Метро 2033: Край земли-2. Огонь и пепел

– Славные парни.

Джонсон прекратил свой бег на месте, подошел ближе к шерифу и, склонившись над ним, недовольным тоном произнес:

– Они украли мое полотенце, Карл.

Теперь шериф буквально начал давиться хохотом.

– Что здесь смешного? – нахмурился Джонсон.

– Да, боже мой, в городе полно разрушенных магазинов! Не там ли ты раздобыл себе это полотенце?! Найдешь еще!

– Но дело не в этом, Карл. Если бы они меня попросили отдать им это полотенце, я бы это сделал. Но они пошли на воровство.

Шериф вздохнул, чуть успокоившись:

– Приятель, это не столько воровство, сколько демонстративное поведение. В том и суть, чтоб ни о чем нас не просить. Они просто показывают, что хозяева этой территории.

– Даже итальянец?

– Разумеется, Рон. Квалья приехал сюда еще до войны и прожил здесь столько лет, что он теперь может считаться полноправным местным жителем.

– Русские с того берега с тобой бы поспорили на этот счет.

– Вот они меня и беспокоят. А эти двое едва ли могут нас беспокоить, – Карл снова рассмеялся. – Даже после того, как национализировали твое полотенце!

Джонсон тоже позволил выдавить из себя смешок.

– Ладно. После пробежки поговорю с ними на этот счет.

– Постарайся стать им другом, Рон. У тебя это должно получиться лучше, чем у меня. Особенно после вчерашнего. Нам здесь не нужны конфликты.

– Разве я не пытаюсь? Очень даже пытаюсь. Но этот Михаил слишком угрюм и неприветлив. И он имеет влияние на остальных.

– И все-таки…

Договорить Карл не успел. Воздух рассек шипящий звук и где-то над головой раздался хлопок. Они даже пригнулись и тут же устремили взоры в небо.

– Черт, что это?! – воскликнул Риггз, глядя на ярко-красную звезду, мерцающую в зените и медленно опускающуюся к земле.

– Кажется, это сигнальная ракета! – ответил Джонсон. – Откуда? Кто запустил?!

Через несколько мгновений они услышали сначала тихое завывание, но с каждой секундой оно превращалось в пронзительный вой, становящийся все громче и громче. Этот звук, наверное, был давно известен во всем мире и не предвещал ничего хорошего. Так завывала механическая центробежная сирена.

* * *

– Они точно нас не видят? – спросил Цой, сойдя на берег и поднявшись к Жарову.

– Едва ли, – ответил Андрей, глядя в бинокль. – Иначе переполох уже начался бы. Так что давайте быстрей рассредоточивайтесь.

Прячась в складки местности, Горин вел за собой отряд из восьми вооруженных мужчин и женщин в сторону небольшой полукруглой сопки. Там они заняли скрытные позиции в траве и среди валежника. Еще пять человек, включая Евгения Сапрыкина, подняли по глинистому склону берега старую центробежную сирену, давно снятую с какого-то корабля. Цой помог втащить ее на крутой берег. Затем четверо начали занимать скрытые позиции справа от Жарова и в нескольких метрах от него, используя глинистый берег как естественный бруствер.

Евгений Анатольевич спустился к лодке. Он взял бинокль и еще раз осмотрел окрестности, на тот случай, если где-то может затаиться какой-нибудь неприятный сюрприз. Больше всего его интересовало место к северу от точки их нынешней дислокации. Ряд из трех плавно перетекающих друг в друга возвышенностей. Они не настолько велики, чтоб именоваться сопками. Но холмами называться могут по праву.

В том месте, куда он сейчас смотрел, качнулся стебель кустарника. Едва заметно. Сначала влево, затем вправо. Жанна Хан, наблюдавшая за ним в свою оптику, подала Сапрыкину знак, что все в порядке и они на месте. Вздохнув с облегчением, Евгений Анатольевич поднялся к Жарову и Цою.

– Ну что, готовы?

Александр поднял привязанную к древку тельняшку и кивнул. Жаров склонился над механизмом сирены и сжал ладонью рукоять.

– Готовы. Давай.

Сапрыкин вытянул руку, сжимая в ней сигнальную ракету. Точно такую же, как та, что он подарил не так давно Антонио. Прищурив один глаз и ориентируясь по высоте на Авачинский вулкан, Евгений Анатольевич выбрал оптимальный угол, под которым запустить ракету, и резко дернул шнур. Жужжа, словно шмель-переросток, ракета помчалась вперед и вверх. Жаров тут же принялся вращать рукоятку сирены.

Сначала это был не очень громкий звук, будто в железной кастрюле перекатывалась пара орехов. Но Андрей увеличивал обороты, раскручивая заключенную в железном барабане крыльчатку. Сначала устройство тихо загудело, но чем дольше и сильнее крутил рукоятку Жаров, тем громче и выше становился звук, пока не пронзил все вокруг девяносто децибельным воем с частотой в пять или шесть сотен герц. Андрей через каждые пять оборотов чуть снижал скорость вращения, слегка понижая тональность, и тут же наваливался на рукоять с новой силой, делая звук сирены не монотонным, а волнообразным, завывающим.

Сапрыкин вдруг почувствовал, как все внутри похолодело. Вой сирены разбудил в глубинах памяти его детские кошмары. Он был совсем в нежном возрасте, когда заокеанский президент Рональд Рейган объявил его, маленького Жени Сапрыкина, страну – империей зла. Именно тогда началась новая волна обострения Холодной войны. И уже мало кто вокруг маленького Жени Сапрыкина сомневался в том, что очень скоро она станет горячей. Не сомневался даже маленький Женя Сапрыкин. Эта сирена была самым страшным кошмаром его детства. Он не помнил, боялся ли он темноты, собак или выдуманных злодеев из детских сказок. Он точно помнил, что чудовищно боялся этого воя центробежной сирены. Ведь за ним могла последовать вспышка атомного взрыва.

Но в тот день не было никакого завывания. Да и он был уже взрослым и не было давно никакого Рональда Рейгана. И вообще, Сапрыкин плохо помнил тот день. Разве что две детали. Он получил электронное сообщение от своего друга, Казимира, что тот благополучно добрался до Москвы и так же благополучно попал в автомобильную пробку. А второе, что он запомнил в тот день, это вспышка взрыва. И никакая предупреждающая сирена ей не предшествовала.

Он покосился на Жарова. Тот продолжал крутить рукоятку и зло улыбался. Ему, похоже, нравился этот оглушающий звук и сам процесс его извлечения из железа и воздуха. У него были другие детские страхи. В его детстве уже не было никакой холодной войны, которая в любой момент могла превратиться в горячую. Или, все наивно думали, что ее не было…

* * *

Находившийся на крыше самого высокого здания своей общины, имевшего три этажа, Карл оторвался от монокуляра и бросил взгляд через плечо. Крашенинников и Собески, которых привел Джонсон, уже были здесь. Внизу тем временем царила тревожная атмосфера. Поселенцы бросили все дела и теперь кто в полголоса, а кто и весьма громко обсуждали происходящее. Гнетущий, холодящий нутро вой сирены перепугал детей. Мужчины и женщины обменивались полными тревоги взглядами, бросая то и дело фразы, обращенные в никуда; это случилось, они здесь, они пришли, русские идут…

– Сэр, вы не хотите поговорить на тему невероятных совпадений? – произнес шериф.

Крашенинников взглянул сначала на сопровождавшего их Джонсона, затем на Карла:

– Я не вполне понимаю.

– Я тоже, Майкл. Я тоже не понимаю, в чем подвох. Вчера появились вы. И сегодня – о чудо! Появляются какие-то вооруженные люди!

– И вы считаете, что я имею к этому отношение?

– А что бы вы на моем месте подумали, сэр? Каковы шансы, что они появятся на следующий день после вас?

– Карл, я тебе говорил, что они увидят ваш флаг. А огни от ваших факелов мы заметили в ночном Петропавловске еще будучи на том берегу. Почему вы думаете, что они не могли увидеть эти огни?

Карл задумчиво покачал головой, глядя в глаза Михаила и морщась от звука сирены:

– Окей. Допустим. Сэр, можете опознать этих людей? – Шериф протянул Михаилу монокуляр.

Взглянув вооруженным глазом, Крашенинников разглядел троих человек у берега реки, южнее полукруглого холма.

– Да, я знаю этих людей.

– Не могли бы вы рассказать о них? Охарактеризовать как-то. Я не прошу вас выдавать какие-то русские секреты. Просто эти люди пугают моих людей. И я хочу знать, с кем имею дело.