Таблетки от жадности

– Не знаю, не знаю, – вид у официанта мгновенно стал точно таким же отчужденным, как только что у швейцара. – Вера Семеновна сейчас очень занята. И потом она в шоке от случившегося, поэтому не уверен, что она сможет с вами побеседовать. Сейчас я пойду передам ей вашу просьбу, а пока, – тут он любезно улыбнулся, – быть может, вы закажете ужин?

Разумеется, мы заказали ужин. Вернее сказать, это сделал Павлик, удивительным образом забывший свои недавние опасения, что его в этом ресторане отравят, а мы только поддакивали его предложениям заказать тот или другой деликатес. Признаться, после происшедшего не только у меня, но и у моих спутников особого аппетита не было. Наконец мы сделали заказ – Костя Шилов вовремя напомнил Павлику, что это не дармовой банкет и за каждое блюдо придется расплачиваться своими кровными, – и нам стали накрывать на стол. Едва мы приступили к ужину, как к нам подошел еще один официант, в котором мы без труда узнали того самого, что угощал санитарного врача вином.

– Вера Семеновна буквально на десять минут отпустила меня, – сказал он, присаживаясь за наш столик. – Какое ужасное несчастье, правда?

Я пристально вглядывалась в его довольно симпатичное юношеское лицо, пытаясь уловить лицемерие в его глазах, тоне его речи. Но нет, официант выглядел совершенно искренним и никак не походил на скрывающегося за маской лицемерного сочувствия убийцу.

– Милиция считает, что Дмитрий Сергеевич Верейский был отравлен именно в вашем ресторане, – начала я.

– Да, я знаю, – официант понуро кивнул. – Но это какая-то нелепость, вы понимаете? Наша хозяйка – и вдруг убийца! Зачем? Для чего?

– У нее могли быть скрытые мотивы, – заметила я, – о которых мы с вами ничего не знаем.

– Какие мотивы? – официант смотрел на меня, широко раскрыв от изумления глаза.

– Вот это я и пытаюсь выяснить.

Официант, пожав плечами, стал рассеянно смотреть на стол, видимо, соображая.

– Да ну, бред! – вымолвил он наконец. – Врач ничего не нашел у нас, был в принципе всем доволен.

– Могли быть личные мотивы.

– У хозяйки? Думаете, они были знакомы?

Я неопределенно пожала плечами. Думаю… Что я вообще тут могу думать? Вся история – полный мрак, ничего непонятно, абсолютно не за что зацепиться.

– Да ну, – продолжал официант. – Если бы она и впрямь хотела убить его, она бы делала это где-нибудь, но в собственном ресторане, и не ядом, а как-нибудь еще. В случае яда все подозрения тут же на нее и падают.

– А откуда вы знаете, что Верейский был именно отравлен? – спросил Валерий Гурьев

– Так нам сообщили, – ответил грустно, ничуть не смутившись, официант. – И по-моему, вы сами это только что сказали. Разве нет?

Я кивнула. Валере не повезло – факир был пьян, и фокус не удался.

– А вам известно, что в присланных на санэпидстанцию пробах найден тот же самый яд, что и в теле Верейского? – спросила я.

Официант в ужасе вытаращил на меня глаза.

– Нет, про это нам ничего не сообщили, – проговорил он едва слышно. – И что, это правда?

– Разумеется! – ответил вместо меня Валерий. – Потому-то милиция с такой уверенностью и арестовала Надежду Андрееву. Классическая улика, если хотите.

– Да, ничего себе классика! – проговорил официант. Вид у него был совершенно потрясенный.

– И вот тут-то и начинается самое интересное, – сказала я. – Верейский был отравлен в вашем ресторане за обедом, это факт. Но мы трое – я, Павлик и Костя Шилов – тоже ели этот обед, и с нами ничего не случилось. Значит, яд находился именно в том блюде, которое ел только один санитарный врач, но к которому не притронулся ни один из нас, верно?

– Да, но… – Официанта, казалось, шокировал спокойный тон моих рассуждений. – Вы что, всерьез уверены, что кто-нибудь из нас мог подложить ему яд?

– Но ведь сам собой он не мог оказаться в еде, правильно? Остается прикинуть, вспомнить, какие блюда ел только один Верейский и кто ему их подавал.

– Ну, и какие же это блюда? – на лице официанта возникло крайне отчужденное выражение.

– Их несколько, – я пристально поглядела ему в глаза. – Крем-брюле, которым кормила его шеф-повар, жаркое со спаржей и сыром-брынзой, что, кстати сказать, приносили ему с кухни вы…

– Да вы что, спятили?!

– И еще стакан вина, – невозмутимо вторил мне Валера Гурьев, также не сводя глаз с официанта. – Стакан вина, которым вы угостили санитарного врача, когда у него начался приступ тошноты. Никто не видел, откуда вы принесли это вино, как откупоривали бутылку, как наливали…

– Да вы что! – вдруг вскричал молодой человек, вскакивая с места так, что стул, на котором он сидел, отлетел в сторону. – Вы что, думаете, это я, да? Это я его отравил? Да вы спятили, не иначе!

И он стремительно, нервной подпрыгивающей походкой помчался прочь от нас по направлению к кухне, зацепившись по пути за чей-то столик, торопливо извинился, едва не сшиб с ног своего коллегу, идущего с подносом, полным посуды. Сидящие в ресторане с изумлением смотрели то на него, то на наш столик. У меня уши горели от стыда, от того, что я вдруг оказалась в центре общего скандального внимания.

– Темпераментный юноша, – криво усмехаясь, заметил Павлик. Однако и он был шокирован необычным поведением официанта.

– При этом выглядит совершенно искренним, – заметил Гурьев. – Ни одного прокола, совершенно не за что зацепиться.

Мы несколько смутились, когда вдруг обнаружили, что к нам приближается шеф-повар Вера Семеновна. Подошла, остановилась возле нашего столика, и я заметила, что глаза у нее воспаленно-красные, заплаканные.

– Что случилось? – спросила она нас. – Чего такого наговорил вам Сережа? Он прибежал, глаза дикие, руки трясутся. Что с ним?

– Нет-нет, ничего, – попыталась я успокоить ее. – Присядьте, пожалуйста, нам нужно задать вам несколько вопросов.

Некоторое время Вера Семеновна переводила недоверчивый взгляд с одного из нас на другого, потом все-таки уселась на стул, который ей любезно пододвинул Костя Шилов.

– Вы ведь знаете, какое приключилось несчастье, – начала я. – Убийство санитарного врача, в котором обвинили Надежду Андрееву.

Вера Семеновна кивнула, поднесла скомканный платочек к носу: мне показалось, что она вот-вот снова заплачет.

– Только вы поймите, все это глупость, – сказала шеф-повар. – Не могла Надя этого сделать, незачем ей это все было.

– Меня это убийство тоже близко касается, – сказала я, – поскольку Надежда Андреева участвовала в моей программе как раз в тот день, когда в вашем ресторане был отравлен санитарный врач.

– Но почему вы думаете, что он был отравлен именно в нашем ресторане? – горячо возразила шеф-повар. – Будто, кроме как через еду, и отравиться нельзя.

– Сережа не сказал, что во взятых у вас пробах найден тот же самый яд, что и в теле Верейского?

На мгновение Вера Семеновна замерла с приоткрытым от ужаса ртом.

– Но это же бред! – проговорила она. – В нашем ресторане отравить санитарного врача!..

Я внимательно разглядывала женственное, интеллигентное лицо Веры Семеновны и все пыталась представить, что вот сидит передо мной убийца. Но это никак не укладывалось в голове. И всякие пошлые рассуждения, что внешний вид вообще обманчив, что многие люди великолепнейшие актеры, а уж женщины особенно, казались мне в данном случае совершенно неубедительными.

– А можно узнать, – спросила я, – какие у вас сложились отношения с Надеждой Андреевой?

– Хорошие, – шеф-повар смотрела на меня, не скрывая удивления. – Мы дружим уже несколько лет.

– Да уж, – проговорил вдруг молчавший до сих пор Валера Гурьев. – Сегодня на ток-шоу Надежда Андреева говорила только о ресторане да о рецептах и ни слова о личной жизни. Она вообще замужем или как?