Таблетки от жадности

– Надо будет проверить это на санэпидстанции, – сказал Валера. – Там-то уж точно врать не будут.

– А может быть, отравила не Надежда Андреева, а шеф-повар? – вдруг сказал Костя Шилов. – Ведь крем-брюле делала именно она, это по ее части.

– Это еще ничего не доказывает, – возразил Гурьев. – И не снимает подозрений с хозяйки ресторана. Шеф-повар ее подчиненная, могла быть в сговоре с хозяйкой и действовать по ее указанию.

– Но она могла сделать это и сама, по своей инициативе, – сказала я. – Вот чего никак не могло быть, так это чтобы Надежда Андреева могла подсыпать яд так, чтобы никто из поваров этого не заметил. Кухня у них не настолько велика, и в ней всегда куча народу.

– Подсыпала, когда крем-брюле был уже готов! – упрямо настаивал на своем Валера.

– Исключено! Готовый крем-брюле покрыт глазурью, туда ничего не подсыпешь.

– Ну, может быть, – нехотя согласился Валера. – Только это опять же означает сговор между хозяйкой и ее шеф-поваром. Что, кстати сказать, выглядит даже естественней. Свой человек, общая для обоих проблема содержать ресторан… Наверняка они вместе это преступление задумали и вместе его осуществили.

– Хорошо, но шеф-повар не был своим человеком в ресторане, – возразила я упрямо. – В тот день в ресторане был другой, приглашенный шеф-повар из ресторана «Кристина».

– Серьезно? – Валера Гурьев снова напрягся. – Ирина, дорогая, что же ты молчала о такой важной детали?

– Конечно! – воскликнул Павлик, которого вдруг осенило. – Ведь если шеф-повар в тот день был приглашенный, он мог отравить Верейского по чьему-нибудь заказу, а Надежду Андрееву использовать как подставу.

– Знаете, кто еще мог отравить санитарного врача? – сказала я. – Официант, который накрывал на стол. Когда Верейскому стало плохо с животом, он принес ему бокал вина, и Верейский его выпил. В этом вине вполне мог оказаться яд.

– Да! – подхватил мою идею Павлик. – И этот официант вполне мог действовать по указанию своих хозяев.

Вывод Павлика очень не понравился мне. Валера Гурьев тем временем задумчиво смотрел на нас.

– А официант мог знать, что у Верейского заболит живот и ему захочется выпить вина?

– Ну, он мог не знать, но предполагать что-нибудь в таком роде… – отвечала я не очень уверенно. Возражение Валеры казалось мне очень веским.

– Слушайте, мы так и будем теряться в догадках, пока не определим мотивы убийства! – сказал Костя Шилов. – Это же золотое правило криминалистики: во всяком убийстве прежде всего искать мотивы, заинтересованных лиц, затем проверять их алиби на момент преступления.

– Замечательное правило! – отозвался несколько раздраженно Валерий Гурьев. – Может быть, ты знаешь, где искать эти мотивы?

– У знакомых Верейского, – Костя пожал плечами. – Насколько я знаю, поиски убийцы всегда начинают с бесед с родными и близкими жертвы.

– Хорошо бы еще до них добраться! – проворчал недовольно Валера Гурьев, и я вдруг поняла, насколько он прав. Мы ведь не следователи уголовного розыска и не можем отправиться домой к Верейскому, начать там задавать вопросы убитым горем родным. У нас должен быть какой-то обходной путь, и этот путь надо еще придумать.

– Вот что, ребята! – сказала я решительно. – Костя, конечно, прав, нам придется беседовать с родными санитарного врача. Но сейчас нам до них все равно не добраться, так что мы должны предпринять кое-что другое.

– Да? И что же? – Валера смотрел на меня с кривой усмешкой на губах.

– Надо вернуться в ресторан Надежды Андреевой и побеседовать там с оставшимися работниками. Не очень-то я верю, что мы многое там узнаем, но поехать туда мы все равно должны! Так, который теперь час?

Я глянула на свои часы, но они показывали двадцать пять минут седьмого, чего быть никак не могло. В половине седьмого только началась наша передача. Я поднесла часы к уху. Так и есть, они стояли, ничего похожего на тиканье не доносилось из блестящего позолоченного корпуса.

– Двадцать минут одиннадцатого, – отозвался Валера Гурьев, без лишних вопросов понявший смысл моих манипуляций. – Поздно уже.

– Для ресторана еще нет, – возразила я. – Костя, ты не мог бы сейчас отвезти нас в ресторан Надежды Андреевой? Нам сегодня непременно нужно побывать там.

– Ресторан, наверное, закрыт и опечатан милицией, – заметил Гурьев.

– Наверное, – согласилась я. – А может быть, и нет. Но съездить и посмотреть – неужели это так трудно? Я сегодня все равно не смогу уснуть из-за всего происшедшего. Костя, ну, пожалуйста!

Глава 3

Ресторан не был ни закрыт, ни опечатан милицией, он работал в обычном режиме. Окна, когда мы подъехали, светились разноцветными огнями, из его нутра доносилась негромкая музыка, а на парковке, днем почти пустой, теперь выстроились в ряд дорогие автомашины, так что Костя едва нашел место, чтобы пристроить нашу «Волгу». По унылой физиономии швейцара Николая нетрудно было догадаться, что он уже в курсе всего случившегося.

– Кошмар, что делается! – сказал он, кивая нам как старым знакомым. – Наша хозяйка – убийца! Эти менты вообще очумели!

– А что, ресторан работает в обычном режиме? – поинтересовалась я. – Закрывать его после случившегося не собираются?

– Завтра придут закрывать, – отозвался уныло Николай. – Нас всех отправляют в принудительный отпуск за свой счет.

– А почему завтра?

– Почему-почему, – швейцар выглядел немного раздосадованным моими вопросами. – Милиция его закрыть не может, это же не место происшествия, верно? Закрывать придут с санэпидстанции. Но для этого нужно постановление главного санитарного врача города, оно будет только завтра.

– Понятно, – сказала я. Не в первый раз я сталкивалась с проявлением неповоротливости бюрократической машины и уже разучилась удивляться этому. – Скажите, а нам сейчас можно войти внутрь? Нам не столько покушать, сколько надо бы поговорить с работниками.

– Поговорить? – лицо швейцара сделалось недоверчивым. – Не знаю, не знаю… Сейчас у всех и так эта история на уме, Вера Семеновна и вовсе в шоке. Не уверен, что она согласится с вами беседовать.

Я почувствовала, что швейцар попросту не хочет пускать нас в ресторан, узнав, что мы пришли задавать вопросы. В тот момент я очень пожалела о своей откровенности, да было уже поздно.

Видя мою растерянность, на выручку пришел Костя Шилов.

– Слушай, командир! – сказал он решительным тоном. – Ты скажи, ресторан сейчас переполнен?

– Да нет, – отозвался швейцар. – Теперь лето, жара, а в жару у нас никогда много народу не бывает.

– Ну так мы пройдем, посидим за столиком, ладно? Ты не боись, мы здесь никому вреда не причиним.

Казалось, швейцар не очень верил этому, однако напористость Кости сработала, и Николай пропустил нас в ресторан.

Оказалось неправдой, что там было мало народу: приглядевшись, мы обнаружили только два или три свободных столика. Подошедший к нам незнакомый официант усадил нас за один из них и вежливо склонился, ожидая заказа. Пока Павлик разглядывал меню, поминутно глотая слюну, я спросила:

– Скажите, а официант… такой молодой, с галстуком-бабочкой, он что, уже ушел домой?

– Официант? С галстуком-бабочкой?

Я и сама понимала нелепость своего вопроса. Стоявший передо мной официант был также далеко не стар, одет точно в такую же белую рубашку с короткими рукавами, а под подбородком красовался крохотный черный галстук-бабочка.

– Понимаете, он обслуживал обед во время визита к вам санитарного врача, что-то около полудня.

При упоминании санитарного врача лицо официанта омрачилось. Несколько мгновений он пристально смотрел на нас, потом вдруг, точно вспомнив, сказал:

– Ах да, ведь вы же Ирина Лебедева и тоже были на этом обеде! Да, этот официант сейчас здесь, только он очень занят. Вы хотите, чтобы именно он вас обслужил?

– Мы хотим с ним побеседовать. И еще мы хотим побеседовать с вашим шеф-поваром.