Вот горе какое одно
Терзает влюблённых сердца –
Вдвоём им не быть до конца…
Им Зевс-громовержец не внемлет,
Объятья сурово разъемлет;
Жесток их судьбы приговор!
Ни стон не поможет, ни спор –
С любимою Феб разлучён,
Ведь Зевсу покорен и он:
Не должен отдаться порфире
И браку поющий на лире,
Свободен быть должен певец,
Лавровый его ждёт венец.
Зевес[21 - Старинное произношение имени Зевса, допустимое в поэзии: «…Всевышней волею Зевеса…» А. С.Пушкин «Евгений Онегин».] повелел Аполлону
Над музами быть вознесённым:
Учить, надзирать, вдохновлять…
И вот он свободен опять,
И нежной своей Каллиопе
Наставником будет, не боле…
Вот песни её с той поры
Такою печалью полны,
Такое в них слышалось горе,
Что стало тоскливым и море!
Так волны печально и хладно
Катились на брег безотрадный…
Вмешалась сама Мнемозина![22 - Мнемозина – титанида, дочь Урана и Геи, богиня памяти, одна из многочисленных возлюбленных Зевса, мать Каллиопы и всех девяти муз.]
Ей жаль и Зевесова сына,
А более – дочери милой ?
Чувствительной, кроткой, ранимой…
Летит Мнемозина к Эагру
Трясти его старые жабры,
Приятеля чтобы пронять –
Спасти её дочь и принять
В объятья свои, стать ей другом,
Поддержкой, любимым супругом.
Зачем же просить ей Эагра
С его ревматичной подагрой?
Эагр – не владыка Небес,
А речки своей только «Зевс»;
Но лишь увидал Каллиопу,
Её благодатную стопу,
Головку, сияние глаз –
В неё он влюбился тотчас,
На всё ради девы готов!
А мы понимаем без слов,
Что жёстких, суровых оков
У времени он не свободен –
Беспомощен он и бесплоден…
Но мысль промелькнула иная –
Шальная весьма, озорная: