Суррогатная мать

Лорен положила телефон на подоконник. Всю свою жизнь она относилась к матери с опаской. Однажды, в первый год средней школы, мама разрешила ей в конце четверти ложиться спать позже и приходить к ней на съемки. После одного из таких походов Лорен услышала, как ее коллега говорила с восторгом: “Как же тебе это удается, Рут? Успеваешь работать, уделять время мужу, заботиться о детях, еще и умудряешься заставить всех плясать под твою дудку. Вот что значит профессиональный управленец!” “Так вот как это называется, когда мама всерьез берется за тебя”, – подумала Лорен. Ей не хотелось, чтобы ею управляли: ее высокая, красивая и наглая мамаша обожала залезать в душу и везде совать свой нос. Если пригласить ее домой сегодня, она со своим сочувствием разбередит старые раны, вновь открывшиеся после выкидыша, и сделает только хуже. В этот раз все было просто ужасно: она позволила себе поговорить с ребенком – о том, какой замечательной будет их жизнь и что все их мечты наконец исполнятся. Она играла с судьбой, и та поразила обоих. Лорен ответила:

Спасибо, мам. Не переживай,

все хорошо, приезжать не нужно.

Еще увидимся, целую.

Сквозь стекло она видела раскидистые кроны деревьев: ярко-желтые листья вперемешку с темно-коричневыми. На ветках грелись в лучах осеннего солнца розово-серые, по-летнему пухлые голуби. Кто-то мог бы назвать этот день чудесным, но только не Лорен.

Она положила руки на талию и попыталась их соединить: плоть довольно легко поддалась. Восемь дней назад ей казалось, что живот стал более упругим и сильнее выдавался. Она подолгу стояла боком у зеркала в ванной и представляла, как он понемногу растет.

“Бесплодная. Бездетная. Бесполезная”. Она натянула резиновый браслет – так всадник натягивает поводья, пытаясь сдержать огромную обезумевшую лошадь.

“Если станет совсем невыносимо, постарайтесь отвлечься от этих чувств. Займите себя делом, какой-нибудь физической активностью”, – советовал психотерапевт. Лорен открыла оконную задвижку, подняла нижнюю створку, и она со стуком врезалась в раму. В комнату ворвались запахи и звуки с улицы: пары бензина и сладковато-терпкий аромат гниющих листьев, гул машин, визг полицейской сирены и детский смех, доносящийся со школьной площадки на соседней улице. Лорен отпрянула от окна, и в ту же секунду с дерева беззаботно слетел голубь и приземлился прямо на узкий подоконник. Черные глазки осмотрели ее и забегали по комнате в поисках добычи.

Она на цыпочках подошла к журнальному столику, взяла из открытой пачки печенье и покрошила его на подоконник. Птица на мгновение отшатнулась, намереваясь взлететь, но затем передумала и опустила голову, изучая еду. Голубь искоса посмотрел на Лорен и принялся клевать крошки.

Зазвонил телефон, и птица тут же упорхнула. Лорен закрыла окно и посмотрела на экран: Алекс сидела за кухонным столом у себя дома в Сан-Франциско и поедала мюсли.

– Привет! У меня есть двадцать минут, потом убегаю на работу. Я тут недавно кое-что узнала и хочу тебе рассказать. – Алекс на секунду замолчала. – Ты такая бледная, как себя чувствуешь?

Лорен вздохнула:

– Не очень. Мне снилось, что я все еще беременна, а потом проснулась и вспомнила, что никакого ребенка нет. Как будто снова его потеряла. После этого было несколько сильных панических атак. Кажется, я не выживу, если не смогу иметь детей.

– Сможешь! – Алекс подняла руки над головой, будто ангел, прибывший с вестью. – У меня для тебя отличные новости из Калифорнии, мировой столицы суррогатного материнства. Вчера я взяла выходной и обзвонила все клиники из списка, который ты мне отправила.

– Спасибо, – равнодушно ответила Лорен.

– А еще я заехала в те шесть, что были ко мне ближе всего, и кое-что взяла, – сказала Алекс, размахивая веером из брошюр. – В отличие от сайтов, тут подробно расписаны все цены. И везде есть суррогатное материнство. Когда сможешь встретить курьера?

– Не стоит, лучше отправь по почте.

Алекс нахмурилась.

– Но ведь еще позавчера ты говорила, что это очень срочно, потому что тебе нужно как можно скорее найти клинику.

– Знаю, но вчера мы разговаривали с Дэном, и вдруг он говорит: “Может, не будем заводить детей? Что в этом такого ужасного?” Представляешь?! – Лорен посмотрела на сестру с тревогой.

– Это всего лишь мнение, – мягко ответила Алекс. – Большинство моих друзей уверены, что лучший способ помочь планете – это не заводить детей. А те, кто все-таки хочет ими обзавестись, готовятся к усыновлению. Они считают, что это наивысшее проявление культуры разумного потребления, – сказала она, но затем спохватилась и добавила: – Но у тебя же есть свои эмбрионы, так что было бы логично их использовать. Не волнуйся по поводу Дэна: он еще не оправился. Он обожает тебя и сделает все, как ты захочешь.

– Не уверена, – ответила Лорен, разрывая салфетку на длинные тонкие полоски. – Когда я забеременела в прошлый раз, мы с Дэном договорились, что, если не получится, напрямую обратимся к суррогатной матери в Штатах. В клинике сказали, что это лучший вариант. Но теперь он не в восторге от этой идеи.

– Почему?

– Переживает по поводу денег и не хочет затягивать пояса еще на пять лет – ему кажется, что мы не потянем такой большой кредит. Плюс ко всему, он начитался негативных отзывов о коммерческом суррогатном материнстве в интернете и отказывается эксплуатировать бедную, несчастную американку, которая может не до конца понимать, на что подписывается. Я тоже не горю желанием снимать утробу неизвестной женщины в аренду – очень спорная услуга, но разве у нас есть другой выход?

Алекс открыла блокнот с заметками.

– Он прав, это недешево – минимум сто пятьдесят тысяч долларов, плюс придется оплатить госпошлину за перевозку ребенка в Англию.

Лорен опешила.

– И речи быть не может, у нас нет таких денег.

– Погоди, – сказала Алекс и отхлебнула кофе, – есть еще один вариант.

Она наклонила голову и посмотрела на Лорен с хитрой улыбкой.

– И какой же?

– Я могу выносить вашего ребенка. Я в деньгах не нуждаюсь, у меня высокооплачиваемая работа и медицинская страховка, вы с Дэном сможете пожить у меня в гостевой комнате. Мне не нужно платить, так что забудьте про ваши дурацкие моральные терзания. – Она замолчала и вгляделась в экран. – Ты что, плачешь?

Лорен скомкала обрывки салфетки и вытерла слезы.

– Прости, я просто… Я слышала, что сестры так делают, читала всякие истории в интернете, но мне даже не приходило в голову обратиться к тебе. Ты всегда говорила, что не хочешь рожать.

– Мне никогда не хотелось стать мамочкой, но я с радостью выношу ребенка для тебя. – Алекс улыбнулась. – Но только при условии, что ты точно заберешь его себе!

– А если что-то пойдет не так?

– А что может пойти не так? Я здорова, в отличной форме, а вот здесь… – она похлопала себя по животу, – у меня простаивает репродуктивная машина. Ну что, попробуем?

Лорен шмыгнула носом.

– Прости, я все никак не могу поверить… Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Я буду счастлива, если ты подаришь нам ребенка, – сказала Лорен, сверкая улыбкой. – Я поговорю с Дэном, а тебе нужно будет обратиться к специалистам, чтобы узнать обо всех рисках и полностью понимать, на что ты соглашаешься. Договорились?

– Конечно! – Алекс посмотрела на часы. – Только не сегодня и не завтра: у меня выездная конференция. И ровно через четыре минуты я должна сесть на велик, чтобы успеть провести презентацию для совета директоров. Потом поболтаем, хорошо?

– Я так тебя люблю и мечтаю тебя обнять!

– Я тоже, сестренка!

* * *

Лорен сделала себе чашечку кофе и наслаждалась непривычными ощущениями: кофеин был под запретом все годы, пока она старалась забеременеть, и эта чашка стала маленькой компенсацией за все ее неудачи. Она представляла себе, что скажет Дэн, когда узнает о предложении Алекс. Вдруг он предпочтет официальный вариант и предложит заключить договор, чтобы не полагаться на щедрость ее семьи? Она подошла к черно-белой фотографии, сделанной через несколько месяцев после их встречи: они стоят лицом друг к другу, руки лежат на плечах, он улыбается, глядя на нее сверху вниз, а она смотрит на него и смеется. Такие беззаботные и уверенные, такие счастливые, что нашли друг друга. Кажется, будто это было в другой жизни.

В то время она жила в коммуне художников в Уонстеде и, помимо работы в студии, перебивалась низкооплачиваемыми халтурками. Однако ей удалось набрать достаточно коллажей на персональную выставку в галерее лондонского Ист-Энда. Как-то раз в обеденное время, вскоре после открытия, туда зашли несколько сотрудников инженерной компании, что была неподалеку: один из них купил принт, а потом пригласил Лорен на свидание. Он был не в ее вкусе, да и выглядел значительно старше в этом своем костюме, при галстуке и с типичной прической парня из Сити. Но оказался довольно привлекательным и смешным. В винном баре он признался, что раньше никогда не ходил на выставки и купил картину ради того, чтобы поговорить с ее автором. Он закидывал ее вопросами, и вот Лорен уже рассказывала ему о себе: как она волновалась, что никогда не сможет зарабатывать картинами, как настоящий художник, и в конце концов будет вынуждена поступить в университет и найти “нормальную работу”, скучную до ужаса, просто чтобы хватало денег на еду. Такую жизнь ей пророчила мать, советуя превратить творчество в хобби и отодвинуть его на второй план.

– Это же глупо! Во всех отзывах в интернете пишут, что ты гений, к тому же половину картин уже раскупили. – Он говорил пылко, с искренней убежденностью. – Твоей маме не мешало бы купить очки. Или она у тебя художественный эксперт?

– Нет, она снимает сериалы для телевидения.

– Видимо, ей хочется, чтобы ты жила по ее сценарию. Интересно, из каких книг по воспитанию родители берут все эти трюки?