История России в лицах. Книга третья

Но, как говорится, зерно упало в добрую почву. С того же телеэкрана прозвучало заявление одного видного исламского деятеля:

«Только благодаря политической воле золотоордынских ханов началось собирание разрозненных русских княжеств вокруг Москвы… Можно согласиться с мнением выдающегося российского историка XIX века Карамзина, который сказал: „Москва обязана своим величием хану“. Это касается и России в целом».

Цитата вырвана из контекста, как говорится, «с мясом». Если обратиться к самому потомку Черного мурзы (а именно так трактуется фамилия Карамзина), к его «Истории государства Российского», тому 5, то можно прочитать совсем иное.

«Нашествие Батыево испровергло Россию. Могла угаснуть и последняя искра жизни… Россия, обширный труп после нашествия Батыева… Сень варварства, омрачив горизонт России, сокрыла от нас Европу… Мы видели злодеяния и в нашей древней Истории: но сии времена представляют нам черты гораздо ужаснейшего свирепства в исступлениях…»

Как-то не очень похоже на благодарность золотоордынцам за триста лет их господства на Руси.

Другой известный историк, Василий Ключевский, отметил, что «за Дон переправлялся московский князь Дмитрий, а с Куликова поля возвращался Русский государь… Выросло целое поколение воинов и политиков, не знающих трепета перед Ордой, закаленное в битвах и схватках за власть. И, конечно, они помнили подвиги предков, горечь прошлых поражений…»

Но оставим именитых историков и тех, кто пытался «пропиариться» на создании собственной истории государства Российского – парадоксальной и недоказанной. Вернемся к собственно истории.

17 сентября Православная церковь чествует икону Пресвятой Богородицы «Неопалимая Купина» – одну из самых почитаемых икон на Руси. На ней Пресвятая Дева изображена в середине горящего куста в ознаменование того, что Она, родив, сохранила девство и осталась неопалимой. По преданию, эта икона оберегает дом от пожаров: «Чистая, не опали!»

Тогда, в 1380 году, когда занимался пожар невиданной битвы с отсветами славы, в этот день войско Дмитрия остановилось в урочище Березуй – ныне деревня Берёзовка Новомосковского района Тульской области. От нее до берега Дона было – два дневных перехода войска с обозами. Здесь к общерусскому войску 18 сентября, на день пророка Захарии, присоединились литовские князья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи со своими дружинами.

Вот как описан этот приход в «Задонщине»:

«И молвит Андрей Ольгердович брату своему Дмитрию: «Оба мы, два брата, сыновья Ольгердовы, а внуки Гедиминовы, а правнуки Сколомедовы. Соберем братью милую, панов удалой Литвы, храбрых удальцов, и сами сядем на борзых своих коней, посмотрим быстрого Дона, испытаем мечи свои литовские о шлемы татарские, а пики немецкие о кольчуги басурманские».

Так что далеко не вся Великая Литва готова была выступить против Москвы.

Проделав за одиннадцать дней почти двухсоткилометровый путь от Коломны до Дона, русская армия 20 сентября 1380 года переправилась через реку, отрезав пути для отступления, и выстроилась в боевом порядке на Куликовом поле между Доном и речкой Непрядвой.

Большой полк, полки правой и левой руки возглавил сам московский князь. Причем состояла эта рать из малоопытных, наскоро обученных воинов Московии. Перед ними стояла задача принять на себя удар главных сил неприятеля и связать их в кровопролитном сражении. Перед битвой, по преданию, князь надел одежду простого воина, а свои дорогие доспехи отдал любимому боярину Бренку. Это был знак войску: князь не пал, пока сражается последний воин!

Раним утром 21 сентября – в день Рождества Богородицы – в подлинный День России грянула битва. Первая ее разведка – яростная атака степняков на русский авангард. Князь Дмитрий Иванович, хорошо знавший тактику противника, из состава передового полка выдвинул вперед сторожевой полк под командованием Семёна Оболенского и Ивана Тарусского.

Ордынские конные лучники, еще до главного сражения кинувшиеся вперед, чтобы осыпать стрелами русский строй и посеять здесь панику, были встречены сторожевым полком далеко в поле и отбиты. Отбиты ценой гибели почти всего полка. Так было выиграно начало битвы. Дальнейший ее ход хорошо известен. Как известно и то, что Куликовская битва стала поворотным пунктом в борьбе русского народа с игом Золотой Орды. Как известно и то, что русское войско на битву с Мамаем благословил преподобный Сергий Радонежский.

Да, Куликовская битва не привела к ликвидации татаро-монгольского ига на Руси, однако победой в ней был нанесен сильнейший удар по господству Золотой Орды, ускоривший ее последующий распад. Вторым важным следствием Куликовской битвы было усиление роли Москвы в образовании Русского единого государства. Уже в следующем году тверской князь Олег признал себя «младшим братом» московского князя и обязался следовать московской политике, в том числе, в отношениях с Великим княжеством Литовским. Союз с другим князем был скреплён родственными узами – дочь Дмитрия Донского – Софья была выдана замуж за сына Олега Рязанского – Фёдора.

Но до окончательного падения господства Орды было еще далеко. Мамай собрал остатки войск для похода на Москву «изгоном», но был разгромлен ханом Тохтамышем, овладевшим престолом Золотой Орды. Мамай бежал в Крым, где и был убит своими союзниками из Генуи.

Ещё в 1381 году Тохтамыш отправил в Москву посла звать Дмитрия в Орду, но Дмитрий отказался платить дань и ехать на поклон к новому хану. Тогда Тохтамыш, собрав войско, в 1382 году двинулся на Русь. И хрупкое еще единство русских князей угрожающе затрещало. К Тохтамышу присоединился суздальский князь, другой князь указал ордынскому войску броды на Оке. И Москва оказалась в осаде.

Дмитрия Донского там не было – он в это время находился в Костроме. Митрополит Киприан с великой княгиней Евдокией и княжескими детьми уехал в Тверь, а в самой Москве начался мятеж.

Однако потом осажденные поддались на уговоры ордынцев, 26 августа открыли ворота и крестным ходом вышли из Москвы. Увы, все посулы оказались ложными: Москва была полностью сожжена, жители перебиты или уведены в плен, были разгромлены и другие города. С тех пор и прижилась на Руси поговорка: «словно Мамай прошел». Почему Мамай, а не собственно Тохтамыш – неизвестно, зато известно, что народ зря говорить не будет.

Воспользовавшись ослаблением Москвы, тверской князь Михаил, «забыв» клятву, в очередной раз отправился в Орду за ярлыком на великое княжение. Он опоздал: испугавшись собственного слишком уж жестокого набега на Москву, ордынцы объявили великое княжение наследственным владением московских князей.

Цель была достигнута, хотя плата за эту победу была очень высокой. Но победителей действительно не судят, даже если они и совершали не всегда благовидные поступки.

Всем известно, что князь Дмитрий Донской был канонизирован православной церковью. Известно также и о том влиянии, которое имел на князя преподобный Серафим Саровский, и о той неоценимой помощи, которую он оказал делу «собирания земель русских». Но отношения московского великого князя с другими служителями церкви были далеко не безоблачны.

Выше уже говорилось о том влиянии, которое оказывал на юного князя и государственные дела Митрополит Алексий. После смерти святителя Алексия преподобный Сергий Радонежский предлагал великому князю Дмитрию избрать на митрополичью кафедру суздальского епископа Дионисия. Но князь пожелал иметь митрополитом своего духовника Новоспасского архимандрита Михаила.

По прямому повелению князя Михаил был избран митрополитом в Москве собором епископов. Святитель Дионисий смело выступил против великого князя, указав ему на то, что поставление первосвятителя без воли Вселенского патриарха будет незаконно. Пришлось новому митрополиту ехать за благословением патриарха в Константинополь, а Сергию Радонежскому – смириться с волей великого князя.

Дионисий, однако, не смирился и сам собрался ехать в Константинополь сам, но был задержан по приказу великого князя и взят под стражу. Желая освободиться, Дионисий поклялся не ехать к патриарху, а поручителем его перед князем Дмитрием стал преподобный Сергий. Увы, получив вожделенную свободу, Дионисий тут же отбыл в Грецию, а вся тяжесть великокняжеского гнева обрушилась на его поручителя. И не только на него.

Дмитрий отказался принять литовского митрополита Киприана (княжеская дружина ограбила митрополита и не пустила его в Москву), за что князь и его люди в 1378 году были специальным посланием Киприана отлучены от церкви и прокляты. Однако, это не помешало высшему духовенству Великого княжества Литовского выступить в Куликовской битве на стороне Дмитрия. Более того, после Куликовской победы и вплоть до нашествия Тохтамыша Киприан находился в Москве.

Возвращение Киприана в Москву в 1389 году было приурочено к новому сближению двух великих княжеств: в 1390 году Киприан венчал в Москве сына Дмитрия Донского Василия и литовскую княжну Софью Витовтовну. Подробнее об этом браке и детях от него написано в моем очерке «Мать слепого князя».

И все-таки летописцы единодушно отмечают благочестие, незлобивость и целомудрие великого князя Московского, дружно позабыв о его разногласиях с православными иерархами.

Около тридцати лет великий князь Дмитрий правил Московским княжеством. За эти годы он стал общепризнанным главой антиордынского движения в русских землях, первым собирателем русских земель под своим единоначалием. При нем родилась идея сильной великокняжеской власти Москвы. Под ее правление перешло великое княжество Владимирское, присоединились такие города как Углич, Дмитров, Галич, Белоозеро, костромские и стародубские земли.

Дмитрий поддерживал дружеские связи с православной Византией, но оставался независимым от Константинополя. В Москве при его содействии был построен белокаменный Кремль, были возведены монастыри-крепости (Симонов, Андроников), прикрывавшие подступы к центру города, расширялись улицы, возводились новые церкви и дома, раньше, чем в других землях, начали чеканить серебряные монеты…

И все-таки, по мнению историка Костомарова, «…княжение Димитрия Донского принадлежит к самым несчастным и печальным эпохам истории многострадального русского народа. Беспрестанные разорения и опустошения, то от внешних врагов, то от внутрених усобиц, следовали одни за другими в громадных размерах…»

Да, правление Дмитрия Донского было непростым. И хоть междоусобица продолжалась, князья по-прежнему хотели править по собственному разумению и не подчиняться Москве, Дмитрию Донскому удалось объединить разрозненные русские земли. Он неустанно повторял заповедь, данную ему митрополитом Алексием, что сила русских князей против татарской Орды в единстве и выжить можно только сообща. Поддерживая дружеские связи с православной Византией, Дмитрий упорно добивался признания независимости русской православной церкви от Константинополя.

У Дмитрия Донского было восемь сыновей и четыре дочери. Умер он очень молодым (не дожив до сорока лет) и великое княжение завещал старшему сыну Василию. При этом разрешение у Золотой Орды не спрашивал.

Похоронен он в Архангельском соборе Кремля. После смерти князя его супруга княгиня Евдокия заложила в Москве Донской монастырь.

Дмитрий Донской был причислен к лику святых на Поместном соборе Русской Православной Церкви спустя шестьсот с лишним лет после Куликовской битвы – в 1988 году. Но за эти несколько столетий имя московского великого князя стало символом русской воинской славы. И уже совсем недавно, в 2002 году был учрежден Орден «За служение Отечеству» в память святого великого князя Дмитрия Донского и преподобного игумена Сергия Радонежского.

День памяти Дмитрия Донского церковь отмечает 1 июня. Потомство же сохранило о нем память как о победителе татар и ниспровергателе ордынского ига.

Служебница Елена

Окончательное освобождение русских земель от власти ордынских ханов, образование единого Русского государства незамедлительно сказались на восстановлении его международного престижа. Прежде всего, это касалось возобновления династических брачных союзов. Западные государи охотно засылали сватов к русским великим князьям

Зарубежные источники восхваляют ум и образованность русских княжон и княгинь – «История датских королей», «Хроника Гельмольда», «Записки о московских делах» С. Герберштейна и др. Европейские принцы и короли признавали обаяние русских женщин, и даже посвящали им поэтические произведения.

Письма русских князей того времени содержат много добрых слов любви и уважения, обращенных к матерям, женам и дочерям, которым многие князья и бояре предоставляли в своих уделах равные права, позволяли поступать «како им любо», как «восхощет» мать или жена, уповая на их мудрость.

Женщин привилегированного сословия па Русл отличала высокая для того времени степень культуры, что и делало возможным их участие в государственных делах, в управлении своими землями. Многие из них знали не только родной язык, по и греческий, а также другие иностранные языки, математику, философию, астрономию, обучались риторике и «врачебным хитростям».

Русские по происхождению королевы по грамотности и образованности могли соперничать со своими мужьями в других государствах. Только это не всегда приносило им счастье в личной жизни.

Ярчайший пример – брак дочери Великого князя Московского Ивана Васильевича (Ивана Третьего) Елены с Александром Ягеллончиком, великим князем литовским.

Елена была старшей дочерью от второго брака Ивана III – великого князя Московского и всея Руси, вступившего на престол в 1462 году, и греческой деспины Софьи Палеолог. В российскую историю Иван III вошел как мудрый политик и собиратель земель вокруг Москвы. Во время его правления были присоединены Ярославское и Ростовское княжества, Новгород, Тверское великое княжество, Вятская земля, окончательно свергнуто татаро-монгольское иго (1480).

Отношения Ивана III и Великого княжества Литовского (в состав которого входили и белорусские земли) при великом князе Казимире Ягайловиче были отнюдь не мирными. Литва поддерживала против Москвы Великий Новгород и Тверь, поднимала в набеги татар.

В 1492 году Казимир умер, и Великое княжество Литовское избрало себе князем его сына Александра, отделившись от Польши. Иван III воспользовался этим и начал войну против Литвы за «отчину» – то есть за восточные литовские земли, некогда входившие в состав Киевской Руси.

Силы были примерно равны, решающего успеха не могла добиться ни одна из воюющих сторон, поэтому спустя два года в Москве между ней и Литвой был подписан договор о вечном мире. Литва соглашалась на передачу в состав Московского государства Вязьмы, Козельска, Мещеры, Мстиславля, Перемышля, Рославля, Тарусы, отказывалась от претензий на Новгород Великий, Псков, Тверь, Рязань, а также формально уступила Ивану III земли православных князей, перешедших на сторону Москвы. Великий князь Литовский Александр признал за Иваном Васильевичем право на титул «Государя всея Руси».

Символом окончательного примирения двух государств должен был стать брак княжны Елены с великим князем литовским Александром. Мнения княжны никто не спрашивал: в те времена, родители вольны были решать вопросы о браках своих детей, даже не ставя их в известность о готовящемся сватовстве: молодые впервые видели друг друга только во время венчания.