Через огнь. Через воды. И медные трубы, где нефть.
Наша нефть пахнет русским и освободительным стягом!
Я один раз заплакала, коль ты посмел умереть,
но не плачь обо мне.
У меня, друг мой, русский характер!
МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ
Они не умерли. Они вонзились в космос.
Из шахты номер пять и вместе с ней.
Я, как живым, пишу им: степь, свет, россыпь,
им, ставшим взрослыми, вдруг прямо из детей,
перемахнувшим отрочество, юность,
перемахнувшим старость,
прямо в мудрость
и в мужество!
Я сплю или проснулась?
И – по тропе за ними сквозь колючесть
цепляющихся веером ветвей.
Измучанные… битые… в кровище…
Идут, держась да спотыкаясь. Больно!
А лопухи под ноги корневища
им подложили. Вот и шахты штольня.
Едва рассвет. Точнее полрассвета.
Едва лишь солнце. Но оно в два света.
Оно в два космоса. Оно в два лета.
И две зимы. Как луч на парте школьной!
Их не сломать. Их не убить. Попробуй.
Трава целительно им кланяется в ноги.
Она целует им следы и обувь,
она растёт в канавах у дороги
Лопух, да мать-и- мачеха, да мята.
Притихли. Замерли. Ничто не колыхнётся…
Они давали, комсомольцы, клятву,
они кричали клятву – краснодонцы!
Что русский до победы! Не сдаётся!
Что русский юнармеец партизанит.
…Читаю список словно не глазами,
читаю список небом, мамой, солнцем.
Я каждый день пишу им письма, письма,
я каждый день пишу им смс-ки.
Авось, услышат. Ибо это близко.
Авось увидят ангельские фрески.
И нимб. И руки Боговы над ними.
Я помню их – живыми!
***
В чернозёмной столице да как не увязнуть?
В её жирной земле, в её гумусе, брюхе?
Вот Воронеж мне каркает! Вот клюёт мясо,
не из плоти его достаёт, а из духа.
Вот прорвёшься сквозь первый ты слой лестниц, в манну
уводящих, считай время, сразу нет года!