Тайна старого аптекаря

– Ой, не спрашивай! Я бегу за конфетами, не знаю за какими! Она сказала, самые крутые брать, боюсь не угодить. А клиент какой-то сильно ненашенский. Скорее всего, и есть ее инспекция. Представляешь, как к себе домой заперся! Костюм дорогой такой и штиблеты зеленые, лаковые! Ужас какой-то.

– Ужас, что зеленые? Слушай, а ведь у нас конфет полный шкаф на любой вкус, как говориться?

– Аня, отстань! Сама ничего не понимаю, лучше помоги мне чашки приготовь, пожалуйста. А ужас, потому что как «голубой» в этих ботинках! Все, я побежала.

– Ну и консерватор ты, Катя! – это прозвучало уже пустому коридору.

Ох, как интересно. И чего ему у нас понадобилось? Я снова занялась своими бумагами. Неожиданный отпуск радовал и не очень. Не очень – потому что отпуска я обычно стараюсь проводить на море. А путевки приобретаю заранее. Ну, может быть, повезет и попадется горящий тур. Где-то у меня записан телефон девчонок из турбюро на такой случай. А радовал, как любая возможность уйти с опостылевшей работы и заняться приятными занятиями.

Я вспомнила про Катину просьбу и пошла к шкафу приготовить чашки. Катя принеслась бегом через двадцать минут. Запыхавшись, распечатала принесенную коробку конфет золоченого бархата и поставила ее на поднос к чашкам. Придав лицу необычайную серьезность, она поплыла в кабинет к шефу с подносом. Пробыла она там несколько секунд и вернулась торжественная, с чувством исполненного долга.

– Ну как там? Кто это у шефа? – я улыбалась и ждала подробностей. Ответом мне было молчаливое сопение. Специалист, по приходу от начальства, скрупулезно изучал экран своего компьютера.

– Кааать, я вообще-то с тобой разговариваю! Ау!

– А почему такой вопрос? – резануло ухо незнакомая прежде холодная интонация.

– Просто интересно. А чего ты так грубишь мне? Если это страшная партизанская тайна, так и скажи.

– Я занята, Аня. И вообще, что-то мы с тобой последнее время развеселились. Как бы не плакать потом.

А вот эти «стращательные» фразы были уже знакомы. Ими Катя всегда прикрывалась, когда сама не знала ничего, но пыталась сделать вид, что в курсе всех дел. Так сказать, сохраняла лицо. Ладно, в конце концов, у меня и без Хлыща дел по горло.

Провожая своего гостя, Лидия Ивановна на ходу прикрыла нашу дверь, и я опять не увидела лицо в зеленых штиблетах. Через несколько минут зазвонил сотовый телефон Кати. По изменившемуся лицу я поняла, что звонит шеф.

– На сегодня мы ей не нужны, видите ли, – завелась Катя, – и так уже шесть часов, а работаем-то до пяти! Что ты молчишь? Мне одной, что ли, все это не нравиться? – теперь она уже в упор смотрела на меня.

– А у меня сегодня тренировка с 20–00, поэтому мне без разницы. Посижу до семи и поеду, форма у меня с собой.

Я спокойно дописывала бумаги.

У меня, действительно, была тренировка в этот день, и мне уже нужно было бежать, чтобы успеть выгулять Марго перед занятиями. Но, говорить про это Кате я не стала, так как знала этот фокус. Сначала все обсуждают сложившуюся ситуацию горячо и эмоционально. А наутро начальник оказывается в курсе всего «бунта на корабле», зачастую в лицах.

– Ну и сидите, а я не собираюсь здесь всю жизнь торчать! У вас, конечно, с Александрой ни ребенка, ни котенка! Вот вы и сидите! А у меня семья. И я – пошла домой! И так на автобус опоздала.

Тут она не в бровь, а в глаз. Про котенка с ребенком. Мы втроем – я, шеф и Александра – были дамы разведенные и проживали самостоятельно. Одним словом, одинокие дамы. Нас это обстоятельство не смущало, поскольку у каждой были свои планы, знакомства и образ жизни. Но ребенок с котенком всегда были веским аргументом в пользу Кати во всех таких ситуациях. Меня еще как-то реабилитировало то, что я имею в доме собаку, у Вивианы был взрослый сын, а вот Александре «прощения» не было. Хотя Александра Железная сама была ярым противником совместного проживания как с мужчинами, так и с животными и ничуть не переживала по поводу своего одиночества. И, все-таки, мы втроем смотрелись безалаберными гулёнами по сравнению с заботливой матерью семейства Катей, обремененной мужем, двумя детьми, кошкой и собакой. Катя мгновенно улетучилась, следом за ней убежала и я.

Выгуляв и накормив собаку, я стала собираться на тренировку. Третий год я занималась у-шу. Правильнее называть этот вид восточных единоборств – кунг-фу, но при слове кунг-фу люди обычно ожидают видеть какого-нибудь бойца вроде Джеки Чана.

По своему внешнему виду я не подходила ни под определение «боец», ни, тем более, под Джеки. Невысокая симпатичная девушка очень женственных форм при словах «я занимаюсь кунг-фу» может рассчитывать только на ехидное хихиканье. А употреби девушка слово «у-шу», как все понимают, что занимается она лечебной физкультурой, не более того. Из всех стилей этого искусства я выбрала спокойный и неторопливый тай-чи. В моем арсенале уже числились меч –«цзянь», копье и веер. Со всеми этими штуками я отрабатывала комплекс упражнений и даже пару раз приняла участие в местных соревнованиях разного уровня.

Расписание занятий было не очень удобным. Тренировка заканчивалась в 22–00, а иногда, увлеченные процессом, мы сами задерживались еще на полчаса. В результате я приезжала домой к одиннадцати вечера. Летом еще куда ни шло, но весной, осенью, а особенно зимой возвращаться было страшновато. И хотя висел за спиной суровый «цзянь» в чехле, все равно было не по себе.

«Цзянь» – меч хоть и устрашающий, но с гнущимся затупленным лезвием. Зарезать им нельзя было, а вот отлупить как выбивалкой для ковра – за милую душу! Знание этого заставляло уверенней идти по вечерней улице быстрым спортивным шагом, не отвлекаясь по пустякам.

– Граждане пассажиры, автобус сломан, покиньте салон. Дальше не пойдем. – раздраженный голос шофера прозвучал неожиданно громко.

Автобус, не доехав до очередной остановки, притулился к обочине и распахнул все двери. Ворча и возмущаясь, пассажиры потянулись к кондуктору за информацией, а я вышла на темную улицу, пытаясь сориентироваться в пространстве. Он сломался посередине между двух остановок, не доехав до моей остановки каких-то пять минут! Я решила подождать кого-нибудь из пассажиров, кто, как и я, решил бы пойти пешком до следующей остановки, а может и до дома.

Рейс этого маршрута был последний, надежды дождаться еще какого-нибудь транспорта не было. В связи с мировым кризисом в нашем городе муниципальный и частный транспорт прекращал активную работу с 21–00. А после 22–00 уехать в какую либо сторону было практически невозможно. По мнению городских экономистов после десяти вечера все люди должны уже сидеть по домам и отдыхать. А тот, кто мотается где попало, пусть добирается сам как хочет. Толпа из автобуса как-то незаметно рассосалась по улочкам. И те три попутчика, шедшие со мной в одну сторону, стали по одному сворачивать каждый в свой проулок.

Мне оставалось до дома каких-нибудь двести метров пути. Но пройти их надо было мимо киоска, работающего круглосуточно и аккумулирующего возле себя всяких неприятных личностей в любое время суток. Надо бы перейти дорогу и обойти это место от греха подальше.

Я пропустила темный ниссан, который, не торопясь, проехал мимо и притормозил у киоска. Вышедший из него мужчина рассчитывал на быстрое обслуживание, так как не закрыл двери автомобиля и склонился к окошечку. В этот момент из-за киоска вынырнули две нескладные фигуры и обступили его. Судя по всему, разговор был про «дай закурить», так как началась потасовка. А потом из-за киоска вышел третий, держа одну руку за спиной. Ноги мои стали чугунными от ужаса, что сейчас произойдет непоправимое, а я и помочь не могу, и убежать не успею! Караул.

В свое время племянник подарил мне брелок-шутку. При нажатии кнопки брелока слышался достаточно громкий, нарастающий вой милицейской сирены, вой усиливался, и через минуту скрипели тормоза подъехавшего «уазика». То есть минута – две у меня есть, если они испугаются. Носила я брелок для смеха и никогда не думала, что буду им пугать настоящих хулиганов. Я достала брелок из кармана и нажала на кнопку. Под ужасающий вой милицейской сирены я вытащила «цзянь» из чехла и зачем-то начала размахивать им как шашкой. Фигуры у киоска на мгновение замерли, затем заметались и с криками: «Уходим, менты! Казаки!» исчезли в темноте за киоском.

Продавец киоска забаррикадировался внутри и погасил свет еще в начале драки. А внизу под окошечком остался сидеть тот самый мужчина, который неосмотрительно вышел купить сигарет в этом треклятом киоске. Я подбежала к нему и попыталась помочь ему подняться.

– Идти можете? Опирайтесь на меня.

– Спасибо, сейчас поднимусь.

Пока я его поднимала, брелок очень правдоподобно взвизгнул тормозами патрульного «уазика» и замер. Если бы в этот момент кто-нибудь из той троицы выглянул из-за киоска, он бы страшно удивился, увидев одинокого пешего «казака».

Наконец, мне удалось поднять раненого и довести до машины. Я усадила его на сиденье пассажира. Закрыв дверь, пулей обогнула машину и прыгнула на место водителя. Только закрыв наглухо все двери и окна, я почувствовала относительную безопасность.

– Водить умеешь?

– Права есть, руль от педали отличу, а там как Бог даст. Выбора у вас все равно нет. Поэтому покажите мне, где здесь газ, где тормоз и вперед в больницу.

– Вот газ, это тормоз, по возможности аккуратнее, пожалуйста, езжайте. Мне жить еще охота.

– Ну, надо же! Я ему жизнь спасаю, а он боится ехать со мной!

– Там движение, неопытному водителю ночью сложно ехать. Просто смотрите в оба и езжайте медленно.

– Не бойтесь, я сама боюсь! А транспорт у нас уже спит, только сумасшедшие таксисты летают.

На удивление мягко мы тронулись и потихонечку поехали. Левой рукой я крепко вцепилась в руль, а правой пыталась найти в своей сумке полотенце, наконец, я его вытащила и сунула в руки страдальцу:

– Приложите к руке, вместо бинта пока доедем.

Он только простонал в ответ и, не пошевелившись, закатил глаза. Так, еще не хватало ему помереть у меня на глазах! Пришлось притормозить и, не отпуская педаль тормоза, подоткнуть полотенце под плечо:

– Эй, парень, не вздумай умирать мне здесь! Давай открывай глаза, уже подъезжаем! Я не люблю ни боевики, ни детективы! Только спорт, шоколад и морские курорты!

Резвой черепахой ниссан подвалил к приемному покою ближайшей городской больницы. Благо до нее было недалеко по дворам, а этот «шкаф», хоть и большой, но в узкие повороты входил спокойно. По крайней мере, мне так казалось.

Выскочив из машины, я забежала в приемный покой. Тусклый свет энергосберегающей лампы холодным оттенком мертвил крашеные в бежевый цвет стены помещения. За единственной открытой дверью сидел безусый щупленький юнец в белом халате и изучал рентгеновский снимок каких-то костей на мониторе своего компьютера.

– Простите, мне срочно нужно доктора!

– Слушаю – ответил он, не отрываясь от экрана.

– Мне бы доктора, там, в машине раненый, ему нужна неотложная помощь и каталка. Он сам не дойдет.

– Да я – доктор! – обиделся юнец – Где ваш раненый? Каталка за дверью.