Корень смерти

Правильной формы аккуратный носик, чуть загорелая кожа на лице оттеняла бледную шею. Он специально шагнул вперёд так, чтобы попасть в её поле зрения. Есения повернула безучастное лицо. Грустные глаза цвета мокрого графита, обрамленные пушистыми, не слишком длинными ресницами. Едва заметные две подлые морщинки-лучики пробирались к вискам. Немного поджатые, но еще достаточно пухлые губки. Крупные кудряшки обрамляли маленькую женскую головку. Ровно на один завиток, как раз до половины шеи. Кудряшки встряхивались при каждом движении головы. Казались живыми и мягкими, сразу обращали на себя внимание, до них хотелось дотронуться.

– Здравия делаю, капитан Мурзя?к! – он протянул удостоверение в раскрытом виде. На Есению это не произвело ровно никакого эффекта. Она глядела отрешенно, как будто сквозь него. Захотелось обнять её и баюкать, как маленькую: – Мне надо накидать план местности, – капитан чуть коснулся пальцами её руки. – Покажете? – Вдова кивнула и двинулась по направлению к лесу. – Может, вам надо переодеться или закрыть дом? – Только покачала головой и неопределенно махнула рукой.

Уже хоть что-то, а то как зомби. Он улыбнулся своим мыслям. Есения, шедшая впереди, не видела этой странной реакции. Она двигалась плавно и мягко, но всё же не бесшумно, как настоящий охотник. Казалось, что в лесу ей комфортно и привычно. Следуя за ней по пятам, капитан представлял, как накроёт её от дождя, случись тот вдруг. По небу ползли темные тучи, одна темнее другой, но лес замер, как перед грозой.

Они успели дойти до места обнаружения Макара. Капитан отметил следы волочения, что-то пометил в своем блокноте. Сделал пару снимков на телефон, и принялся чертить схему в блокноте. Почувствовал на себе тяжелый взгляд спутницы. Где-то в горах громыхнуло.

– Пойдемте скорее! – Она опять молча кивнула и быстрым шагом двинулась обратно.

Дмитрий отметил, что она ненамного ниже его ста семидесяти шести сантиметров. Достаточно длинные ноги уже не мягко ступали на тропу, а вдруг замелькали быстрее. Дождь зашумел, но кроны деревьев сдерживали первые капли. Есения накинула капюшон с ушками и побежала. Мурзя?к представил, что реально догоняет резвого серого зайца.

Мелькнула мысль, что женщина, привыкшая жить на природе, бежит вовсе не от дождя. Возможно, от своих мрачных мыслей или от вчерашних жутких воспоминаний. Она неслась, не разбирая дороги, натыкаясь лицом на раскидистые ветки кустов. Капитан в форменных туфлях, с непривычки чуть отстал. Как в замедленной съемке наблюдал, как неловко споткнулась о торчащую корягу и плашмя повалилась в кусты его спутница.

Дмитрий кинулся поднимать вдову. Она лежала на правом боку и сотрясалась от беззвучных рыданий. Дознаватеь растерялся и замешкался, решая, как лучше следует поступить, утешение вдов не входило в служебные обязанности. Дождь настойчиво пробивался сквозь ветки и листья, и похоже только усилится в ближайшие пару часов. Вдова поднялась, проигнорировав протянутую руку, и быстрым шагом продолжила путь.

Подойдя к домику Есения, не оглядываясь на капитана, зашла внутрь. Он без приглашения последовал за ней. Она налила чайник и достала какие-то сушеные ароматно пахнущие листья. Поставила на стол две кружки, баночку сливового варенья и села боком к столу. Сжатые губы и наряженный лоб выдавали эмоции. Стекающие по щекам капли мало походили на дождевые. Она съежилась и застучала зубами.

– Помочь вам переодеться? – более глупый вопрос, наверное, невозможно было придумать, капитан уже приготовился к гневной отповеди.

Но она зарыдала. Беззвучно и очень трогательно. Как вулкан, который спал много лет и вдруг ожил, накрывая лавой всё живое вокруг. Дмитрий подвинул поближе свободный табурет и усевшись рядом, обнял за плечи. Бурные всхлипы прекратились довольно быстро. И тут вдову прорвало.

– Я не знаю, как теперь жить! – У Дмитрия возникло чувство, что говорит она сама себе. – Макаша заботился обо мне, оберегал. Продал дом в городе, чтобы начать строить лагерь. Хватило только на домик… да вон, на палатки для гостей. Лагерь ведь этот – одно название, прибыли от него никакой. Блажь, да и только. Он всё построил сам. Рукастый… был. Приезжали в основном местные. Макашины песни послушать, да моих пирогов поесть. Теперь-то как, без мужа… Лагерь одной не потянуть. Детей у нас так и не получилось. А свекровь меня ненавидит.

Дмитрий уже приметил гитару на стене. Сумбурная речь, вначале воспринималась как крик души. Вскоре понял, что ей просто настало время выговориться. Возможно, не подвернись он, она бы сейчас сидела и говорила сама с собой. Удивительно, но это его не напугало. Однако в процессе нескончаемого монолога создавалось ощущение, что она не за мужа убивается, а больше себя жалеет.

Глава 3

Есения сидела на кровати, свет от подгрызенной с одного бока луны пробивался сквозь тюль. Сердце отстукивало не хуже чёткого метронома, горло сдавило. Покойный явился во сне. Привиделось, что рассматривала рваное тело в траве, а он резво дёрнул рукой. Она закричала и проснулась. Только кошмаров сейчас и не хватало. Для полного спектра эмоций.

Сон прошел, страх остался. Есения перебралась на диван с любимой Кулинарной книгой в кожаном переплете. Подарок мужа на тридцатилетие. Девять лет назад. Листая рецепты, обычно успокаивалась. Но не сегодня. Сон не желал испаряться. Она не слишком верила в приметы и присматривалась к знакам Вселенной. Но и не отрицала с пеной у рта существование чего-то неуловимого, обычному сознанию неподвластного.

Каждый день названивала в отдел. В четверг, наконец-то, ответили, что тело можно захоронить. Вспомнилось, как смешной остроносый худенький капитан с большими глазами цвета мутного аквамарина приехал с утра в четверг лично сообщить ей, что смерть Макара Раневского идентифицировали как несчастный случай. В схватке с хищником победил сильнейший.

Они тогда посидели немного на берегу журчащей реки. И он уехал, не находя предлога задержаться. А она не решилась его останавливать. Хотя очень хотелось. И ещё она прекрасно понимала, что визит сей не входил в рамки должностных обязанностей дознавателя.

Все заботы взяло на себя агентство. Ей осталось забрать справку и заехать в офис, чтобы обговорить нюансы. До субботы они не успевали, договорились на понедельник, двадцатое сентября. То, что это день её рождения, Есения сообразила, лишь, когда вернулась в лагерь. Остаться в своей городской квартире даже мысль не мелькнула. Пока ещё вполне тепло. Ближе к ноябрю и подумает.

Невыспавшаяся ночью вдова задремала на деревянном шезлонге перед домом, закутавшись в колючий верблюжий плед. Разбудил звук мотора. Глаза открывать не хотелось. Размечталась, что приятный капитан Мурзяк с коротким ежиком цвета льна заехал по привычке навестить перед завтрашними похоронами. Звук приближающихся шагов заставил очнуться. По тропинке шли двое: незнакомая блондинка в темных очках и мальчик, лет десяти. Глаза и брови ребенка отчего-то напомнили покойного мужа. Возможно из-за непослушных тёмных вихров, никак не желавших укладываться в причёску. Есения поднялась, яркое солнце светило в лицо. Даже сощурившись, рассмотреть посетительницу толком не удавалось.

– Здравствуйте, – мальчик по-взрослому протянул руку. – Меня зовут Филипп. Можно просто Фил.

– Есения, – она нежно обняла его уже достаточно большую кисть двумя своими. – Можно просто Сеня.

– Тётя Сеня! – хмыкнула мать.

– Если вы не против, я осмотрю лагерь? – спросил Фил, глядя на Есению.

– Конечно, – она гостеприимно повела рукой в сторону. – Не боишься?

– Ни капельки, – по-деловому доложил ребёнок и потопал к берегу обмельчавшей реки.

Сеня с нежностью глядела ему вслед. У них с Макаром вполне мог уже вырасти такой сын. Или даже старше. Она любила детей и умела находить с ними общий язык. Тринадцать лет проработала в школе поваром.

Спустя три года после свадьбы свекровь обвинила её в бесплодии. Постоянно подначивала, сожалела об отсутствии внуков. Хотя, по мнению Есении, она вполне была счастлива в своём архиве. Впрочем, она и сейчас там обитает, явно с удовольствием перерабатывая. Она с трудом представляла Ва?рвара в роли бабушки. Хотя она прошла тогда полное обследование. Врачи развели руками и сообщили, что все анализы в норме. Подумала, что дело в Макаре. Свои визиты к врачам оставила в тайне. Поднимать этот вопрос с мужем показалось постыдным. Они оба смирились с бездетностью.

– Сенька, ну, ты чего, уснула! Привет, что ли? – странная тетка сделала попытку обняться, Есения увернулась. Теперь уже её визави стояла лицом против солнца. Наконец-то представилась возможность рассмотреть гостью. Узнавание пришло вместе в очередным выпадом приехавшей: – Я – Лера! Неужто, так сильно изменилась? – она соизволила снять темные очки.

– Валерия Воронцова! Надо же! Выглядишь ты прекрасно, – теперь Есения её откровенно и с интересом разглядывала.

– Профессия обязывает, лицом зарабатываю, – она заметила губы Есении, медленно растягивающиеся в язвительной усмешке. – Ничего смешного. Пою я. В кабаках, – добавила она, предвосхищая очередной вопрос.

– Лицом что ли поёшь? – не унималась хозяйка.

– Много ты понимаешь! В своей тайге! – похоже, Лера начала заводиться. – Это в оперу ценители ходят, голос слушать. Моя публика больше на морду пялится.

– Наверное, не только на морду? – подмигнула Сеня, окидывая взглядом шикарные бёдра и не меньше пятого размера бюст певички.

– Не только, – вздохнула Валерия.

Тогда, в детском доме, Лера Воронцова со смешными косичками, торчащими в разные стороны, меньше всех цеплялась к странной девочке Есении. В отличие от многих, которым не давало покоя затворничество «Чёрной Сеньки», Валерия с детства чётко знала, чего хочет. Она становилась на кровать в большой спальне и пела, пока её не снимала дежурившая нянечка. Потом, уже в средних классах, девочка принимала участие во всех секциях художественной самодеятельности, которые только организовывали в их детском доме. Просила преподавателей снова и снова слушать её. Спала и видела себя звездой.

Глядя на нее, спустя двадцать лет, Сеня искренне восхитилась человеком, не предавшем детскую мечту.

– Как ты нашла меня? – вынырнула из воспоминаний Есения.

– Варвара Степановна подсказала.

– Ва?рвар?!

– Она сообщила о гибели Макара. Мы приехали на похороны. – Солнечное сплетение сдавило так сильно, что Есении стало нечем дышать, она уставилась на Леру, ожидая дальнейших объяснений. – Филипп – сын Макара, – выдавила та из себя, пытаясь сморгнуть выступившие слёзы.

Глава 4

От шока в голове зашумело, зубы стиснулись так, что уши заломило. Есения дважды моргнула, а шум не исчезал. Сообразила, что звук исходит от приближающегося мотора. Женщины с интересом уставились на Джимник, виртуозно втиснувшийся между стареньким Паджериком и новенькой васильковой Маздой. Дмитрий Мурзя?к собственной персоной пожаловал.

Есения решила, что кстати. Она засмотрелась на парня, впервые увидев его в джинсах. Светло серая тенниска выгодно подчеркивала красивые плечи. Фигура будто выточенна умелым скульптором, ничего лишнего. Лера кинула взгляд на вдову, вопросительно приподняв бровь.

– Это дознаватель по делу Макара. – Та явно ждала продолжения, но Сеня решила, не оправдываться, тем более, что не в чем.

– Здравствуйте, решил узнать, всё ли у вас в порядке, Есения, – он повернулся к во весь рот улыбающейся Валерии, – Дмитрий!

– Валерия! – К досаде женщины, кокетливо протягивающей ему ручку для поцелуя, он её просто пожал.

– Благодарю, у нас всё хорошо, – повернувшись, Есения с облегчением заметила возвращающегося Фила.

– Филипп! – протянул парнишка руку.

– Дмитрий! – серьёзно ответил на рукопожатие капитан.