Бесстыжая

Вдруг она почувствовала, как кто-то схватил ее за руку.

– Держись! – крикнула она Люку, сжимая другой рукой его ладонь.

– Оставь ее! – завопил Люк. Он попытался подняться, но потом раздался ужасный звук, хруст костей, и рука Люка выскользнула из ее руки.

– Нет! – закричала Джесси, пытаясь кинуться за ним в темноту. Она отчаянно вырывалась, борясь со своим невидимым мучителем, как дикое животное. Вывернувшись, она почувствовала, как этот человек сжал в кулаке прядь ее волос, чуть не вырвав их с корнем, а другой рукой зажал ей рот.

Ее подняли, как куклу, а потом ее голова коснулась чего-то тяжелого, и лучи фонариков погасли. Мир стал белым и безмолвным, и Джесси провалилась в зияющую пустоту, подобно камню, уходящему на дно залитой лунным светом бухты.

Глава 12

– Иди сюда, именинница! Пошевели наконец своим шестнадцатилетним задом или мы опоздаем в кино!

– Еще минутку! – Джесси состроила отчаянную гримасу, вглядываясь в неровную поверхность дешевого зеркала в ванной. Она случайно намазала вишневой губной помадой нос! Если бы Шелби не торопила ее каждую минуту, они бы уже давно были готовы. Очень трудно выглядеть достойно, когда перед тобой такой образец красоты, как Шелби. Джесси по-прежнему чувствовала себя результатом неудавшегося эксперимента природы, отдыхающей после создания шедевра – ее ослепительно красивой и сексуальной сестры.

Лампочка в ванной начала мигать. Джесси вздохнула, швырнула тюбик помады в служившую ей косметичкой сумочку для ленча и высунула из двери ванной руку, чтобы включить свет.

– Все, все, я готова. Нельзя быть такой стервой, Шелби.

– Боже мой! Что я слышу от моей святой маленькой сестренки? – Бирюзовые глаза Шелби расширились, она выглядела, как сама невинность. – Да мы недотроги? Да нам и слово сказать нельзя?

Шелби остановилась на пороге. Ее блестящие темные волосы были пострижены под пажа, что делало ее похожей на самую модную в Нью-Йорке топ-модель, а наряд был взят с обложки журнала «Глэмэ». Шелби сама сшила его для работы – она служила клерком в местном отделении банка.

В тайне Джесси считала, что Шелби красивее той топ-модели, которой она пыталась подражать. Правда, Джесси никогда бы в этом не призналась – даже под угрозой наказания. Шелби была и без того слишком самонадеянна.

– А на что мы идем? – спросила Джесси. – Двойной сеанс – «Нападение гигантских пиявок» и «Ведро крови».

– 0-ой, Шелби! Я терпеть не могу фильмы ужасов.

– Спокойно, я плачу.

– Но это же мой день рождения! – Шелби беззвучно произнесла непристойное ругательство и усмехнулась.

– Пошли, именинница. Оба фильма я видела три раза. И я не хочу пропустить момент, когда пиявки нападают на стадо коров и высасывают их мозги.

Обе девушки вскрикнули в притворном ужасе и ринулись к входной двери.

После «чудовищных» фильмов Джесси совсем не хотелось есть разваливающийся, пропитанный кетчупом гамбургер, но это была часть программы, которую придумала для нее Шелби, и отказаться было нельзя. Ее старшая сестра редко бывала щедра, и что ей в такой момент придет в голову, предсказать было трудно. Джесси знала, что она должна быть благодарна – в любом варианте.

В кофейне, где они сидели, было шумно и уютно. Диванчики были покрыты красной кожей мебель украшена хромом, на каждом столе стоял маленький музыкальный автомат. Естественно, Шелби выбрала столик, расположенный как раз напротив входной двери.

– Что-нибудь интересное? – спросила Лжесси, запуская руку в пакетик с жареной картошкой. Шелби как бы случайно спустила с плеча свой джемпер с капюшоном, а Джесси знала что, если ее сестра хоть немного обнажает свое тело, это означает, что войска высадились.

– Да нет, просто парни из школы. – Шелби драматически вздохнула, вытащила соломинку из стакана с кока-колой и слизнула капельки языком. В последние несколько дней она явно томилась. Каждый вздох и каждое движение Шелби означали, что она скоро впадет в уныние от недостатка удовольствия. Джесси давно решила, что ее сестра была королевой апатичности. И, поскольку в этом году Шелби заканчивала школу, одноклассники перестали ее интересовать.

– Пойдем? – предложила Джесси, ища предлог отодвинуть куда-нибудь подальше свою почти нетронутую тарелку.

– Подожди, – откликнулась Шелби, нацеливаясь на какой-то новый объект с точностью лазера.

– Кто это? – изнывая от любопытства, спросила Джесси.

– Не знаю, но он… обалденный. Не смотри! – свистящим шепотом сказала она, пресекая попытку Джесси повернуться. – Он идет в нашу сторону.

Джесси взяла ломтик жареной картошки и провела им по лужице кетчупа в тарелке. Им Шелби нравились мужчины совершенно разного типа, поэтому не было ничего страшного том, что она не посмотрит на этого.

Джесси старательно выписывала свои инициалы на тарелке, когда Шелби наклонилась к ней и прошептала:

– Теперь смотри – быстро!

Джесси подняла голову, когда молодой человек проходил мимо, и ее первой реакцией было удивление – его одежда напоминала военную форму. Лица она не увидела, только профиль. Шелби была права: он действительно был невероятно привлекателен – высокий, грациозный с широкими плечами и узкими бедрами, мускулистый, как супергерой.

Но ее внимание привлекло кое-что еще, и Джесси почувствовала, что уже не может оторвать взгляд. Идя по узкому проходу, юноша прихрамывал. Джесси не могла понять, что так приковывает ее к нему, пока он не повернулся.

– Джесс? Что случилось? – спросила Шелби. – Ты бледная, как скатерть.

Ломтик картошки выпал у Джесси из рук. Ее словно парализовало, и рука застыла в воздухе, как у статуи. Кровь отлила к ногам, а лицо залила смертельная бледность.

– Это он, – выдохнула она.

– Кто? – Шелби обернулась, следя за ее взглядом. – Этот потрясающий парень? Ты его знаешь?

– Это… Люк… Уорнек, – голосом компьютерного динамика произнесла Джесси. Она плохо осознавала, что с ней происходит. В последний раз она видела Люка четыре года назад, хотя после того драматического случая она не раз приходила в ущелье его искать.

– Люк Уорнек? Тот странный богатый мальчик которого послали в военную школу?

Джесси кивнула.

– А я думала, что его убили, – призналась она хриплым голосом.

– В военных школах не убивают, Джесс.

– Убивают. – Они с Шелби говорили о разном. Джесси это понимала, но была не в состоянии уследить за собственными мыслями, не говоря уже о мыслях сестры. Она не видела Люка с той ночи, когда их застал его отец и последним, что она тогда слышала, стал удар, лишивший его сознания, а по представлению Джесси – и жизни.

После этого в городе заговорили о том, что мальчика отослали в военную школу, но Джесси в это не верила. И, даже если бы это действительно было правдой, она знала, что его отец наверняка отослал сына в учреждение с самыми жесткими и садистскими порядками, какие только могли быть. Физические недостатки не позволили бы Люку выжить в такой среде. Он бы просто умер. Нет, Люк явно жил в каком-то более приличном месте. Джесси месяцами мучила себя, пытаясь понять, почему на душе у нее так спокойно, когда она думает о нем.

– Джесс? Эй, дуреха, ты что, плачешь?

Джесси покачала головой, но скрыть одинокую слезу, стекавшую по ее щеке и дрожащему подбородку, было трудно. Ее сердце разрывалось. Какую боль ей пришлось пережить, сколько ночей проплакать! Люк Уорнек исчез навсегда, думала она. Ее сердце не было готово тому, чтобы увидеть его живым, взрослым, мужественным. Мальчик, которого она знала умер, мальчик, которого она любила…

– Джесси! Прекрати! – Шелби перегнулась через стол и потрясла ледяную руку Джесси чтобы та очнулась. – Он что, заворожил тебя? В чем дело?

– Мне надо идти, – сказала Джесси, выскакивая из-за стола и не сводя глаз с Люка. Она вдруг с ужасом осознала, что он может ее увидеть, а ей этого совсем не хотелось. Она боялась этого черноглазого незнакомца в форме.

– С ума сойти, – протянула Шелби. Последнее, что слышала Джесси, когда за ней захлопнулась дверь кофейни, это крик сестры, приказывающей ей остановиться.

Солнце только что встало, и его бледные лучи проникали во все уголки и щели оврага. Как и прежде, здесь росли раскидистые клены, солнце пробивалось через их кроны острыми лучиками, подобно дневному свету, проникающему сквозь крышу чердака. Вокруг все было тихо и торжественно, как будто сама Мать-Природа проводила утреннюю службу, возвещающую приход нового дня.

Джесси, достигнув места, где они с Люком в свое время так часто встречались, была в полном смятении. Она и не думала, что когда-либо еще сюда придет. Однажды пережив утрату, она пообещала себе, что не допустит в свою душу никаких связанных с этим воспоминаний и не будет бередить рану. Это было обещание, обреченное на то, чтобы быть невыполненным.