История России в лицах. Книга первая

Спор был выигран при поддержке умного и хитрого московского боярина Ивана Всеволожского, посланного Софьей с просьбой помочь ее сыну. Взамен Софья обещала, что дочь Всеволожского станет женой ее сына, то есть Великой московской княгиней. «Приз» был более чем соблазнительным, и будущий княжеский тесть расстарался…

Но, как говаривалось в прежние времена, «царево слово переменчиво». Получив вожделенный престол для сына, Софья передумала родниться с «обышным» боярином, и выбрала для Василия невесту познатнее, побогаче и ближе в родственном отношении к ее литовским корням – Марию Ярославну, внучку Елены Ольгердовны и серпуховского князя Владимира Андреевича Храброго – княжну Марию Ярославну.

Характер у Софьи вообще был непростой. О ней говорили, что была «нраву весьма горделивого», что очень часто проявлялось по отношению к ее обидчикам и недругам. А случай на свадьбе сына вообще вошел во все летописные своды: княгине донесли, что ее племянник Василий, по прозвищу Косой, сын князя Юрия Дмитриевича, явился на свадьбу в золотом поясе, украшенном драгоценностями. Все бы ничего, да только пояс этот принадлежал московскому княжескому дому и был некогда украден. Потом он каким-то образом оказался у звенигородского князя, а тот вручил его сыну. Взбешенная Софья прилюдно и демонстративно сорвала этот пояс с племянника.

Отношения между родственниками от этого, разумеется, не улучшились, да и сам поступок был не слишком разумен, но Софью явно ослепил гнев и давняя вседозволенность. Обиженный Всеволожский перешел на сторону князя Юрия, Василий Косой с братьями Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным уехал к отцу в Звенигород.

Через несколько месяцев после свадьбы начались уже вооруженные столкновения московского и звенигородского князей. В апреле 1433 года князь звенигородский разгромил войско Василия II и захватил Москву. Племянника Юрий Дмитриевич отпустил, но великого княжения лишил и дал ему в удел Коломну.

Однако возмущение всей Руси таким самоуправством было столь велико, что вскоре Юрий Дмитриевич предпочел добровольно вернуть престол Василию и удалился в Звенигород. Но Василий Косой и Дмитрий Шемяка, старшие сыновья Юрия Звенигородского, не согласились с решением отца и вернули его на московский престол. Пока шли эти схватки и интриги, Софья пыталась восстановить свое прежнее влияние на бояр. Увы, ее отца уже не было на свете, а престол выскользнул из рук единственного сына.

Правда, великий князь московский Юрий Дмитриевич правил недолго – едва ли год – и внезапно скончался. Поговаривали о яде, народ же предпочитал версию о «гневе Божьем». Простые люди отдавали предпочтение побежденному Василию Дмитриевичу – и тянулись в Коломну к «истинному государю». Внук двух великих князей – русского Дмитрия Донского и литовского Витовта – он казался народу воплощением гордого духа обоих. Звенигородских же князей недолюбливали за вечные склоки и межусобицы.

Это не помешало Василию Косому самовольно занять великокняжеский престол, что возмутило даже его родных братьев – Дмитрия Шемяку и Дмитрия Красного. В отместку они призвали Василия II вернуться в Москву…. и снова началась война за власть, где брат сражался против брата. Исход для самозваного князя оказался плачевным – он был взят в плен и по приговору московских бояр (уж не с подачи ли Софьи?) был наказан по византийскому обычаю – ослеплен.

Не раз и не два впоследствии вспомнит Софья эту казнь, вымаливая у Бога прощение за свое жестокосердие. Ибо аукнулось ей это деяние самым страшным образом.

Пока князья делили престолы, значительно усилилось Казанское ханство, до которого никому тогда не было дела. Теперь набеги на Русь начали совершать уже казанские татары, доселе смирно сидевшие на своих землях. Почти десять лет отражала Русь эти набеги, пока не случилось страшное: в 1445 году Великий князь Московский, тяжело раненый в сражении на реке Нерли, попал в плен. Ему отрубили несколько пальцев на руке, а на голове его лекари насчитали тридцать (!) ран. Софья Витовтовна выкупила чудом выжившего сына за огромную по тем временам сумму в 25 000 рублей. Но и это не было концом злоключений.

Пока Василий II находился в плену, Дмитрий Шемяка, в который раз переменивший свои убеждения, составил заговор против того, за кого еще недавно сражался. По возвращению из плена в феврале 1446 г. великий князь отправился на богомолье. Едва он выехал из Москвы, Шемяка овладел столицей, захватив в плен Софью Витовтовну и супругу великого князя Марию Ярославну.

А потом… Потом пленного князя по приказу Шемяки ослепили и сослали в Углич. Потому-то и вошел Василий II в историю со странным прозвищем «Темный» Сыновей великого князя укрыли было верные люди, но Шемяке удалось обманом заманить и их в ловушку и отправить под крепкий караул в тот же Углич.

Сторонники свергнутого и изувеченного князя укрылись в Литве, где их встретили с большим почетом. Это, естественно, не упрочило положения Шемяки: сосредоточение недовольных на литовской территории угрожало крупными осложнениями и новыми военными действиями, на которые не было уже ни сил, ни средств. Василия освободили из-под стражи и дали ему в удел Вологду, куда тут же потянулся народ, как когда-то в Коломну. А тверской князь Борис, один из самых влиятельных в то время на Руси, обручил свою дочь с сыном Василия, Иваном – будущим великим князем Иваном III.

Софью Витовтовну, разлученную со слепым сыном, ее противники пытались отделить от родных, ибо страшились влияния этой несгибаемой женщины. Семидесятипятилетнюю старуху сослали в Чухлому, а оттуда увезли в Каргополь – по тем временам, глушь несусветную. Лишь под давлением высших церковных властей, пригрозивших Дмитрию карой небесной, тот отпустил Софью на свободу и она добралась своими силами до Троице-Сергиевой обители, где встретила слепого сына, собиравшегося постричься в монахи Спасо-Каменного монастыря.

Ибо после ослепления никто, никогда и нигде не возвращался к активной политической деятельности, и уж тем более не возвращался на престол. К тому же сломленный своим несчастьем Василий прилюдно покаялся и целовал крест на верность Шемяке. И тут из ссылки вернулась Софья…

Подготовка к пострижению в монахи свергнутого великого Князя шла полным Ходом, когда в Спасо-Каменный монастырь неожиданно прибыл игумен Макарий и уговорил князя, что при поддержке верных людей вновь появился шанс занять великокняжеский трон в Москве. Нужно было только проявить волю к победе, объединив под свои знамена врагов Шемяки.

Утром о решении было объявлено игумену Спасо-Каменного монастыря, который все понял и поддержал князя. Договорились, что Макарий отбудет в Кирилло-Белозерский монастырь, чтобы предупредить и подготовить местного игумена Трифона к подобающей встрече Василия Темного с семейством. Целью поездки теперь объявлялась безусловная поддержка знатного гостя в борьбе за великокняжеский престол, а, значит, и снятие с него целовальной клятвы на кресте.

Только в монашеской обители чудотворца Кирилла, имевшей давние связи с Москвой, могло произойти такое неординарное для церкви событие, ломающее все прежние традиции, ибо никто был не в праве отменять данную раз и навсегда клятву на святом кресте.

То, что произошло в тот вечер и в ту ночь на Каменном острове, Василий Васильевич Темный посчитал знаком с небес, которым впервые был отмечен его властный путь и судьба. Все в дальнейшем случилось так, как и задумали. Игумен Трифон поступил смело и решительно, принял ответственность на себя, сняв с великого князя целовальную клятву, к которой его насильно принудил Шемяка.

Благословение Макария и напутствие Трифона, сказанные от лица православной церкви, вдохнули в великого князя прилив жизненных сил, который уже не покидал «берегов» его души до конца жизни. И дни великого княжения князя Дмитрия Юрьевича Шемяки оказались сочтены…

В 1449 году, когда Шемяка вновь выступил против Василия II, поход московских войск уже носил характер почти крестового: с великим князем шло все высшее духовенство. Да и явное предпочтение, которое простой народ отдавал своему слепому государю, сыграло свою роль. На Руси всегда любили и почитали мучеников, а Василий стал им фактически еще при жизни. Шемяка бежал в Великий Новгород, без особого успеха пытался собрать новых сторонников и… внезапно скончался. Версия об отравлении его московскими стараниями, по некоторым признакам, может считаться правдоподобной. После этого к Московскому княжеству присоединились Можайск и Боровск.

Казалось, сами небесные силы покровительствовали слепому Великому князю. В 1453 году турки захватили Константинополь, бывший до этого времени центром православия, и отныне главным оплотом православия стала Русь. Народ и в этом усмотрел промысел Божий, равно как и в том, что последнее нападение татар на Москву закончилось их внезапным и необъяснимым бегством из-под стен осажденного города.

Хотя в этом заслуги Василия не было совершенно: он в это время совершал поездку по Волге. Руководили обороной его восьмидесятилетняя мать вместе с новым митрополитом Ионой. В какой-то момент татарам почудилось, что к Москве приближаются несметные полчища Великого князя: агенты, как бы сейчас сказали, Софьи постарались на славу. Город был спасен.

Результаты княжения Василия II можно характеризовать как ряд крупных успехов: увеличение территории московского великого княжения, независимость и новая формулировка задач русской церкви, обновленная идея московского самодержавия и внутренне упроченная власть великого князя. В 1450 г. Иван, старший сын Василия II, был сделан его соправителем, его имя встречается на государственных грамотах. Только мало кому известно, что за всеми этими делами почти всегда стояла Софья – достойная дочь своего великого отца.

Василий II Тёмный вышел победителем из 20-летней борьбы за новый порядок престолонаследия. Умирая, он благословил своего старшего сына Иоанна великим княжением московским, так как город Владимир был включен в состав Московской области. На стороне Василия Тёмного были московские бояре, духовенство и народ. Все они сочувствовали новому порядку престолонаследия (от отца к старшему сыну), с которым наконец-то прекращались прежние княжеские усобицы, изрядно вредившие государству изнутри.

При нём же был постановлен митрополит, что дало русскому духовенству долгожданную независимость от константинопольского патриарха. Сама же Софья Витовтовна неоднократно участвовала в закладке церквей и монастырей, и страстно желала видеть окончание постройки Вознесенского собора в Кремле (при ней строительство было доведено до увенчания куполами).

Незадолго до конца жизни Софья Витовтовна купила село Воробьево в окрестностях Москвы (на Воробьевых горах), которое благодаря ей стало считаться дворцовым – великокняжеской, а затем и царской летней резиденцией.

Удивительно, но никто и никогда не попрекал вдовствующую княгиню её иноземным происхождением, как это произошло всего лишь полвека спустя с Еленой Глинской. Народ еще не отвык от того, что их правители брали в жены иноземных принцесс и княжон. А литвинка сделала для России куда больше, чем чисто русские жены других Великих князей.

Она тихо преставилась летом 1453 в возрасте 82 лет и была похоронена в традиционной усыпальнице русских княгинь – в Вознесенском монастыре.

Ее сын, Великий князь, еще не достиг старости, но несчастья и душевные страдания подорвали его силы. Сказались также ранения, полученные в боях с татарами. А смерть матери лишила его самого верного друга и союзника: он пережил ее лишь на девять лет.

Василий Темный хотел умереть монахом, но ему сделать этого не пришлось – не хватило времени. Он лишь успел написать духовную грамоту, утвердив великое княжение за старшим сыном Иоанном, и преставился на сорок седьмом году жизни Великим Постом 1462 года. Закончилось правление того, кто был, пожалуй, одной из самых трагических фигур русской истории.

Но начался совершенно новый этап самой этой истории.

Кремлевская деспина

– Высокородная принцесса! Всемилостивейшая деспина! Скажи хоть слово, ведь грех-то какой…

Принцесса Зоя Палеолог («деспина» по-гречески означало «правительница») подняла на папского легата свои бездонные черные очи, и преподобный Антонио Бонумбре онемел: таким откровенным холодом повеяло от этого взгляда. И как же просчитались в Ватикане, думая, что эта дурнушка-бесприданница, каким-то чудом ставшая невестой князя варваров – Ивана Московского – понесет в еретическую Россию свет истиной веры!

Вот только что у него, полномочного представителя святейшего Папы Римского, отобрали святой крест, под сенью которого он намеревался въехать в Москву, а деспина Зоя… то есть теперь уже княжна Софья, похоже, осталась к этому совершенно равнодушна.

– Со своим уставом в чужой монастырь не ходят, – только и проронила она. – Впредь не докучайте мне мелочами.

Вот тут-то папский легат понял, что стать католическим епископом всея Руси ему вряд ли придется. Да и с распространением истиной веры среди еретиков придется повременить.

Как выяснилось совсем скоро, католичеству путь на Русь был заказан…

Детство она помнила так отчетливо, как если бы это происходило вчера. Дочь деспота Морейского Фомы Палеолога, родная племянница византийского императора Константина XII Багрянородного, принцесса Зоя, любимица родителей, предназначалась в жены какому-нибудь знатному иностранному принцу, а то и королю. С ней и обращались соответственно, как с будущей королевой, да и старшая сестра, Елена, уже была выдана за короля Венгрии. Зоя уже мечтала об еще более блестящей короне, но…

Но Византия уже погибала… Зоя с ужасом наблюдала за тем, как орды турецкого султана Махмуда II захватили Константинополь и убили императора, как затем пала родная Морея и ее правителям пришлось спасться бегством на остров Корфу. Оттуда Фома Палеолог отправился в Рим и… фактически в его лице православная церковь рухнула на колени перед католической.

Ведь Византия, надеясь получить от Европы военную помощь в борьбе с турками, подписала в 1439 году Флорентийскую унию об объединении Церквей, и теперь ее правители могли просить себе убежище у папского престола. Фома Палеолог смог вывезти величайшие святыни христианского мира, в том числе и главу святого апостола Андрея Первозванного. Немудрено, что сам Папа взял семью Палеологов под свое личное покровительство.

Зое было пятнадцать лет, когда она осталась круглой сиротой. Ее образование взял на себя Ватикан, точнее, поручил эту деликатную миссию кардиналу Виссариону Никейскому. Грек по происхождению, бывший архиепископ Никейский, он был ревностным сторонником подписания Флорентийской унии, после чего стал кардиналом в Риме. Он воспитал Зою Палеолог в европейских католических традициях и особенно поучал, чтобы она во всем смиренно следовала принципам Католицизма, называя ее «возлюбленной дочерью Римской Церкви». Только в этом случае, внушал он воспитаннице, судьба одарит тебя всем. Однако сложилось все совсем наоборот.

Высокородная бесприданница не заинтересовала ни одного из предполагаемых женихов. Король французский и герцог Миланский даже не соизволили принять посланца Папы, ограничившись чтением послания понтифика. Кипрский король Яков только плечами пожал и даже захудалые итальянские князья, к которым, умерив притязания, направляли послов, пренебрежительно фыркали:

– Если бы ваша принцесса была хотя бы хороша собой! А эта толстая коротышка…

Да, природа не наделила Зою изящными формами и высоким ростом. Хороши были только огромные черные глаза, да нежная белая кожа. Но этого, казалось, никто не замечал, а принцесс без государства в Европе и без нее хватало. Зоя смертельно боялась, что в конце концов попадет в монастырь. Она мечтала быть невестой, но отнюдь не невестой Христовой, да еще в католическом монастыре.

И этот страх однажды заставил ее вспомнить те молитвы, которые она читала в детстве, надоумил просить Господа о том, чтобы послал ей мужа. Пусть не короля, но такого, который сумел бы по достоинству оценить ее высокородность. И ее молитвы на сей раз были услышаны…

Отчаявшись выдать свою воспитанницу замуж за доброго католика, Рим обратил взоры на Восток, на таинственную и далекую Московию, где неожиданно (хотя и весьма кстати) остался вдовцом великий князь Иван двадцати восьми лет от роду.

Иван Васильевич пятнадцать лет прожил в спокойно-счастливом браке с княжной Марией Тверской, у них был девятилетний сын, нареченный тоже Иваном, и вдруг княгиня умерла, проболев всего лишь несколько часов. Поговаривали, что скончалась Мария Борисовна из-за слишком большой доверчивости: страстно желая иметь еще детей, княгиня, по совету бабки – ворожейки, надела на себя пропитанный неким зельем пояс. Зловредную бабку так и не нашли – точно в воду канула, а великий князь овдовел. После чего и оказался весьма и весьма завидным женихом, хотя и не католиком.

Выждав приличествующий срок, Рим отправил к безутешному вдовцу посольство, состоявшее почти сплошь из православных греков – бывших подданных Византии.