я не можем быть столь же сильными, проницательными или передовыми, какими были бы вместе.

Я призываю вас серьезно отнестись к этой парадигме и в личной жизни действовать согласно ей. Вспомните одного-двух человек – это могут быть коллеги, друзья, члены семьи, – которых должны будете увидеть. Вы поняли, что я имею в виду. Есть ли у них основания считать, что вы их недооцениваете, игнорируете, имитируете уважение к ним? Вы обсуждаете их у них за спиной? Они для вас символы или реальные люди со своими достоинствами и недостатками, характерными особенностями и противоречиями, удивительными дарованиями и непознанными «белыми пятнами» – такие же, как и вы?

Парадигма 3: «я обращаюсь к тебе»

Смысл этой парадигмы – сознательно искать взгляды, идущие вразрез с вашими, вместо того чтобы избегать их или защищаться от них.