Загадочная жизнь мисс Айви

– Нет, – ответила Айви, боясь поднять глаза на Сильвию: уж слишком та была красива.

– Гидди обычно зовет туда своих друзей.

Полунамек на то, что пригласить могут и ее, был брошен так небрежно, что у Айви сильнее забилось сердце и закружилась голова.

– Меня зовут Айви, – прошептала она.

– Какое оригинальное имя.

– Отец знает, что ты знаешь про подставку. Не забудь положить ключ на место, – предупредил Гидеон.

Сильвия закатила глаза:

– Да ладно тебе. У него самолет в шесть утра. Он даже не заметит.

Она бесшумно поплыла вверх по лестнице. Из-за черной выглаженной юбки она походила на служанку, разносящую напитки, но за ней длинным шлейфом тянулся приятный кисловатый аромат, напоминающий запах океана и лимонных деревьев.

Когда Айви спустилась за Гидеоном вниз, никто не подал вида, что знает ее, разве что пара ребят обменялась косыми взглядами и сдержанными улыбками. Хороший знак: если бы с ней начали носиться, это значило бы, что своей ей не стать. Гидеон показал ей угол, где лежали спальные мешки, и сказал, что можно оставить вещи прямо там. Том Кросс выхватил у него подарок: «Что это?» – и стал читать поздравительную открытку вялым, измученным голосом. «Надеюсь, в следующем году у нас будут общие занятия…» Том был кривляка с рыжевато-каштановыми кудрями и кучей веснушек по всему телу, которые издалека выглядели как густой слой загара; что бы он ни затеял, у него всегда находились слушатели. Закончив с открыткой, он бросил бинокль в кучу подушек.

– Кажется, у твоего отца уже есть такой?

– Да, но у меня-то нет.

– А где мой подарок? – повернулся Том к Айви.

– А когда у тебя день рождения?

– Ого, она разговаривает! – выпучил глаза Том.

В бешенство при виде Айви пришла только Уна Ким. Когда-то они были, можно сказать, подружками – две одинокие азиатки, только Айви потише и победнее, а Уна потолще и побогаче. Но летом после шестого класса Уна уехала в Корею и вернулась совершенно другим человеком: она сбросила семь килограммов, завила волосы, начала носить линзы и сделала себе новый нос. Оставалось только избавиться от Айви, гадкого утенка, который напоминал ей о прошлом, – и однажды Уна по секрету шепнула Лизе Джонсон, мол, Айви назвала ее «тупой коровой» (гнусная ложь), которая «не в состоянии произнести ни одного слова длиннее пяти букв» (а вот это правда). Однако больше всего Уну злило то, что Айви сама надумала двигаться дальше и даже нашла место, где будет обедать в гордом одиночестве (у фонтана, читая всякие загадочные книги). Впрочем, Уна не оставила ей шансов. Из этой ситуации Айви извлекла важный урок: нужно уметь правильно выбирать момент.

Лиза с близняшками Саттерфилд отделились от мальчиков и направились к новой гостье. Скрепя сердце следом пошла и Уна. Девочки сели в круг. Вайолет Саттерфилд предложила сделать Айви завивку; осмотревшись, та увидела, что у всех одноклассниц волосы подняты в причудливые прически, словно их ударило током. «Хорошо», – храбро согласилась она. У Вайолет сделалось такое лицо, словно она собиралась сжечь Айви волосы или побрить ее налысо. Чтобы скрыть волнение, девочка стала надувать пузыри из давно изжеванной резинки.

Вайолет принесла щипцы и рявкнула на Уну, чтобы та подвинулась. «Сама подвинься», – огрызнулась та, но просьбу выполнила: подавшись влево, она немного отодвинулась от остальных. Айви заметила, что Уна не носила лифчик: через тонкую ткань ее хлопкового платья просвечивали соски размером с четвертак. Хенри Фитцджеральд и Блейк Уитни решили проверить, не боится ли она щекотки, и, поочередно тыкая ее под ребра, таращились на ее прыгающую, словно два шарика с водой, пышную грудь.

– Как называется такая обезьяна… – вдруг проговорила Лиза, – у нее еще розовое лицо?

– Бабуин? – предположил Генри.

– Да, точно! Смотрите, Уна похожа на большого прыгающего бабуина.

С этим трудно было поспорить: от стыда у бледной обычно Уны стало ярко-розовое лицо. Айви поняла, почему Лиза и близняшки были с ней так милы: они решили наказать Уну за то, что у той была большая грудь. Девочка почувствовала, что ее переполняет надежда. Как гласит один из основных законов физики, систему невозможно изменить, но можно перенастроить.

* * *

Вымыв руки мятным мылом, Айви не спеша уложила волосы, поправила блузку и слегка похлопала по щекам, чтобы вызвать легкий румянец. От нечего делать она открыла зеркальный шкафчик и осмотрела его содержимое: жаропонижающее, ватные шарики, запасное жидкое мыло с отшелушивающим эффектом. В углу стоял полупустой пузырек французских духов. Его Айви распылила на шею и запястья. Еще дальше в шкафчике лежала пачка бинтов, а за ней скрывалась старая черная резинка, к которой пристало несколько переливавшихся золотом и серебром волосков. Айви натянула ее на запястье. «Привет, Гидеон», – прошептала она, пытаясь изобразить нежный взгляд Сильвии. После этого она закрыла дверцу и спустилась вниз.

В девять часов к ним заглянули родители Гидеона; они принесли с собой четыре коробки пиццы, свежее печенье с шоколадной крошкой и две большие упаковки мороженого. Если хочешь узнать все о человеке, достаточно посмотреть на его семью – и Айви вдруг как будто поняла гораздо больше о Гидеоне. Его мать оказалась моложавой женщиной в укороченных брюках цвета хаки и зеленой блузке без рукавов, обнажающей сияющие белые плечи, а отец – статным и идеально выбритым сенатором от Массачусетса, поименно знавшим всех друзей сына.

– Кажется, мы раньше не встречались, – обратился он к Айви, крепко пожав ей руку, и, увидев, с каким обожанием она на него смотрит, добавил, что она всегда может рассчитывать на теплый прием.

Около часа ночи Гидеон приглушил свет и поставил фильм «Убийства в Хэкридже». Айви подождала, пока он выберет место, и быстро села рядом. В этот момент весь мир за пределами дивана словно бы перестал существовать. Айви волновали лишь его дыхание, небольшие перемены позы и поднятое к экрану мягко освещенное лицо. Во время особенно жестокой сцены она наигранно закрыла уши, специально задев его локоть. Он сказал «упс» и положил руку на спинку дивана. Если бы она откинулась назад, то почувствовала бы волосы у него на предплечье.

– Нравится кино? – спросила Айви шепотом и придвинулась так близко, что почувствовала запах попкорна у Гидеона изо рта.

– Немного предсказуемо, – прошептал он.

Фильм тянулся дальше: на экране сменялись темный лес, заброшенные сараи и ванная, из которой капала кровь. Лиза, Уна и близняшки с большим энтузиазмом хватались за мальчишек, стоило на экране появиться бензопиле. Айви не смела себе такого позволить, но постаралась незаметно наклониться поближе к Гидеону, и спустя некоторое время их колени соприкоснулись. Все тело охватила вспышка жара. Гидеон плотнее прижал к ней свою теплую и тяжелую ногу. Теперь они сидели бедро к бедру. Наконец-то! Сбылась мечта последних трех лет. Айви не отводила взгляд от экрана, чтобы не выдать свои чувства и не смутить именинника. Гидеон изредка подергивал ногой, но тут же снова прижимался к ней, будто напоминая о своем присутствии, – а она прижималась к нему, как бы давая знать, что все понимает. В таком положении они провели остаток фильма.

Поползли финальные титры. Покрасневшая Айви взглянула на Гидеона, думая о том, что следует ему сказать. От увиденного у нее упала челюсть. Гидеон откинулся на спинку дивана: глаза закрыты, рот слегка приоткрыт. Иными словами, он крепко спал.

* * *

Будучи тревожной по натуре, Нань спала очень чутко, а иногда и вовсе не могла уснуть. Больше всего ее занимали две вещи: деньги и здоровье семьи. По ночам ее мучили кошмары, будто дочь облизывает грязные палочки для еды, на которых полно микробов, наедается мороженого, от которого у нее начинает болеть живот, и дрожит от холода, лежа под тонюсеньким одеялом в продуваемом всеми ветрами доме. В будущем Айви с большим удивлением обнаружит, что бурная фантазия матери передалась и ей.

Нань проснулась с первым лучом солнца и разбудила мужа:

– Поезжай к той кореянке пораньше. Наверняка она даже не спала. Нельзя было ее пускать.

Она заставила мужа позвонить домой Кимам. Они взяли у них номер на школьном концерте в седьмом классе, думая купить своей дочери скрипку (чего так и не сделали). По мере продолжения разговора растерянное лицо Шэня постепенно приобрело взволнованный, а в конце и вовсе угрюмый вид. Повесив трубку, он рассказал жене, что Айви у корейской семьи не было. Уна отправилась на день рождения – возможно, вместе с ней пошла и их дочь.

– Она дала мне адрес мальчика.

– Мальчик? – Сердце Нань словно ушло в пятки. – Ох уж эта твоя чертова дочь! Вставай! Нужно ехать! Поднимайся, лентяй! Не дай бог с ней что-то случилось! А если уже слишком поздно?!

– Слишком поздно для чего?

* * *

Мистер Спейер едва успел зачерпнуть тесто для панкейков и вылить его на шипящую сковороду, как в дверь зазвонили. Айви сидела за столом, залитым солнечным светом, и слушала разговоры о местной бейсбольной команде. Когда Гидеон пригласил ее на ближайшую игру, ее лицо расплылось в такой широкой улыбке, что заболели щеки. Она сияла от радости всю ночь; наверное, даже спала с дурацкой улыбкой. Но не успела она ответить, на кухню вернулась Сильвия.

– Тут пришли какие-то люди и спрашивают свою дочь, – сказала она с сомнением в голосе.

Айви развернулась на стуле. Веселье кончилось.

Мистер Спейер был ошеломлен. Но любезность, отточенная годами, все же позволила ему, как и Гидеону, вежливо поздороваться. После этого он окинул взглядом все семейство – на пороге стояли и Нань, и Шэнь, и Мэйфэн, и Остин – и сдавленно произнес:

– Вы же все за Айви?

Девочка вскочила на ноги. Ее охватила паника. Она уже открыла рот и собиралась что-то сказать, но тут же одернула себя. Нельзя говорить на китайском при таком количестве свидетелей.

– Собирай вещи, – приказала Нань на своем родном диалекте, переводя взгляд с голых ног дочери на упавшую с ее плеча лямку пижамы и растрепанные волосы. Будто под гипнозом, Айви наблюдала, как ноздри матери раздувались при каждом вдохе. – Живо!

Ненадолго воцарилась тишина, но Остин робко сказал, что проголодался. Он не раз проделывал такое дома, чтобы защитить сестру от всеобщего гнева.

– Можно мне немного блинов? – уже громче спросил он. Мэйфэн сжала его руку. Мистер Спейер предложил всем подождать Айви в гостиной.

Собрав вещи, Айви вернулась на первый этаж, где случайно подслушала доносящийся с кухни разговор одноклассников: «Да у ее мамаши не все дома… как будто она наглоталась антидепрессантов… От бабушки несет луком… Я видела ее отца. Он работает у нас в школе. НЕТ! Да! Так она попала в наш класс… Тс-с! Психопатка…»