Страницы минувшего будущего

Периодически и Агата стояла в таких очередях, тянувшихся, словно змейкой извилистой, вдоль стеклянных витрин. Ей очень повезло – благодаря жившим в деревне бабушке и деду семейство Волковых регулярно получало посылки с провиантом. И в том истинная роскошь заключалась. Иные семьи, не имея такой подмоги, обрекались на часовые выстаивания километровых очередей во всё свободное время.

– Чуешь? – Агата вздрогнула и обернулась на голос: в шаге от неё Володя рассматривал толпу, щурясь от ярких солнечных лучей и отточенными движениями разматывая провода камеры. Пришлось с шумом втянуть носом тёплый воздух.

– Что?

В ответ усмехнулись и пожали плечами.

– Демократия.

Невесёлая улыбка тронула губы. Если бы кто знал наперёд, что оно вот так вот сложится…

Из «газели» выпрыгнул водитель, и вдвоём с Володей они потащили аппаратуру чуть в сторону от машины, под зелень раскидистого дуба, чтобы не нагревать её раньше времени. Проследив за их маршрутом, Агата вновь повернулась к толпе. И тут же наткнулась на замученные и даже отчасти злобные взгляды – несколько человек из очереди внимательно наблюдали за телодвижениями незваных гостей. По крайней мере, Агата чувствовала себя здесь именно так – словно она притащилась в незнакомую компанию, в которой её никто не ждал и видеть не хотел.

И кто знал, насколько правдиво такое ощущение?

Откуда-то справа подошёл Кравцов; совершенно равнодушно глянул на очередь, затем перевел взгляд на застывшую, подобно изваянию, Агату.

– Они так смотрят… словно проклясть готовы.

Чёрт бы побрал тебя, Волкова!

Поздно она прикусила до боли язык. Непонятно даже, как так получилось, что слова сорвались с губ. Пытаться с Кравцовым разговор завести? Глупость какая, она и не собиралась того делать! Очень захотелось дать себе по губам за излишнюю болтливость; ведь сама боялась слова лишнего ему сказать, так что же тогда?

И даже оборачиваться не пришлось, чтобы увидеть, как Денис закатил глаза – Агата уже достаточно работала с ним, чтобы пусть иногда, но все же просчитывать реакцию. Да и диапазон этих самых реакций не отличался особенной широтой.

– Нет. Они должны нас обнять и в лоб поцеловать.

Агата поёжилась, почувствовав на себе взгляд, и машинально обхватила собственные плечи руками. Эта реакция – такая детская, такая машинальная и естественная – заставила внутренне усмехнуться самой себе. Словно ей не третий десяток, а лет пять.

А Кравцов продолжал смотреть. Даже пристальнее, чем до того. Очень остро чувствовавшая на себе чужие взгляды Агата, наконец, не выдержала и обернулась.

Он чуть щурился, словно от близорукости. Всё, что получилось заметить, прежде чем…

Изо льда в его голосе можно было делать мороженое. Агата и сама не поняла толком, с чего вдруг пришло в голову такое странное сравнение.

А ещё ему, должно быть, никогда не бывало жарко.

– Иди и найди мне трёх человек для репортажа.

– В… в смысле?

– В кривом.

Стиснув зубы, Агата проглотила комок и исподлобья глянула в ответ. Захотелось послать Кравцова к чертям, развернуться и уйти к Володе. Но на деле пришлось лишь руки сжать в кулаки покрепче – так, чтобы ногти поглубже впились в кожу. Ощущения неприятные помогали справляться со всплесками эмоций хоть как-то.

– Хорошо. Каких искать?

Кравцов вздохнул, и на несколько мгновений – всего на мгновения! – из лица его ушло то привычное выражение, что вызывало порой истинный страх. Вдруг стали видны морщины, чётче очертились круги под глазами… и даже седина в тёмных волосах блеснула на солнце. Её было совсем немного, но…

Володя говорил, что они ровесники. Значит, Кравцову не было и тридцати.

В тёмных глазах – таких холодных, таких равнодушных ко всему – мелькнула усталость.

Самая обычная нечеловеческая усталость.

– Любых. Мне плевать, как это получится. Мне плевать, кого ты найдешь. Просто найди. Раз уж согласилась здесь работать.

Молча Агата кивнула. Молча развернулась, первой нарушив зрительный контакт. Усталость в тёмных глазах сменилась привычным равнодушием – последнее, что она увидела в этом лице.

– Желательно, чтобы они умели разговаривать.

Слова ударили в спину, заставив поёжиться вновь.

Тряхнув волосами, Агата к толпе шагнула и, навесив на лицо самое дружелюбное выражение, резко выдохнула.

Раз. Два. Три. Это несложно.

Однако толпа явно иначе считала. Люди не горели желанием участвовать в каких-то там съёмках, многие боялись за места в очереди, иные изначально оказывались настроены столь агрессивно, что даже подходить к ним было страшно. Оглядываясь пару раз в нараставшем отчаянии, Агата натыкалась на неизменно-пристальный взгляд, которым наблюдал за тщетными попытками Денис Владимирович. И тут же упрямство вспыхивало внутри, и вновь шагала Агата к первому попадавшемуся человеку с одной и той же формулировкой.

Двое нашлись минут через десять поисков; на третьего пришлось потратить ещё столько же. Под конец Агата уже начала паниковать, а потому едва на шею не бросилась согласившемуся на небольшое «интервью» мужичку лет шестидесяти.

– Это надо делать быстрее, – вот и вся похвала от Кравцова, коей он соизволил наградить её, подлетевшую к нему и жестом указавшую на найденных людей. Но ни на что иное, впрочем, особенно и не рассчитывалось.

Мимо прошагал Володя, поднятый вверх большой палец показав. Впрочем, не особенно то помогло – радость от выполненного поручения испарилась за какую-то жалкую минуту, и как можно незаметнее Агата отошла подальше, в тень. Сорвав ромашку, опустилась на траву и покрутила меж пальцев тонкий стебелёк. В душе боролись два чувства – с одной стороны, хотелось подойти и посмотреть на процесс работы; с другой, более логичным казалось тихонечко в сторонке пересидеть и не отсвечивать.

Чтобы не провоцировать.

Сорок два тонких лепестка. Значит, не любит. И гадать не надо, посчитать достаточно. Вздохнув, Агата осторожно отделила три прядки волос и, прибавив к одной тонкий стебель, наспех заплела косичку.

А гадать ей всё равно не на кого.

Подумать только, ещё утром Агата буквально летать готова была от томления и предвкушения первого выездного репортажа. А теперь что? Сидела на траве в сторонке, перебирала подол юбки длинной и лишь иногда бросала косые взгляды в сторону коллег. Куда подевалась радость?

Уж не начало ли у Кравцова получаться её победить?

– Агата!

Мысль, которая уже была готова к смакованию, отошла на задний план, и пришлось прекратить настойчиво сминать кобальтовую ткань платья. Это Володя звал её, должно быть, уже не в первый раз, и рукой махал, настойчиво к себе зовя. Однако что-то внутри назойливо тянуло вниз, словно уговаривая остаться в прежней позе. Что это могло быть? Меланхолия? Первый шаг на пути к потере страсти. А как работать без неё?

Быстро ты, Волкова, сдуваться начала. Никак кишка тонка оказалась.

То-то обрадуется кто-то.

Тело само приняло вертикальное положение – Агата и додумать ничего не успела, и к Володе подошла, словно робот.

– Ты чего?

– Нет, нормально.