Площадь благоговейно притихла.
– Среди священных предметов, которыми одарил его Всевышний, как вам всем известно, был и золотой скипетр – символ власти Шарлеманей над этой страной – с его главным украшением – Камнем Власти. Пока он цел – наш богом нам данный монарх будет властвовать над державой безраздельно. И это вы знаете.
– Да, – выдохнули все, как один.
– Но теперь я перехожу к тому, что было до сих пор известно только членам венценосной семьи и высшему духовенству, – мягко, нараспев, заговорил Маджента. – В предпоследний день своего пребывания на земле всемогущий наш бог Памфамир-Памфалон на прощание уединился с Шарлеманем Первым в келье монастыря Второго Пришествия, дабы поговорить о вечном, а скипетр остался на попечении королевы во дворце. И случилось так, что маленький кронпринц, будущий Шарлемань Второй, уронил его на каменный пол, и от Камня Власти откололся крошечный кусочек. Увидев это и вспомнив пророчество, наследник ужаснулся, потом пришел в отчаяние и, заламывая руки, сбежал из дворца прочь.
Толпа ахнула.
– Да, да, дорогие мои братья. Маленький принц, подумав, что он совершил непоправимое, убежал в отчаянии в ночь. Городских стен тогда еще не было, и лес подступал так близко к городу, что в темноте в город иногда заходили волки, медведи, грифоны, мантикоры и химеры. И мальчик наверняка пал бы жертвой какого-нибудь чудовища, если бы в розысках его не помог сам благой и просветленный Памфамир-Памфалон. Он, не раздумывая, привел безутешного отца и его рыцарей к лесному оврагу, где, устав от слез, бедный инфант забылся в горячечном сне, и где к нему уже подбирался мерзкий монстр с головой крокодила, туловищем змеи и лапами осьминога.
По площади прокатился всхлип ужаса.
– Да-да. Осьминога, – повторил, довольный произведенным эффектом Маджента. – Но Памфамир-Памфалон озарил весь лес божественным светом, и в его лучах отвратительное порождение тьмы рассыпалось на части, вспыхнуло и сгорело, непристойно чадя и испуская зловонный смрад, который тут же превращался в благоухание утренней розы.
– Хвала Памфамиру-Памфалону!
– Да славится его имя в веках!
– Ура!!!
Повстанцы и приверженцы Шарлеманя Семнадцатого размазывали слезы и обнимались, побросав оружие.
Даже слон звучно высморкался.
У Серого на душе стало очень нехорошо. Он почувствовал, к чему клонится рассказ первосвященника, но поделать ничего не мог – он понимал, что скажи он сейчас хоть слово против – и фанатики разорвут его на части вместе с этим лопоухим. Конечно, можно было попытаться прорваться к помосту и умыкнуть Ивана, но лучники на крышах заставляли даже его усомниться в успешности этой попытки. Свалить бы самому живым... Но Иванушку казнят... Черти их всех задери со своими посказульками!!! А если спрятаться за боком этой скотинки, погнать ее на гвардейцев, прорвать оцепление, а там будь что будет – Бог не выдаст – свинья не съест...
– ...И тогда, по возвращении во дворец, Памфамир-Памфалон из отбившегося кусочка камня и отломленного от скипетра своей рукой золотого украшения, на глазах благоговеющих придворных сотворил сей медальон, наложил на него заклятие, что никакой другой человек, кроме отца, не сможет снять его с шеи наследника, и отдал эту чудесную реликвию маленькому кронпринцу, и повелел, чтобы впредь талисман этот передавался от отца к сыну в момент его рождения, и предрек, что пока инфант носит на шее этот медальон, наследование престола будет идти своей чередой, без братоу... междоусобных войн и смертоносных интриг. А чтобы избежать подделок, коварства и лжи, проверить подлинность этой чудесной реликвии очень просто. Если поднести этот медальон к камню Власти на скипетре – оба они засветятся неземным светом, что и будет доказательством подлинности – как камня, так и наследника.
– Велик Памфамир-Памфалон! – выдохнула, как один, ритуальные слова толпа.
– И все вы знаете, что этот талисман был утерян во время той роковой битвы, которая унесла жизни моего брата и племянника, – присоединился к священнику король, вытирая батистовым платочком красное нахмуренной лицо. – И кто бы не говорил, что он – пропавший инфант, будет он только клятвопреступником и низким подлецом, эксплуатирующим светлое имя моих драгоценных родичей, да будет земля им пухом.
Серый понял, что даже если Гарри и сумел передать Иванушке их побрякушку, все равно – это конец. Если этот святоша не врет, проверки она не выдержит. А если врет – тем более... Ну, что ж, слончик, давай, поскакали. Помирать – так с музыкой... Хотя, если взять в заложники короля – мы еще...
– Так посмотрите у него на шее – и дело с концом!
Черт бы его побрал, этого Санчеса! Дурак! Мало того, что он перед моей зверюшкой встал...
– Посмотрите!!! – дружно взревела толпа.
– Ваше первосвященство! Проверьте!
– Молчать, чернь!!! – зычно гаркнул Шарлемань. – Никакого медальона и него быть не может! Только что вам объяснили!
– Эй, палач! – крикнул Сержио.
– Пусть убедятся, – ласково улыбнулся, потупив взор, Маджента. – Больше не будут распускать нелепые слухи, – прибавил он потише.
Король на мгновение заколебался, потом решительно шагнул к осужденным, повернулся к толпе и раздраженно рявкнул:
– Ну, который?
– Санчес, отойди! – звучно зашипел Волк, сползая, чтобы укрыться за левым боком слона. – Отойди, болван!!!
– Который справа! – выкрикнул кто-то.
Шарлемань подошел к Ивану, рванул тунику у него на груди – и взорам толпы предстал какой-то медальон. Странный... Деревянный, что ли?..
– Ну? – торжествующе вопросил монарх, дергая за шнурок. – Этот?
По толпе прокатилось разочарованное "у-у-у".
– Палач!.. – снова вступил Сержио.
– А лотранец? – не унимался кто-то.
– Отойди, Санчес! Последний раз говорю! Потом – извини...
– Что?..
– Лотранец еще остался!
В толпе близ оцепления поднялась какая-то возня, но никто, даже лучники на крышах, ничего не видели – люди, затаив дыхание, не сводили глаз со второго принца.
– Ха! Этот лотранский мерзавец! Уж его-то мать нашла на помойке, тут и сомневаться нечего!!! Ха-ха-ха! Смотрите! – и король одним движением волосатой руки разодрал тунику на втором узнике. – Смотри... те...
На мускулистой немытой груди юноши блестнуло золотом.
– Украл, наверное, – процедил Шарлемань и с ненавистью дернул за цепочку.
Потом еще раз. И еще. И еще.
И каждый раз рука его проходила сквозь нее, как будто сотканная из воздуха.
И где-то в глубине маленького сморщенного мозга разъяренного монарха начало зарождаться страшное понимание того, что бы это могло значить.
– Казнить их!!! – взвизгнул Шарлемань. – Палач!!! Нет, я сам... ой!
Ошеломленный монарх повалился на помост, а из-за спины его выскочил Серый со скипетром в одной руке, и мечом в другой. Одним молниеносным движением, не давая никому опомниться, он прикоснулся Камнем Власти к амулету на груди Кевина Франка, и маленькая алая искорка на золотом диске вспыхнула, как новорожденная сверхновая.
Но затмевая ее блеск, могучим багровым светом засиял сам Камень.
– Чудо!!! – взревела толпа.
– Чудо!!!
– Чудо!!!