Стань моей Амаль

– Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой. А я дедушку не бил, а я дедушку любил, – пропел проходящий мимо парень.

– Оу, Першин, тебе язык вырвать? – Катя ударила его сумкой.

– Ты мне определённо нравишься, рыжая, – засмеялся парень, удаляясь.

– Урод! Девочки, но почему эти веснушки никуда не исчезают? Мама сказала, что с возрастом их станет почти не видно, – хныкнула Катя.

– Ага, а ты у нас дама в возрасте, – засмеялась Валерия.

– Так, девочки, хватит торчать в школьном дворе. Все идём ко мне пить чай. Я вчера пирожков напекла, – Аля пошла вперёд.

Катя запрыгнула на неё сзади, обнимая.

– Вот за что я тебя люблю, Алька! Умеешь же ты вкусно пожрать приготовить.

– Фу, Рыжик, выбрось из лексикона слово "жрать", оно мне не нравится, – возмутилась девушка.

– Ой, прям Цаца! – воскликнула Катя, обняв одной рукой Алю, а другой Валерию.

– Девки, я вот что думаю, может нам вместе в этот кулинарный техникум? – произнесла Валерия.

– Валерка, даже шутить так не смей! Я и сковородка такие же далёкие предметы, как луна и солнце, – Катя потрепала подругу по короткой стрижке, – Кстати, тебе не очень идёт твой каштановый цвет. Может, мы тебя в блондиночку перекрасим, а? А что, я даже готова краску за свой счёт купить.

– Иди ты, на себе эксперименты ставь, – нахмурилась девушка.

Валерия шла в обнимку с подругами по широкому тротуару и совсем не расстраивалась, что вечером снова придётся стучать. Да, вроде как привыкла к девчонкам, но деньги всё же были важнее. «Глупец тот, кто написал "Не имей сто рублей, а имей сто друзей". Если у тебя есть много бабла, то и люди вокруг крутиться будут. А ты будешь такая выбирать, этого хочу, этого не хочу. Люди будут пешками в твоих руках». Девушка понимала, что сейчас она сама пешка в руках Алькиного папаши. Ну, ничего, придёт время и всё будет по-другому. Она должна добиться успеха. А пока, пусть те девяносто тысяч, что она уже сумела скопить, будут стартовым капиталом. Валерия посмотрела на подруг. С рыжей они почти одного роста – метр шестьдесят пять, а вот Аля маленькая – метр с кепкой. «В кого она такая? Папаша вроде высокий, мать тоже. Вся её красота в длинной густой косе. А так не на что и глянуть больше. Вместо титек дульки, даже подержаться не за что. Эх, чего мужики в ней находят». Валерия не понимала, что немалому числу мужчин как-раз и нравятся такие миниатюрные куколки, а не девки с пятым размером груди и такими же искусственно накачанными губами. Аля была похожа на фарфоровую статуэтку с тонкой талией и округлыми бёдрами.

– Валерка, ты о чем там задумалась? Проснись и пой, солнце моё, нам дорогу переходить, – вывела из размышлений рыжая.

Подруги занялись на кухне приготовлением чая, а Аля пошла переодеваться в домашнее. Сняв блузку, она прикоснулась к подвеске, висящей между грудей. Два сердечка, одно больше, а другое маленькое. Она и сама удивлялась, что всё-таки надела эту цепочку, затем стала носить под одеждой, не снимая. «Он написал, что его сердце будет биться, пока он меня любит. А любит ли? Вообще-то, такие дорогие подарки в шутку не дарят. Катя сказала, что он может оказаться лысым толстым папиком. Нет, даже думать не хочу. Я не буду спать с мужиком за деньги. Если что, верну этот подарок назад». Неожиданно в глазах стал меркнуть свет, сердце пропустило несколько ударов, а потом понеслось вприпрыжку. Несмотря на то, что она была раздета, стало душно. Аля тяжело осела на кровать.

– Алька, тебе плохо?! – закричала вошедшая Валерия, – Кать, воды, быстрее.

Девушка жадно пила воду.

– Что-то нехорошо стало, девоньки. Наверняка месячные вот-вот придут. Всё, не суетитесь вокруг меня. Пойдёмте чай пить, я в порядке.

А в это самое время на другом конце света по дороге ехал тяжёлый грузовик. Водитель, беспечно насвистывая мелодию, повысил скорость до максимально разрешённой. Вдруг машину стало заносить на встречную полосу, и мужчина с ужасом понял, что отказали тормоза.

– Помилуй Всевышний! – заорал он, пытаясь уйти от столкновения с дорогой легковой машиной.

Но через пару секунд раздался скрежет металла, руль врезался в грудь, и свет в глазах потух навсегда. Приехавшие на вызов полицейские обнаружили в дорогом Вольво три окровавленных тела: женщина и двое мужчин. А ещё одно мертвое тело было в грузовике.

8

Алим сидел в комнате ожидания, которая была недалеко от широких дверей с надписью «операционная». Прошло уже много времени, он и сам не понял сколько, ибо оно тянулось непереносимо медленно. В комнате было два кресла, журнальный столик и диван. Также висел телевизор, но и он не отвлекал от скорбных мыслей. Алим не выключил его только потому, что тот создавал эффект присутствия ещё кого-то. Так было легче. Начались вечерние новости и первым делом диктор объявил:

– По сообщению правоохранительных органов, сегодня около шестнадцати часов на трассе «А пять», ведущей в пригород Барясхора, на своём автомобиле разбился один из самых богатых и влиятельных предпринимателей страны, владелец Аль Кей Корпорэйшн, Гамаль Эйрани. С ним вместе погибла его жена Малика Эйрани, а один из наследников Джалиль Эйрани находится в одной из частных клиник Барясхора в критическом состоянии».

Алим со стоном прикрыл глаза. «Всевышний, молю тебя, не наказывай меня ещё больше, оставь жизнь моему брату. Я уже потерял родителей, так не забирай ещё и его. Да, я знаю, он оступился и полюбил девушку другой веры, но он ещё так молод. Даруй ему шанс покаяться перед тобой и всё исправить».

Раздался звонок телефона. Мужчина принял вызов и услышал голос Наби, своего помощника.

– Я всё сделал, как вы просили, господин Алим.

– Спасибо, Наби. Завтра скорбный день и придут все, кто был знаком с отцом. Разумеется, тебя и помощника отца мы тоже ждём. Увидимся на церемонии прощания.

Алим отключился и, встав, подошёл к окну. Небо сделалось серым, и на улице начало темнеть. «Неужели так поздно?» – мужчина посмотрел на часы: «Уже десять вечера?! Что они там такого делают, что операция длится столько часов?»

– Господин Эйрани, – позвал кто-то.

Алим повернулся. На пороге стоял доктор в белых брюках и рубахе.

– Как всё прошло, уважаемый Сабир? – спросил Алим с надеждой.

– Мы сделали всё, что в наших силах. Остановили внутреннее кровотечение и скрепили позвоночник специальной конструкцией. У вашего брата был компрессионный оскольчатый перелом. Нам пришлось доставать несколько осколков из костного мозга. Если ваш брат выживет, то я не смогу поручиться, что сможет ходить. Пока он находится в коме. Состояние тяжёлое, но стабильное. Будем уповать на Всевышнего, уважаемый Алим.

– Спасибо доктор, вы вселили в меня надежду.

– Надежда есть всегда, уважаемый Алим. Поезжайте домой. Вам необходимо отдохнуть, ведь у вас завтра скорбный день. Сочувствую вашему горю.

– Спасибо, уважаемый Сабир. Вы правы, я приеду завтра вечером.

***

Джабира нервно ходила по комнате. Да, она хотела отомстить, но только так, чтобы видеть, как ненавистный Джалиль страдает. Смерти она ему вовсе не желала, она никому не желала смерти. Но подлая натура всё равно дала о себе знать. В душе красавицы просыпалось ликование, что хоть ей ещё семнадцать лет, но теперь она старшая женщина в доме. Теперь она не обязана подчиняться никому, кроме мужа. Джабира даже не предполагала, что если Алим признался ей в любви, то из него не получится вить верёвки, как это делала мать с отцом.

Девушка разгладила подол чёрного льняного платья в пол. К платью прилагался такой же платок, но она его не надела. Зачем? Всё равно других мужчин, кроме мужа, в доме нет. Ей был не по душе этот скорбный наряд, но что поделать, его придётся носить два дня. Считалось, что в день смерти душа прощается с родственниками и друзьями. На второй день живые прощаются с умершими. На третий день душа прощается с землёй и возносится к небесам. Женщины не ходили здесь в чёрных нарядах. Для особо набожных были серые платья, больше похожие на балахоны. А в остальном одежда была спокойных тонов: светло-голубой, нежно розовый, коричневый. Ничего яркого не допускалось, особенно так называемых кислотных оттенков. Ни мужчина, ни женщина не должны привлекать к себе пристального внимания. Джабира иногда завидовала иностранкам. Они могли одеваться ярко, броско, и не носить в жару платья, укрывающие тебя от горла до пят. Она закрыла глаза, представляя, как бы выглядела в ярко-красном платье без рукавов и улыбнулась. Однажды она видела такое на одной туристке, когда ездила на курорт.

– Джабира! Ты в каких облаках витаешь? Смотри, как бы я тебя не приземлил больно на эту грешную землю! – послышался грозный рык мужа.

– Прости, я задумалась, – потупила взор.

– Задумалась?! У нас в доме настали скорбные дни, а ты стоишь и улыбаешься!

– Прости, Алим. Я просто вспомнила, как ласково матушка Малика принимала в первый раз меня в этом доме. Как ухаживала, когда я носила нашего малыша. Просто это очень светлые воспоминания, – по щеке поползла слеза.

Джабира подошла и обняла мужа.

– Прости, я никак не могу поверить, что их уже нет. Как Джалиль? – всхлипнула притворно.

– Он в коме. Доктор говорит, что нужно надеяться.

– Я буду за него молиться Всевышнему, – снова пустила слезу, а про себя добавила, – Конечно, буду, ведь я ему ещё не отомстила.

Алим поверил ей. Он и не предполагал, что на самом деле жена может не скорбеть о смерти свёкра и свекрови.

– Ладно, пойду к себе отдыхать, – тяжело вздохнул мужчина, отстраняясь.