Двенадцать полнолуний

– Если бы ты предупредила заранее, я бы с удовольствием, – признался Артем, который не любил спонтанные мероприятия. К тому же именно сегодня у него было настроение побыть дома.

– Можешь остаться здесь, – предложил он. Яна кивнула, опустившись на диван в гостиной, сложив руки на коленях и оглядываясь по сторонам. Шубу она отдала Артему при входе и теперь предстала перед ним во всей своей красе.

– Чудесное платье! – искренне сказал Артем, в общем, равнодушный к женским нарядам, но это платье было для Яны будто создано! Она снова кивнула и задумалась. Ей так везет сегодня, так разве не самый подходящий момент для того, чтобы признаться ему в любви? Артем отошел к бару, где родители хранили бутылки с алкоголем и заметил.

– Моя квартира, конечно, не твой роскошный отель, но у меня тоже есть шампанское!

Это решило все. Шампанское было очень кстати! Яна приняла у Артема бокал, выпила его почти залпом, затем выпила еще.

– Я давно хотела тебе сказать!

Артем повернулся и выжидающе посмотрел на нее.

– Я люблю тебя.

Сказать оказалось проще, чем предполагала Яна. Она даже вздохнула с облегчением и подумала, что давно уже надо было это сделать.

– Я тебя тоже люблю, – просто ответил Артем, но что-то пошло не так. Он сказал это совсем иначе, чем представляла себе Яна.

– Ты не понял. Я люблю тебя не как друга!

Артем продолжал смотреть на нее с любопытством, будто что-то обдумывал.

– Вернее, я, конечно, люблю тебя и как друга тоже, но…., – Яна растерялась, окончательно запутавшись. Она никак не ожидала, что ей придется пускаться в объяснения, но Артем будто ждал от нее объяснений, а каких? Она же все ему сказала! Она его любит, разве этого мало?

Артем сел на диван рядом с Яной, вздохнул, а Яна, взглянув на него, замотала головой.

– Ничего не говори, не надо!

Она понимала, что не услышит от него то, что хочет, а все остальное слушать не желает. Артем поспешно кивнул и больше не делал попыток завязать разговор. Яна продолжала смотреть ему в глаза, обиженная, раздосадованная. Если бы они находились в ее квартире, то она топнула бы ногой, обутой в красивую туфельку, и попросила его выйти вон. Но Яна была в его квартире, и встать, дойти до коридора, забрать свою шубу, а потом выйти на улицу было совершенно невозможно. Яна сидела на диване, не в силах пошевелиться.

– Ты в порядке? – спросил Артем. Яна кивнула, машинально допила шампанское, а потом внимательно оглядела комнату, будто пытаясь запомнить детали, понимая, что, скорее всего, никогда не вернется сюда, а если и вернется, то очень нескоро. Взгляд ее задержался на Найде, которая лежала в углу и внимательно, даже сочувственно, смотрела на Яну. Этого она не могла выдержать совсем. Яна подошла к собаке, присела рядом и потрепала ее по ушам. Артем, который отдал бы все на свете, чтобы избежать этого разговора, внимательно следил за ней. Он знал Яну много лет, она доверяла ему все свои горести, обиды, плакала, не стесняясь, и делилась радостью от всей души, но он никогда не мог точно сказать, что может прийти ей в голову, и как будут развиваться события дальше.

– Я пойду, – Яна встала, все еще глядя на Найду. Артем молчал, понимая, что их общению, скорее всего, пришел конец. Он боялся не за себя, а за Яну, которая всегда соблюдала дистанцию между собой и миром, подпуская близко лишь его одного. Как же она теперь? Янины отношения с миром были странными, но, казалось, ей никто не нужен, потому что был он. А теперь его не будет.

«Как я теперь без него?» – думала Яна, когда шла к двери, жестом давая понять Артему, что ее не надо провожать. Она так задумалась, что забыла надеть шубу, вышла на улицу и дойдя до арки поняла – что-то не так. Ей даже не было холодно, просто непривычно легко. Яна вернулась за шубой, Артем ждал у двери. Посмотрела на него внимательно, стараясь запомнить и приказывая себе не плакать. Потом можно плакать, позже, но только не сейчас.

– Может вызывать тебе такси? – спросил Артем, – Ты же в туфлях.

Яна посмотрела на ноги, судорожно сжимая в руках шубу, и покачала головой. Туфли, платье – все это еще недавно так радовало ее! Но бал закончился совсем не так, как она себе представляла. Господи, лучше бы она этого не делала! Не делала и что? Продолжала бы жить в своих иллюзиях? А так хотя бы иллюзий больше нет.

– Все в порядке, – хрипло пробормотала Яна, накинула шубу и пошла вниз по лестнице, опустошенная, усталая и разом протрезвевшая. Ушли легкость и веселье, будто Яна за последний час постарела на несколько десятков лет. Еще недавно она взбегала по ступеням этого дома легкая и счастливая, а сейчас еле идет, будто у нее на ногах кандалы, а не дорогие удобные туфельки, созданные для того, чтобы танцевать в них без устали до самого утра.

– Яна!

Она подняла голову, остановившись на лестничном пролете.

– Яна, если что-то будет нужно…. Ты зови, ладно?

Она кивнула и продолжила спускаться.

На улице шел снег, Яна отправилась в сторону дома, стараясь ступать осторожно, чтобы не поскользнуться и не упасть. Всю дорогу она запрещала себе думать о том, что случилось – сначала надо дойти до дома, а потом решать, что делать дальше. Около метро Владимирская Яна увидела круглосуточный магазин, зашла туда, купила шампанское, под косым взглядом продавщицы, которая оценивающе оглядела ее шубу и особенно пристально всматривалась в туфли. Яна несла в руках бутылку, вспомнив, что совершенно не умеет ее открывать. Она достала мобильный телефон и набрала номер одного из коллег, который также, как она, работал на ресепшене в отеле и теперь веселился на корпоративе. Позвонила, пригласила в гости. Ее коллега, безусловно, был симпатичным, но в целом в тот вечер ему просто повезло. Потому что именно сегодня Яне плохо и оставаться одной было совершенно невозможно! Да и что ей теперь терять? Прийти домой и прорыдать до утра она еще успеет, а сегодня у нее бал, пусть даже все идет не по сценарию. Бал, черт возьми, и она сделает все, чтобы продлить этот бал!

Яна так и ждала своего коллегу, не переодеваясь и не снимая туфель, которые изрядно намокли, после прогулки по снегу. Бродила по дому, переставляла какие-то вещи, что-то бормотала себе под нос, лишь бы не думать, только бы не плакать!

– Ну что, удалось ему отомстить? – поинтересовался коллега на утро. Он оказался куда внимательнее, чем думала о нем Яна.

– Кому? – наигранно весело поинтересовалась она, мечтая о том, чтобы коллега скорее ушел, а она осталась одна и, наконец, всласть порыдала. Все было плохо, ей не понравилось, и самое обидное заключалось в том, что она не переставала думать об Артеме ни на минуту.

– Не знаю кому, – он пожал плечами, – Всегда такая неприступная, а тут позвонила, пригласила к себе. Есть же причина?

– Конечно. Некому было открыть шампанское, – вяло и будто нехотя отозвалась Яна.

– Никогда бы не подумал, – он покачал головой и бросил взгляд на пятно крови на простыне, а Яна неожиданно разозлилась.

– Я хочу побыть одна, извини.

– Ты одна здесь живешь?

– Да, – вдаваться в подробности Яна не стала. Про себя решила, что пусть коллега расскажет всем, что она ни чья-то любовница, а очень даже девственница и квартира ее мало напоминает собой хоромы содержанок – в центре, но ремонт и мебель откровенно старые. Яне недосуг было делать новый, современный, да и денег жалко – она просто не ощущала эту квартиру своей. Пусть расскажет! Ей все равно, потому что хуже уже быть просто не может!

Коллега никому не рассказал, правда намекал на очередную встречу, но Яна делала вид, что не понимает, о чем он. Она будто в омут с головой окунулась в секс и вечеринки, отрываясь за все годы, которые посвятила мыслям об Артеме. Каждый раз наутро Яну постигало страшное разочарование, было плохо и грустно, она снова и снова приходила к выводу, что никто, кроме Артема ей не нужен и весь ее образ жизни – плохой способ забыть и забыться. Забыться получалось на вечер и ночь, но утром реальность проступала во всей своей неизбежности. Яна совсем забросила учебу, кое-как сдала зимнюю сессию, а после каникул и вовсе редко появлялась на занятиях. Ее прощали за былые заслуги, однако грозились отчислить, если подобное будет продолжаться. Яне было все равно. Иногда она ездила к бабушке, редко говорила с мамой по телефону, ушла из отеля, отказалась от неплохого предложения работы, почти не читала книг. Будто та живая и яркая Яна умерла и осталась всего лишь ее оболочка, которая автоматически назначала свидания, кому-то улыбалась, с кем-то целовалась, а в душе у нее все тосковало и плакало.

В одно из таких многочисленных утр Яна проснулась, будто ее кто-то разбудил. Она открыла глаза и огляделась – никого, только рядом спит очередной одноразовый приятель. Яна внимательно присмотрелась к нему, попыталась вспомнить имя – кажется, Виктор, а, может, и нет, да какая разница, если не Артем – вылезла из постели, накинула шелковый халат, некогда присланный мамой, и босиком прошла в кухню. Там Яна, сфокусировавшись, разглядела пустые бутылки из-под шампанского, бокалы, тарелки, коробки из-под полуфабрикатов. Вздохнув и тряхнув гривой своих рыжих волос, Яна машинально собрала коробки, параллельно подумав, что когда-то она мечтала иметь свой дом, семью и готовить каждый день по пять блюд, но, видимо, пока ее удел – вот это все, и выбросила все в мусорку. Телефонный звонок раздался так неожиданно, что она испуганно вздрогнула. Впоследствии Яна удивлялась своей реакции, ведь звонили ей довольно часто, но почему-то именно этот звонок заставил насторожиться и сжаться, будто она понимала, что после него жизнь уже никогда не будет прежней.

– Алло, – хрипло пробормотала Яна в трубку, добежав до надрывающегося в коридоре аппарата. Она не помнила, где лежит радиотелефон, но почему-то хотела, чтобы ее случайный любовник не проснулся от звонка и поспал подольше, чтобы не надо было улыбаться, объясняться и вообще что-либо говорить.

– Яна? Это бабушка Валя, помнишь?

Яна кивнула, будто та могла ее видеть, понимая, что произошло что-то плохое. Она опустилась на пуфик под полкой с телефоном – мама раньше любила тут сидеть и болтать, когда еще не было радиотелефонов в их жизни – и, наконец, сказала – да, я слушаю.

– Яночка, я звоню от вас. Бабушка умерла сегодня, примерно в четыре часа утра, так врачи сказали. Я к ней в семь зашла, а она мертвая лежит. Вызвала Скорую, милицию, а потом тебе позвонила…. Алло!

– Да, да, – Яна откашлялась и, кажется, внешне никак не отреагировала на сообщение, только мозг ее заработал лихорадочно – бабушка умерла, это что-то невероятное, как если бы баба Валя сказала, что, например, Луна упала на Землю. Хотя не исключено, что в это Яна поверила бы быстрее. Но ее бабушка, необычная, абсолютно волшебная, не могла так просто взять и умереть! Она бы знала, она бы предупредила, она бы, в конце концов, попрощалась с Яной!

Баба Валя говорила о том, что бабушку увезли в морг, что она начала договариваться о похоронах, но все равно нужен кто-то из родственников, и Яне следует подъехать прямо сегодня.

– Я приеду, – ответила Яна и снова откашлялась. Теперь ее голос был хриплым не оттого, что она только проснулась, а потому что в горле будто поселился комок, который она не могла проглотить при всем желании, – Я сегодня приеду. Через три часа.

Уже много позже Яна не помнила, как будила своего кавалера, принимала душ, одевалась, собирала сумку и выезжала из Питера. Однако она четко запомнила, что все время до бабушкиных похорон даже на секунду не верила в то, что той больше нет. Яна с кем-то общалась, чего-то делала, заполняла, подписывала, получала свидетельство о смерти, без которых была невозможна сама процедура похорон. Она договорилась об отпевании, хотя кто-то в деревне шептал, что негоже это, потому что Галина Викторовна вещи не богоугодные делала и вообще не сильно верующей была. Яна звонила маме из бабушкиного дома и говорила по-деловому и обстоятельно, будто не про бабушку, а постороннего человека рассказывала, а мама ахала, охала, плакала и причитала.

– На похороны приедешь? – поинтересовалась Яна больше для приличия, зная, каким будет мамин ответ. Мама конечно же не могла приехать, потому что неожиданно (будто со смертью бывает иначе!), не вовремя, далеко и вообще неудобно. Она позже приедет, и памятник поставит самый лучший.

– Ок, – коротко отозвалась в трубку Яна, переняв мамину манеру реагировать так почти на все, правда, исключительно в беседах с мамой. Та еще говорила о том, что Яночка молодец, ей приходится заниматься похоронами и так ее жалко, одинокую, в сущности, маленькую девочку. Яна отстраненно слушала, будто речь шла не о ней, а о какой-то другой девочке, кивала в трубку, вспоминала, что это всего лишь телефон, произносила «да» и с большим облегчением закончила это все. Предстояли еще дела и заботы, было не до того, чтобы жалеть себя или думать о разговоре с мамой. Однако в морге, забирая гроб с бабушкиным телом, Яна впервые осознала, что ее больше нет. Она говорила о чем-то с работником, который настойчиво предлагал услуги носильщиков и еще ряд сопутствующих, и поглядывала на женщину в гробу с любопытством. Это была не бабушка, а какая-то желтая, восковая фигура. Яна однажды была в музее восковых фигур в Питере и теперь поняла, что эти фигуры на самом деле не похожи на живых людей, они похожи на мертвецов с открытыми глазами.

– Ни за что больше не пойду в эти музеи! – вслух сказала Яна, а работник морга с удивлением посмотрела на нее – что?

– Нет, ничего, – она тряхнула головой, – Гроб можно ставить в катафалк, мы едем в деревню, ваши услуги больше не нужны, спасибо!