Зеркальный лабиринт

Века, как часы, коротать бесконечно
Все те, кто не знает, как убить вечер.
Наш ад – это жизнь,
протяженностью в вечность.

Фрида[17 - Фрида Кало (1907–1954) – мексиканская художница, представительница символизма и сюрреализма, наиболее известная автопортретами. В юности Фрида Кало получила тяжелые травмы в аварии, после которой перенесла 35 операций. Этот инцидент во многом определил не только ее дальнейшую жизнь, но и искусство. В картинах художницы превалируют темы хрупкости человеческого тела и смерти.]

Я надеюсь, что уход будет радостным и я никогда не вернусь.

    Фрида Кало

Слышу песни и смех людей,
Надевающих маски смерти[18 - Маски, которые жители Мексики надевают в День мертвых – праздник, посвященный памяти умерших.],
И цветами свою постель
Убираю, как холст с мольберта.

Неотступной сиделкой боль
Усмиряет огонь и трепет.
Замурованная живой
Я в разрушенном теле – склепе —

Ощущаю свое родство
С арестантом, чья цель – свобода.
С нетерпеньем и торжеством
Я желаю и жду ухода.

Суд героев

Михаилу Булгакову

Быть вожаком и жертвой травли —
Судьба тирана и пророка.
В который раз на кон поставлю
Свое упорство против Рока.

Как казнокрад, я за растрату
Мгновений заслужил расстрела.
Как медик, допустив халатность,
Стою над распростертым телом

Надежды. Жду опустошенный,
Беспомощный – судьбы, момента.
Меж рукописей, погребенных
В столе, теснится рой сюжетов.

За то, что сны, как акты пьесы,
Интригой оживлял умело,
За то, что до полета в бездну
Был в силах сделать, но не сделал,

За то, что почитал опасность
И крепко запертые двери,
Приговорен единогласно
Судом героев к высшей мере.

На могиле Пастернака

Шагами прохожих могилы растравлены,
Спокойней и строже в июне растения.
Семью непокорными желтыми главами
К богам продирается храм Вознесения.

У самой дороги, под синими соснами,
Огромные крылья смежают два ангела;
Становится к вечеру пепельно-розовым
Простое надгробие белого мрамора.

Алхимия кино

Колдую в келье над ретортой[19 - Сосуд, применявшийся алхимиками для перегонки жидкостей и разложения веществ нагреванием. Из-за своей красивой формы до сих пор часто изображается в качестве одной из эмблем химии.]
Я методично, как алхимик.
Мой замысел, пока что мертвый,
Появится на свет. Дав имя,

Рассудок, мускулы и кожу,
Я окружу его ландшафтом.
И правда обратится ложью,
И ложь легко сойдет за правду.

Фрагменты снов, обид, желаний,
Обмана, вымысла и были…
Я, словно врач, сшиваю ткани
И оживляю тело фильма.

Часть II

Ласковая смерть

Я не слушаю биение своего сердца. Я лежу на дне океана и любуюсь своим гладким, гибким телом. Сейчас отлив – море с нежным мурлыканьем отступило, можно нежиться на его ложе среди морских звезд и вертеть на ладони розовую ракушку. Она – словно череп. Но эти останки не вызывают страха. Может, прочесть ракушке «Быть или не быть»?

Меня всегда удивлял вопрос датского принца – абсолютно бессмысленный для человека. Такой вопрос могло бы задать бессмертное существо, способное умереть лишь по своей воле. Мы же, едва появившись на свет, приговорены к смерти. Хотя по прошествии жизни большинство из нас заслуживает смертной казни.

Сдается в наем

Ты в старой тетради не узнаешь
Свой почерк, свой образ мысли и слог.
Допустим: тело – пустое жилье —
Сдается в наем на удобный срок.

Кто на ночь только, а кто на год