Сатори, или Как я выбралась из раковины

– Маш! Отбой! Не надо интервью! «Парадайз» прислали готовый текст.

– Но я уже отправила текст на визу!

– Облезет – интервью еще с ним публиковать!

Кровь ударила мне в лицо. Чего мне стоило выполнить это задание! Сколько усилий, нервов я потратила! Это все равно что пройти 90-й уровень на время!

– Но Потапов может обидеться, – осторожно заметила я.

– Много чести ему!

– Но что ему сказать?

– Скажи, что все норм, текст их поставим. Тот, который прислал пиар-отдел.

Остаток дня я провела как в полусне. Быстро вычитала новости, но, чтобы создать видимость работы, отправляла их по одной в час. («Веселая ферма» все же развивает тактическую мысль.) Мои куры постоянно дохли. То я забывала их покормить, то на них нападали медведи. Из головы не выходил Потапов. Каждые пятнадцать минут я заходила в почту, ожидая его ответа и мучительно соображала, как ему сказать о том, что интервью не идет в печать.

Когда рабочий день был закончен, я быстро собрала сумку и выскочила из офиса, не дожидаясь отмашки Луизы.

Забежала в магазин у дома, купила бутылку портвейна. Мне срочно надо было расслабиться. К черту нежирный творог!

У подъезда соседка сверху выгуливала своего вечно дрожащего пуделя. Сегодня она вышла раньше. Что случилось? У пуделя цистит? Я по инерции поздоровалась. Ну не могу я не здороваться с соседями! Соседка, как водится, даже ухом не повела.

Она меня ненавидит! За что? За то, что иногда я жгу индийские палочки? Так я закупориваю все окна, чтобы запах не просочился! Мерзкая, мерзкая соседка. Мизантроп и человеконенавистница!

Дома я быстро раскупорила бутылку и махом выпила целый бокал. Гадость! Зато тепло разлилось по телу, голова разгрузилась от ненужных мыслей. Увы, ненадолго. Раздался звонок домофона.

– Машуля, это я.

Я закинула в рот ментоловые таблетки и спрятала бутылку. Что за день такой? Хочу к курям и свинюшкам!

– Ну и пылища у тебя здесь! Ты бы хоть прибралась!

Перед визитом Дениса я отдраила всю квартиру. Но мама умудрилась найти фантомную пыль. Она привезла форель, запеченную в фольге, положила ее в холодильник.

– Холодильник тоже не мешало бы разморозить. Полки в разводах.

– Мам, да успокойся ты!

Я поставила чайник, насыпала в вазочку мармелад.

– Это магазинный? Небось химия сплошная? Я беру мармелад в веганской лавке, из хурмы, как-нибудь привезу тебе.

Мама задержалась у зеркала, осмотрела свое лицо.

– Сегодня была у косметолога на процедуре. Она рекламирует мезонити. Говорит, овал лица подтягивает. Хочу попробовать. Ты только Паше не говори.

Это было лишнее уточнение. С тех пор, как я переселилась в съемную квартиру, я с отчимом не пересекаюсь. От слова вообще. Паша много работает, а по вечерам орет на маму. Ну как орет, строит ее. А еще у Паши сохранилась привычка носить много наличности в кошельке. Этим пользуется моя мама. Она тырит у него деньги на личные нужды… По-другому никак. Паша ведет строгий учет бюджета. Бизнесмен все-таки.

– Паша купил тур во Вьетнам. Улетаем на следующей неделе. Чего тебе привезти?

– Не знаю даже. Ракушку какую-нибудь.

– Ракушку? Может, браслет жемчужный? Ожерелье?

– Мила написала, – сказала я, пристально наблюдая за реакцией мамы.

Мама опустила глаза.

– Как Ромка?

– Большой! Мое имя выучил.

– Да, надо будет к ним заехать… Как-нибудь.

Паша не отпускает маму в одиночные путешествия, а сам во Вроцлав ехать отказывается.

– Может, ты поговоришь с Пашей? Найдете компромисс? Они уже два года там, а никто из нас их так и не навестил!

– Поговорю, – согласилась мама и быстро перевела разговор на другую тему. – Как у тебя дела? Как Денис?

– Денис по-прежнему женат.

– Ты не беременна?

– Мам, твои уловки здесь точно не сработают.

– Мужчины в этом возрасте любят маленьких детей!

– Мам, я пытаюсь, – сказала я, честно смотря ей в глаза. – Пока без результата.

– Ну ладно, – мама посмотрела на свои дорогие часы. – Слушай, мне еще надо в одно место заехать. Я пойду!

Она надела обувь.

– Чуть не забыла! Я же купила помаду, а цвет не подошел!

Мама извлекла из сумочки помаду в лаконичном черном футляре и отдала ее мне.

– Держи! Шанель!

– Спасибо, мам!

– Ну, пока!

Мама поцеловала воздух около моих щек и вышла. Помада оказалась ярко-сливового цвета. Круто! При том что я крашусь очень редко и предпочитаю естественные тона.

Я задумалась о том, почему моя мать так хочет сплавить меня Денису? Может оттого, что сама всю жизнь была содержанкой? Была ли она счастлива? Любила ли своих мужей? Своего отца я не помню. Мама говорит, что он был женат, а работал директором колбасного завода. Романтично. Милка родилась от поэта – мы так его и называли «поэт». Удивительно, но я окончила филфак, а Милка стала технологом пищевой промышленности. Все с точностью наоборот! Позже поэт эмигрировал в Америку. Его я помню расплывчато. Высокий, тощий, взъерошенный и вечно подвыпивший. В доме висел сигаретный дым, постоянно собирались какие-то люди, шумели, танцевали, декламировали стихи. Помню, как Мила по вечерам развлекала их игрой на фортепиано, а я тихонько сидела в уголке и слушала…