Перекрестки

2005 год.

Может ли человек поменяться до неузнаваемости за год? Настолько, что создается впечатление, будто это вовсе не тот, с кем хотелось навсегда связать свою жизнь. С переменой характера, привычек и даже голоса. Настолько, что не остается ни одной мало-мальски знакомой, родной черты лица, жеста и даже взгляда. Настолько, что создается впечатление, будто это абсолютно чужой, незнакомый человек. Или, быть может, это она сама не научилась до сих пор разбираться в людях, видела лишь только то, что хотелось бы видеть, то, что не присуще. Горько было понимать, что все чувства, всё ощущение счастья – это всего лишь собственный самообман, который вопреки действительности отчаянно хотел жить. Маски, созданные собственными иллюзиями и наивными мечтами, теперь с беспощадной жестокостью спадали, и было больно. Так больно, будто это с собственного лица сдирали их живьем, вместе с эмоциями и чувствами. Настолько больно было встречаться с ужасной реальностью и подписываться под собственным неумением узнавать людей.

День подходил к концу, но домой совершенно не хотелось торопиться. Что ее там ждало? Чужой дом, чужая по сути семья, вежливое приветствие, тягостное молчание и непонятные взгляды в спину? Новые недовольства мужа? После сегодняшнего утреннего разговора Света всерьез задумалась над тем, а так ли хорошо она знает того, за кого вышла замуж. Размышления терзали ее весь день. Бесконечно долгий серый день. И принятое решение было трудным, но, как ей казалось на тот момент, верным. Они с Никитой семья. Нужно учиться преодолевать разногласия, учиться делать шаг навстречу. Создать семью – дело не хитрое, вот только сохранить ее, поддерживать отношения – вот настоящий талант. И этому нужно учиться. Проще всего разойтись, оставить все, как есть, и не мучиться, не ломать себя. Сказать: «Не подошли характером». Но разве это семья? Ведь если двое связывают себя друг с другом узами брака, значит, у них есть нечто общее, такое, чем можно дорожить и ради чего стоит сделать первый шаг.

Стараясь не прислушиваться к затаившейся внутри обиде, Света до последнего просидела на улице, ожидая возвращения Никиты с работы. Ежась от промозглого ветра, надвигая еще глубже капюшон, она не спешила домой, ведь там ее никто и не ждал: они жили у родителей Никиты, так как он был твердо убежден, что раз уж не получается приобрести отдельное жилье, то жена должна жить непременно в доме мужа, вместе с его родителями, а никак не наоборот. Света мирилась с этим, видя, насколько сильно муж психовал, едва только заходила тема о возможности снять отдельное жилье. Приходилось мириться с таким положением вещей, жить в такой семье, где пусть и было вежливое общение, но каждый раз давали понять, что в этой семье невестка – пришлый человек, так и не ставший полноценным членом семьи, и в любой момент ее могут заменить на любую другую такую же.

– Никит, давай поговорим, – едва заметив мужа, Света направилась ему навстречу.

– Давай позже. Я устал, хочу есть.

– Я не хочу дома. Давай здесь?

Никита, словно ничего не слыша, продолжил идти.

– Ну где ты там? – он остановился, удерживая открытой дверь в подъезд.

Вздохнув, Света направилась следом за ним в дом.

Ужин прошел как всегда в напряженной тишине. Света уже в который раз задалась вопросом, так ли выглядит обычная семейная жизнь и может быть она слишком многого ждет от Никиты, насмотрелась фильмов, начиталась книг, понапридумывала, а теперь не желает смиряться с действительностью.

В этот вечер отец Никиты затребовал у него большую сумму денег, чтобы вложить их в рисковую сделку. Света даже не будучи финансистом, но хорошо зная законы, сразу стала отговаривать, так как сделка эта была практически безвыигрышной. Но переубедить пожилого мужчину было не возможно.

– Свет, не лезь, куда не надо, – совершенно отстраненным голосом одернул ее Никита. – Тебя это не касается.

– Только потом отвечать мы все вместе за это будем, – не соглашалась она. – Ты пойми, что это обман. Такая схема только вытягивает из незнающих людей деньги и имущество. Ведь мы же откладывали их на…

– Это мои родители, – перебил ее Никита, повысив голос. – И помогать я им буду вне зависимости от того, за ты или против. Мы живем в их доме, и ты должна считаться с их решением.

Света потрясенно замолчала. Можно было подумать, что у нее было право выбора, где они с Никитой будут жить. Никита оказался типичным маминым сынком, боящимся оторваться от родительского дома. Его очень устраивало то положение вещей, при котором его одновременно обхаживали две женщины, в чем-то конкурирующие за его внимание.

В комнату вошел отец Никиты.

– Мне на завтра нужны деньги, – безо всяких предисловий сказал он.

Никита поднялся и направился к шкафу, где они со Светой хранили свои сбережения.

– Вы все хорошо проверили? – не выдержала Света. – У вас они что – лишние?

– Твоего мнения никто не спрашивал, – грубо прервал ее свекор.

– Мне кажется, я имею право высказаться, поскольку Никита мой муж и те деньги, которые вы хотите взять, мы с ним заработали вместе.

– Да какие там деньги ты заработала? Твои жалкие копейки? – усмехнулся мужчина. – Скажи спасибо, что мы тебя кормим, что ты у нас живешь и мы с тебя денег не берем… Зарабатывает она… На два куска колбасы всего-то и хватает. Помалкивай сиди и не лезь в мужские дела.

От обиды на глазах выступили слезы. Одно дело осознавать, что тебя в этом доме совершенно не уважают и только терпят, и совсем иное – когда об этом говорят прямо в глаза.

– Да, может у меня и не высокий доход, но все же я стараюсь, делаю для семьи все… – попыталась защититься Света.

Она бросила взгляд на мужа в немой просьбе защиты, но тот лишь отстраненно смотрел в сторону, явно давая понять, что вмешиваться не собирается и хоть как-то заступиться за жену тоже не намерен.

– Да ты Никиту как своего мужа вообще не уважаешь.

– Почему вы так говорите? – Света чувствовала, что начинает срываться, и из последних сил старалась держать себя, чтобы не повышать голоса. – В чем, по-вашему, должно быть уважение к мужу? Я что, не готовлю, не стираю, не убираюсь? Он даже не знает, что это такое – сходить в магазин за покупками.

– Ты его постоянно упрекаешь.

– Я? – удивленно выкрикнула девушка. – Чем же?

– Кто постоянно заводит одну и ту же песнь об отдельной квартире? Не ты ли так настойчиво хочешь развести его с нами, его родителями? Разве любящая и уважающая жена так поступает? – отец Никиты угрожающе надвигался на Свету, а она уже не могла сдерживать слез обиды и беспомощности. – Ты принижаешь его в глазах его друзей и коллег. Почему он должен выпрашивать у тебя машину, как милостыню?

– Да потому что это машина моей матери. – Со слезами парировала словесный удар Света. – Потому что она купила ее для меня еще задолго до того, как мы с Никитой поженились.

– Он твой муж. И тоже имеет право пользоваться.

Света смотрела на этих двух мужчин и вдруг поняла, насколько же сильно за весь этот день она вдруг разочаровалась в этой семье. Родители мужа, которые ожидали ее полнейшей покорности, благодарности и бескрайнего раболепия, равного в их понятии уважению, и, самое главное, в муже, который даже и не пытался заступиться за свою жену, всецело отстраняясь от проблемы. Ни единой попытки с его стороны даже предотвратить скандал. Он просто сделал вид, что его это не касается.

Действуя абсолютно на эмоциональном порыве, Света схватила свою сумку, теплый свитер и какую-то первую попавшуюся под руки футболку, и выбежала из комнаты. Оставаться в этом доме не было ни сил, ни желания. Пока она наспех обувалась, никто так и не показался. Никита даже не предпринял ни единой попытки – даже устной, – чтобы остановить ее. В какой-то степени Света и была этому рада. Но с другой стороны только доказывало, насколько безразличной она была все это время для этой семьи. Сдернув с вешалки куртку и подобрав свою маленькую носильную ношу, Света выбежала из квартиры в ночь. За спиной громко хлопнула дверь, и от этого звука даже мурашки по коже пробежались. Было такое чувство, будто это не она сама ушла, а ее выставили из дома. А тот, кто был самым родным и близким, остался по ту сторону двери. То ли не решившийся противоречить семье, то ли тоже остывший к ней. Непрошеные слезы ручьем покатились из глаз. Сейчас Свету мало интересовал вопрос, куда она подастся ночью, что будет с ней дальше. Сейчас все мысли были только об одном: как же так? Ведь она любила, она всю себя отдавала Никите, она ему верила… а он оказался не способен даже заступиться за нее. В чужом для нее доме. Была ли она так важна для него все это время или же просто удобна?

Ночь радушно встретила ее холодным отрезвляющим ветром и тускло горящими ночными фонарями. Сейчас будущее казалось таким же не четким, как и вся улица, слабо освещенная в ночной тьме. Подальше от этого дома. Подальше от этих людей. Подальше от своих разочарований. Все мысли и раздумья завтра, а пока – прочь отсюда.

Глава 3

Ночь была куда гостеприимнее того места, которое сейчас должно зваться домом. И пусть ледяной ветер кусал за щеки, зато он невидимой колючей рукой вытирал ее слезы, нескончаемым потоком катившиеся из глаз. Войдя в непроглядные объятия темноты, она, не разбирая дороги, бесцельно брела по улице, минуя спешащих прохожих. Люди торопятся домой. ДОМОЙ! Туда, где их ждут, где они нужны. Ее же никто не ждал. А ждал ли когда-нибудь вообще? Была ли она нужна Никите? Света вспоминала, как сразу после их свадьбы он стал рьяно убеждать и доказывать, что отныне ее дом там, где муж, что она ушла из родительского дома и он более не намерен смотреть на ее визиты к маме по выходным. В его понимании жена должна сидеть дома и ждать мужа. Может быть, раньше она не обращала на этого внимания, ища некий компромисс, но сейчас действительность с ее ужасающей правдой раскрылась в полной мере: никакого компромисса Никита не потерпит. Есть только его точка зрения, остальное его не волновало. И если прежде Света старалась не обращать на это внимания, искала какое-то оправдание поступкам мужа, то сейчас та плотина, что сдерживала ее недовольство сложившейся ситуацией, рушилась с катастрофической скоростью. Все обиды горько текли жгучими ручейками слез, разъедали собственные наивные иллюзии и меняли напрочь ее сложившийся мир.

Бесцельно скитаясь по пустеющим улицам города, Света поймала себя на мысли, что рука предательски сжимает телефон в кармане куртки. Она ждала, надеялась, что Никита позвонит. Очнется, заволнуется, захочет вернуть… Но маленький аппарат все так же хранил молчание, словно он был отключен. Она вытащила его из кармана – но нет, с телефоном все было в порядке, он исправно работал. Неисправна была только ее семейная жизнь, давшая трещину в какой-то не замеченный момент.

Редкие прохожие и усиливавшийся холодный ветер напомнили о том, что нужно решать, как провести эту ночь. Самым очевидным казалось просто приехать к маме, которая жила не так далеко, всего в 15 минутах от МКАДа, но Света сразу же отбросила эту мысль. Не хотелось сейчас ее огорчать, потому что только недавно она перенесла тяжелый сердечный приступ. Весть о том, что ее дочь ушла от мужа в ночь и что он даже не попытался ее удержать, привела бы к еще одному приступу. Остаться у кого-то из немногочисленных подруг, живущих неподалеку отчего-то даже не пришла в голову. Это потом она размышляла о такой возможности, но в тот момент мозг словно отключился, сосредоточившись только на том, как быть. В тот момент она еще ждала звонка, ждала хотя бы простого слова: «Возвращайся». В тот момент, она еще готова была простить. В тот момент она еще любила. Наивно, искренне, возможно все еще слепо, лелея какие-то надежды.

Ту ночь она провела на работе, кое-как уговорив охранника впустить ее посреди ночи, что-то придумав о сгоревшем электрощитке в квартире. Ей было абсолютно все равно, что он подумал, и абсолютно безразличен его сочувствующий взгляд. Эта ночь была мучительно долгой. Тысячи и тысячи раз прокручивая в голове брошенные ей слова, Света пыталась понять, в чем была ее вина? В том, что любила и что старалась прийтись ко двору, стать частью семьи?

Утром, ловя на себе любопытные взгляды коллег, Света поняла, что ее лицо красноречиво говорило само за себя о бессонной ночи и предательски выставляло как улики красные от слез глаза. На испуганный вопрос начальницы, что случилось, Света уклончиво ответила, что проблемы дома, и погрузилась в работу, желая хоть так забыть о своей драме.

Только к вечеру раздался звонок на ее телефон. На полном автомате, голосом, лишенным всяких эмоций, Света ответила, даже не глядя на высветившийся номер.

– Показала свой характер, а теперь возвращайся, – услышала она сердитый голос мужа.

– Да? Значит, это я, – Света сделала ударение на слове «я», – показала характер? Это я решила просто так поскандалить?

– То, как ты себя вела с моим отцом, просто непозволительно.

– Никита, а ты ничего не путаешь? – парировала удар Света. – Я его обвиняла? Оскорбляла? Я стала ему претензии высказывать?

– Еще бы ты посмела, – прошипел Никита на другом конце связи. – Ты должна уважать моих родителей, хотя бы просто потому, что они мои родители и ты живешь в их доме. А теперь возвращайся.

От возмущения и новой волны обиды снова защипало в глазах. Она «обязана». Почему-то в этой семье она лишь только обязана. Никаких прав – только обязанности.

– А они хоть каплю уважения имеют ко мне?