Изнанка

– Алло, мам, привет. Со мной все хорошо. Я сегодня домой не приду. И завтра тоже. Все, пока! – не дожидаясь ответа мамы, быстро бросила трубку.

Мы провели в постели весь день, выходили из спальни только поесть.

– У меня в морозилке есть пельмени, будешь? – предложил Пушкин.

– Угу, – согласилась я.

– Сколько тебе пельмешек отварить? – поинтересовался мой мальчик.

– Семь, – ответила, зная свой желудок.

Но Анрея это удивило:

– Семь? А почему так мало?

– Я больше не съем.

Щедро полив полуфабрикаты сметаной, мы с аппетитом начали есть. На этот раз я не смогла сьесть даже семь пельменей. На тарелке оставалось ровно две, а я уже не хотела их доедать. Смогла лишь проглотить половинку предпоследней и с чувством переполненного желудка, отодвинула тарелку от себя:

– Все, больше не могу!

– Гляди-ка, и правда ешь ровно семь пельменей! – Андрей с восхищением смотрел на меня.

– Сегодня только пять с половиной.

– Нет, ровно семь с половиной. Я решил, что ты скромничаешь и решил тебя проверить. Положил в твою тарелку девять пельменей. Ты съела свои семь, восьмую доесть не смогла.

– Ты проверяешь меня? – он восхищенно улыбался мне, поэтому я не знала как реагировать на его поступок.

Вечером, мы, наконец, выбрались из квартиры на прогулку в парк. Он угощал меня сладкой ватой, мороженым и катался вместе со мной на аттракционе. В какой-то момент меня смутила его просьба:

– Иди впереди меня, а я буду смотреть как ты идешь.

– Зачем?

– Хочу смотреть на реакцию мужиков, когда ты проходишь мимо них. У тебя такая сногсшибательная походка. Как у кошечки. Они все шеи себе выворачивают, когда ты мимо проходишь. А армяне так вообще кипятком писают. И если бы ты шла одна, они к тебе пристали бы. Но все видят, что ты идешь со мной и боятся подойти к тебе. Мне это нравится.

И снова я не знала как реагировать. Он с таким восхищением смотрел на меня, глаза так горели, что не было никакого желания возмущаться. Я лишь покорно продефилировала по всему парку впереди него. Но мне Андрей нравился, очень. Сама не знала почему.

Второй мой выходной пролетел как одна минута. Мы не могли оторваться друг от друга.

– Может, переедешь жить ко мне? – как бы невзначай спросил за завтраком Пушкин, когда на утро третьего дня я собиралась на работу.

– К тебе? – новость меня ошеломила. Такого мне ещё никто никогда не предлогал. Это предзнаменовало вступление в настоящую взрослую жизнь и объяснение с родителями, почему я больше не буду с ними жить.

– Ну, да. Будем жить вместе, – Андрей намазал на бутерброд масло, небрежно кинул сверху два кружочка лоснящихся от жира сыро-копченой колбасы, и дал его мне, – все-равно мы теперь пара. Мне хорошо с тобой, тебе со мной… Ведь хорошо же?

Он наклонил голову набок и внимательно посмотрел мне в глаза. Конечно мне хорошо с ним! Я и дальше так же хочу. Будь, что будет.

– Ну, давай попробуем. Правда, я дольше двух недель никого рядом с собой терпеть не могу. Надоедает быстро. Так, что, если надоешь, я уйду, потому что я кошка, которая гуляет сама по себе. И всегда ухожу оттуда, где мне плохо.

– Вот ты какая! – снова ловлю на себе его восхищенный взгляд. – Ладно, посмотрим, куда ты от меня денешься.

Взял меня за подбородок и одарил долгим глубоким поцелуем с привкусом сыро-копченой колбасы.

Следующим утром мне предстояло объяснение с родителями. От одной мысли об этом у меня дрожали поджилки.

– Явилась, наконец-то! – сложила мама руки на груди, едва я переступила порог квартиры. – Ты где была все эти дни? Что происходит.

Я робко достала дорожную сумку из кладовки. Смотреть матери в глаза было страшно. Не знала с чего начать. Тут ещё и папа присоединился. Он поставил ладони на свою мнимую талию и теперь напоминал огромную букву Ф.

– Ты где шлялась? – глаза отца матали молнии.

Хотелось вжаться в пол и стать неведимкой. Почувствовала как неосознанно вжалась в шею моя голова. Вдохнула побольше воздуха в лёгкие, зажмурилась и выпалила:

– Я ухожу жить к своему молодому человеку! – приоткрыла один глаз, земля вроде не разверзлась под ногами, но при взгляде на вытянувшееся лицо матери, поняла, что всё только начинается.

– Что-о? – искры, летящие из глаз мамы напоминали новогодние бенгальские огни. – Ты, что, уже не девственица?

Опомнилась. Пару лет назад на одной из вечеринкок, устроенных сокурсниками я лишилась своей драгоценности. И не потому, что безумно любила своего первого мужчину, сделавшего меня женщиной, а потому что комплексовала. Все подруги были уже откупореными бутылочками и посмеивались над моей невинностью. Я одна в своей группе оставалась девственицей. Тем вечером я сильно набралась вина. Появилось игривое настроение, а тут под руку попался первый мачо на курсе. Все девчонки обмирали при виде его. Ну и… Но не рассказывать же об этом матери. Пошадила её родительские чувства:

– Мне уже девятнадцать лет, я совершеннолетняя уже. Имею право. К тому же он мой первый мужчина.

– Что? – взревел отец.

– Ничего! – я осмелела от сознания своей взрослости.

– И кто он? – было видно, что мать пытается себя сдерживать.

– Ему двадцать пять. Как-нибудь познакомлю вас, – я деловито складывала вещи в сумку.

– И что, ты так и отпустишь её? – отец накинулся уже на мать.

– А что я могу сделать? – начала оправдываться матушка.– Она вон, видишь, взрослая уже.

И они молча, не проронив больше ни слова наблюдали за моими сборами. Я лишь облегченно вздохнула. Все прошло не так плохо. Хвала небесам.

С того дня началась моя самостоятельная взрослая жизнь. Ну, как самостоятельная? Отдельная от родителей-да, а вот самодостаточности Андрей лишил меня почти сразу. В первый же день он потребовал от меня уволиться с работы:

– Я хочу, чтобы ты по ночам была дома, а не обслуживала каких-то там пьяных мужиков.

– Но, я же зарабатываю неплохие чаевые, больше, чем моя зарплата, – попыталась возразить я.

– Я сам хорошо зарабатываю. Моих денег хватит нам обоим. У моей девочки нет необходимости работать, – с этими словами Пушкин заласкал меня поцелуями и я расстаяла, подчинилась его требованиям.

После увольнения моя жизнь изменилась. Утром Андрюша уходил на работу. А я оставалась дома. Убиралась, готовила еду, ждала его возвращения. Но частенько он звонил и предлагал приехать в назначенное место и я мчалась на всех парах, потому что знала, меня ждет сюрприз. Прогулка на речном трамвайике, поход в кино, или на концерт какой-нибудь знаменитости, или просто сидели в кафе. Я была счастлива. Бывали моменты, когда Андрей прогуливал работу, ему дозволялись такие вольности. Он работал в паре со своим дядей. У них была своя фирма и Андрей занимал должность соучредителя. Дядя, отнесся с пониманием к увлеченности племянника и разрешил ему месяц работать в свободном режиме. В те дни, когда Пушкин оставался со мной, мы были неразлучны двадцать четыре часа в сутки, за исключениями походов в туалет. В ванную ходили уже вместе. На пару умывались, а принятие водных процедур превращался в целый ритуал взаимных омовений с кульминационным, не очень удобным в техническом плане, но тем не менее бурным сексом.

Прошло уже больше двух недель, но чувства мои к нему не остыли, наоборот, стали ярче. Андрей мне не надоел, расставаться с ним не хотелось совсем. Как-то мы довольно поздно возвращались с очередной прогулки домой. Остановились на опустевшей детской площадке. Я села на детские качели и Андрюша раскачивал меня. Зажмурила глаза от удовольствия. Наслаждалась волной новых, неизведанных чувств. Отчётливо помню, как стала задавать себе вопросы. Где бы я хотела сейчас находиться? Здесь. С кем рядом мне сейчас хочется быть? С Андреем и ни с кем другим. Хочется мне с ним расстаться? Нет! Так что это? Наверное, любовь. И тут меня осенило, дошло. Я его люблю. Той же ночью, засыпая с ним в обнимку я шепнула ему на ухо: