Между пеной и голубизной!
Вниз пошла дорога постепенно,
А у рек – сплошная крутизна!
Где же стала голубою пена,
Стала пенистой голубизна?
Водопадом у крутого склона
Бьются, словно жилка у виска,
И несёт ущелье их в ладонях
Осторожно, чтоб не расплескать.
В море окунаются с разбега,
И не знает море,
Что в горах
Есть две речки – пенистая Гега,
Речка голубая – Юпшара.
Поезд Гагра – Москва
Стояли двое в тамбуре,
И женщина рыдала.
Был шум вокруг, как в таборе,
Сновали чемоданы.
Но проводница строгая,
Седая проводница
Их двоих не трогала
Просьбой потесниться.
А он ей гладил волосы,
Молчал он почему-то,
А время отбивало
Последние минуты.
Когда же шум уменьшился,
Стал мерным стук колёс,
В вагон вернулась женщина,
Застывшая от слёз.
Мы будем петь, наверно,
Всю ночь, до хрипоты,
А за окном деревья
Встают из темноты,
Встают лишь на мгновенье,
Сверкают на лету,
Встают, как в озаренье,
И снова в темноту.
И может быть, и может,
Хоть им сто лет расти,
Они там плачут тоже,
Иголки опустив…
А может быть, колёса
Совсем не песне вторят?
А может – мы, ребята,
Не доросли до горя?
Нет, нет!
Нам просто верится:
Дорогами пыля,
Для встреч хороших вертится
Зелёная Земля!
С тропинками,
Перронами,
Охапками цветов,
С жёсткими вагонами
Скорых поездов…
Нет, нет!
Нам просто верится
В большущую любовь,
Которая не делится,
Которая не мерится
На сроки отпусков,
Которая, случается,
Бывает со слезами
И всё же не кончается
У моря на вокзале…
И мы всё пели, пели,
Вагон стучал на стрелках,
А женщина смотрела,
Смотрела на деревья.
Солдатам
Почти не помню я войны,
Бомбёжек видела я мало,
Лишь зимы были холодны,
И очень хлеба не хватало.
На папиросный огонёк
Смотрю – и вижу через годы:
В строю идущий паренёк
Совсем замучился в походе.
Уже ему приснился сон,