– Черт тебя дери, Антон! Не удивительно, что я проигрываю три раза подряд! Ты нарушаешь правила!
– Я хочу победить. Разве не это главное правило? Но можно ли победить, находясь загнанным в определенные рамки?
– Разумеется можно! В этом и весь смысл!
– Тогда не забывай про другое правило. Не теряй бдительность и не верь на слово оппоненту.
– Мы играем в шахматы или постигаем учение Сунь-Цзы[7 - Учение Сунь-Цзы, известное как «Искусство войны». Древнекитайский трактат о военной стратегии и политике. Датируется примерно серединой первого тысячелетия до нашей эры.], чтоб тебя?!
– Разве мешает одно другому? – улыбнулся Антонио. – Хорошо. Это слон.
– Тогда тебе шах, – сказал Михаил, сделав ход.
– Вот видишь, как скверно бывает, когда соблюдаешь правила, – вздохнул Квалья.
На ступеньках, ведущих на второй этаж, послышались торопливые шаги. Одетый в спортивные шорты, неплохо сохранившиеся кроссовки и майку, со второго этажа трусцой спускался Джонсон.
– Доброе утро, ребята! – воскликнул он. – Как спалось на новом месте?
– Отвратительно, – отозвался Михаил. – Ты так храпел, что мне показалось, началось извержение вулкана.
– Неужели? – замер на мгновение Рон, затем махнул рукой. – Да бросьте вы! Я не храплю!
– Кто бы тебе об этом ни говорил – он лгал.
– Ребята, может кто-то хочет со мной? Вы бегаете по утрам?
– Я бегаю. И очень быстро, – проворчал Антонио, задумчиво глядя на шахматную доску.
– Оу, – сконфуженно выдохнул здоровяк. – Прости, приятель, я забыл, что у тебя… нога…
– У меня две ноги, Рон. И обе разные. И в этом моя суперсила.
– Майкл. А ты как относишься к бегу по утрам.
Крашенинников кивнул:
– Очень даже положительно. И очень жду, когда ты, наконец, убежишь.
– Может Оливия?
– Оля все еще спит после «теплой» встречи с соотечественниками. Ей уснуть удалось только ближе к рассвету.
Джонсон разочарованно вздохнул:
– Ну, ладно. Как хотите.
Он распахнул входную дверь и прищурился от яркого солнца. Сделал глубокий вдох и взглянул в синее небо с редкими белоснежными облаками.
– Сегодня отличная погода, парни! – послышался с крыльца оптимистичный голос Рона. – Так… А это что?
Джонсон с некоторым удивлением заметил, что теперь над входом в здание висит красный флаг. На нем, синей краской, изображен медведь и под медведем белая надпись, на русской языке. Стилистика этого полотнища явно намекала на то, что он сделан как ответ на Гадсденовский флаг, что вывесил накануне Карл.
– Это наше знамя, большой брат, – откликнулся Крашенинников.
– А что на нем написано?
– НЕ БУДИ МЕНЯ!
– Ну что ж, весьма… Минуточку! Проклятье, это же мое полотенце! – он вернулся в помещение. – Это мое полотенце!
– Теперь это наш флаг, Рон, – категорично ответил Михаил. – «Найди самого могучего воина в стане недруга своего. Возьми его полотенце и обрати его в свое боевое знамя». Сунь-Цзы. «Искусство войны».
Антонио, едва сдерживая смех после выдуманной Михаилом цитаты, наконец, сделал ход.
– Но вы украли мое полотенце! – негодовал здоровяк.
– Сунь-Цзы. Все по фэн-шую, – вздохнул Крашенинников, мотнув головой. – Ничего уже не поделать. Никто не обещал, что жить с нами будет легко.
– Когда я вернусь, у нас будет серьезный разговор! – пригрозил Джонсон, вновь покидая жилище вулканологов.
– Как скажешь, папочка, – фыркнул Михаил.
Карл с раннего утра возился во дворе своего дома-офиса с парой двигателей для моторных лодок, найденных среди руин прибрежных районов Петропавловска еще до цунами. Попытки сделать из двух один рабочий не прекращались уже третий месяц, но шериф Риггз верил в успех.
– Доброе утро! – окликнул его Джонсон, сбежав по склону. Теперь он продолжал свой бег, но делал это на месте.
– Доброе утро, – кивнул Карл. – Как наши гости?
– Чувствуют себя как дома. В шахматы играют.
– Вот и хорошо.
– Ты видел это, шериф? – Рон махнул рукой через плечо.
– Флаг? Да, я заметил. Как и заметил забавное сходство с флагом полковника Гадсдена. Только я не понял, что там написано.
– Там написано: не буди меня, Карл.
– Не буди меня, Карл? Так и написано?
– Да нет же, – махнул рукой Джонсон. – Просто – не буди меня.
Шериф тихо засмеялся:
– Чего-то подобного стоило ожидать от них. У этого русского тот еще характер. Но он мне определенно начинает нравиться.
– Мне тоже, но они с итальянцем сделали этот флаг из моего полотенца.