Дом, которого нет

– На этот счёт надо откорректировать место запуска и прибытия. – Родил идею изобретатель. – Возле сараев я там увидел укромный уголок, думаю, он как раз попадает на нашу спальню. Следующий раз запускаться надо поближе, для начала от стены, уже там от этого места замерить рулеткой, а здесь замерим от стены до забора, и будешь ты покидать старушек, не выходя на улицу, прямо из дома.

– Надо принести им яиц, – резко сменила тему Лидия. – В пирожках совсем нет яиц, одна мука, вода и соль.

Стас изучающе покрутил в руках кусок пирога.

– Но сам факт, – сказал он, – что мы с тобой едим пироги, которым восемьдесят лет! В голове не укладывается: я ем пирожок, которому восемьдесят лет!

– По правде говоря, ему один день от силы. Не преувеличивай. Это тебе не вино, найденное при раскопках в Китае, которому, как оказалось, девять тысяч лет – не совсем конечно вино, а засохшая субстанция, в которую оно превратилось пролежав столько тысячелетий. Какое-то древнее вино, я читала, археологи откопали и не побоялись даже опробовать – оно напоминало желе. Вот рисковые люди…

– Ну мы же с тобой не боимся попивать чай с восьмидесятилетними пирожками? – Лидия бросила на мужа критикующий взгляд, но он, не взирая на это, продолжил: – Ты подала мне идею: выпрошу у фермеров вина для бабулек, а у Короткевича есть настоящий патефон – правда он сорок девятого года выпуска.

– Я улавливаю ход твоих мыслей. – Лидия дожевала последний кусок. – Что там дальше: сигареты, наркотики?

Кураев, постанывая, перевернулся на бок и натянул одеяло до самой шеи.

– Ничего ты не улавливаешь, – пробурчал он. – Бабки что – не люди? Разве они не могут коротать зимние вечера с бокалом вина под музыку?

– Могут! – вспылила Лидия. – Только в первую очередь надо думать о предметах первой необходимости: детском питании, пелёнках, лекарствах – сумка итак набьётся увесистая, а я поволоку туда патефон! Без патефона им, видите ли, никак не скоротать!

– Лид, ну что ты опять завелась?

– Всё, я иду спать. День выдался не из лёгких. – Она погасила свет в гостиной, где оставила Стаса, ворочающегося на диване, и включила в спальне, приговаривая себе под нос: – Правда, ещё неизвестно какими будут следующие дни, может на рабочих делах придётся забить. – Щёлкнул выключатель, кроватные пружины раздавились с характерным треском от веса человеческого тела, и в доме сразу настало затишье.

Задребезжал холодильник – единственный нарушитель абсолютного молчания в загородном доме, без него было бы слишком тихо, звенящее ночное беззвучие сдавливало бы виски. Лидия представила: как же страшно в той избе, как в склепе, без холодильника, без светящихся электронных часов и мелких красных лампочек, разве что мышь возится под полом. Бр-р… мерзость какая…

– Лид! – Голос мужа вернул в 2022, такой же бодрый, как часом ранее.

– Ну? – Она попыталась громко зевнуть, чтобы он слишком долго не разглагольствовал.

– А ты будешь им говорить – кто и когда умрёт?

– Ты что спятил?! – Лидия резко привстала на локте. – Не вздумай им сказать! Даже не смей! Как человеку можно такое заявить – когда он умрёт? Ещё не хватало, чтобы ты приходил туда и кукукал там – кому сколько жить осталось!

– Да что ж мне и слова сказать нельзя… – Стас заворочался, недовольный и обиженный, или прикидывающийся таковым. – Последние два дня ты сама не своя, любое слово скажу – ты с пол оборота заводишься.

– Любое слово?! А не родить ли тебе от кого-нибудь – любое слово?! А сообщишь ли ты бабкам, когда им на тот свет отправляться – любое слово?! Самым коронным «любым словом» знаешь, что у тебя было?

– Я так понимаю список ещё не иссяк? Когда ж я столько наговорил… Ну послушаем, послушаем…

– «Должен поставить тебя в известность, что сегодня я заведу свою шарманку и отправлюсь навестить прабабок. Ты пока посиди тут на снежку, а я сейчас мотанусь и мигом обратно». Чего от тебя ещё ждать новенького? Какими порадуешь «любыми словами»?

– Господь Всемогущий! – вполголоса завопил Кураев, переворачиваясь, затем обратился к жене: – Уж не думал, что ты так серьёзно всё воспримешь. Лидунь, ну что ты меня, дурака, настолько всерьёз воспринимаешь? Ну балаболю я всякое, по большей части пустое, я по жизни балабол, будто ты меня первый день знаешь…

– Я тебя к бабкам на пушечный выстрел не подпущу, – продолжала Лидия с суровостью в голосе и уже не из постели, а стоя, подбоченившись, в дверном проёме. – Балаболит он… Добалаболишься и я вообще не рожусь – не от кого будет, вымрут все от инфаркта. Балаболит он…