Серёжки с топазами. Рассказы участников курса писательского мастерства

Перед глазами появился седовласый преподаватель худграфа Ефим Михайлович. Согнув морщинистый палец, перепачканный сиеной жжёной[4 - Сиена жжёная – тёмно-жёлтая краска с красно-коричневым оттенком, обладающая глубоким тоном и большой кроющей способностью, одна из наиболее используемых в палитре художников.] и кобальтом синим[5 - Кобальт синий – краска средне-синего оттенка, слабо насыщенная, с небольшим фиолетовым свечением, холодной гаммы.], хриплым голосом он вещал: «Вы – свободные Художники! Запомните: если вы ставите деньги выше свободы, ваши картины никогда не станут произведениями искусства!»

Конечно, ему хорошо говорить. Член Союза художников, известный живописец в третьем поколении, с оплачиваемой работой в институте. Он мог позволить себе «не продаваться» и писать по велению души, отправляя работы на аукционы. Его картины хранились в государственных музеях и частных коллекциях, периодически выставлялись на известнейших выставках.

Но Анатолию нужно на что-то жить. И бесконечные портреты, которые он рисует изо дня в день, продаются лучше пейзажей и натюрмортов. Вон они, по полгода не могут найти покупателя.

Художник вздохнул. Вышел из столовой. Вернувшись на своё место, сунул пару монет продавщице кукурузы в благодарность за присмотр. Достал картины и, присев на корточки, принялся расставлять, укрепляя с обратной стороны самодельными подпорками. Решение так и не созрело.

Группа иностранных туристов остановилась перед небольшой экспозицией. Переводчик отделился от толпы:

– Сколько стоят?

– По пятьсот каждая, – ответил художник, даже не надеясь, что купят. Так бывало не раз за последние несколько месяцев.

И тут перед глазами зависли две бумажки. Он удивлённо вскочил и с улыбкой принял деньги. Две картины перекочевали в руки иностранцев.

«Вот так денёк, – подумал Анатолий. – Как воспринимать это послание судьбы? То ли согласиться на работу в ресторане, то ли, наоборот, это знак, что и остальные пейзажи смогу быстро продать?»

Мысли никак не хотели выстраиваться в ряд. Поэтому, когда Алексей Романович вновь предстал перед ним, художник вздрогнул.

– Ты чего, Толик? – хохотнул ресторатор. – Совесть не чиста?

– Задумался, – без тени улыбки ответил художник, вынимая изо рта деревянный кончик кисточки.

– И как? – Алексей Романович вальяжно приземлился на стул. – Чего надумал?

– Не знаю, – честно ответил Анатолий.

– У-у-у, – протянул Алексей Романович, – я-то думал, ты толковый мужик…

Художник молчал.

– Слушай, – нетерпеливо бросил ресторатор, потряхивая ногой, – ты давай решай уже. Может, о сумме беспокоишься? Так вот, – он протянул конверт. – Это аванс. Закончишь картинки как положено, заплачу в два раза больше, плюс расходные, само собой.

Анатолий с ровным выражением лица открыл конверт, но руки дрогнули: в нём лежало двадцать тысяч.

– Обедами-ужинами накормлю, – напирал Алексей Романович.

Голос его теперь слышался художнику словно издалека: никогда прежде Анатолий не получал такие деньги за свою работу. А когда ресторатор заплатит остаток, можно будет организовать выставку, давно хотел…

– Согласен, – кивнул, наконец, художник и убрал конверт во внутренний карман жилетки.

Попутчики

Он вошёл в купе, поздоровался. Поставив небольшую сумку, вышел – до отправления поезда оставалось несколько минут. Она увидела: подошёл к молодым парню и девушке, очевидно, друзьям. Они шутили, жестикулировали и чувствовалось, что надеются в скором времени увидеться ещё.

Девушка невольно залюбовалась попутчиком. Подтянутый, высокий, на вид немногим старше её самой. Светлая рубашка в мелкую клетку плотно облегала бицепсы. Казалось, чуть напряги он руки, и рукава треснут по швам. Светло-русые волосы стрижены коротко, хотя чёлка достаточно длинная, чтобы почти касаться глаз. Время от времени парень взмахом откидывал её в сторону. Когда он улыбался, ямочки на щеках выдавали детскую восторженность.

«Нехорошо вообще-то так пялиться», – попыталась отвлечься, но взгляд отвести всё равно не получалось. Живое общение на перроне заставляло задаваться вопросами: куда парень едет, чем занимается, что делал в Хабаровске…

Наконец молодой человек вернулся в купе. Парочка за окном подошла вплотную к вагону: парень постучал в окошко, а девушка, смеясь, помахивала платочком. Потом они оба принялись словно утирать слёзы, жалобно глядя на уезжающего друга, а сами тряслись от хохота. Парень в купе тоже смеялся и покачивал ладонью в ответ.

Сложно было удержаться от улыбки, глядя на эту сцену прощания.

Поезд дёрнулся и плавно потекли за окном люди, столбы, вагоны составов, стоящих на станции…

Девушка зажалась в уголке, старательно делая вид, что читает книгу. Но краем глаза подглядывала за попутчиком. Парень достал смартфон, стал активно с кем-то переписываться.

«Глупая! У такого красавца наверняка есть девушка, – думала, – куда ты смотришь. Читай книжку и мечтай дальше о прекрасном принце». Но прекрасные принцы в голову не шли, как и сам текст, в котором пожарные сжигали книги.

Когда поезд выехал из города, сотовая связь начала пропадать. Парень убрал смартфон. И тут же достал из сумки планшет.

«Надо же, – отметила она, проворачивая кулон на цепочке, – с виду и не скажешь, что он жить не может без телефона и компьютера». Вздохнула.

Хотелось пить, но было неловко доставать термосок с чаем, который всучила мама. И девушка старалась не думать о пирожках, которые, казалось, пахли не только в купе, но на весь вагон. «Ох, мама, вот говорила же тебе, найду, что покушать. Подумаешь, всего полтора суток ехать. И ладно бы оказался соседом какой-нибудь противный дядька или тётка, а то…»

Парень взглянул на попутчицу, и та вспыхнула. Потому что в этот момент тоже смотрела на него.

Он улыбнулся:

– Как книжка?

Девушка посмотрела на обложку, думая, как бы понейтральнее высказаться. Задумчиво покручивая пальцами кулон на шее, произнесла:

– Ничего. Но «Вино из одуванчиков» понравилось больше.

– Да вы что? – оживился парень. – Бредбери вообще-то классный автор, и, знаете, мне тоже «Вино» больше понравилось. По стилю, по настроению. Хотя «Фаренгейт» уникален самой идеей, философией.

Она кивнула, удивившись такому совпадению впечатлений от прочитанных книг.

Молодой человек опять погрузился в планшет, но тут же спросил:

– А «Марсианские хроники» читали?

Собеседница покачала головой, потом сообразила, что он не смотрит, и сказала:

– Нет. Стоит?

Теперь парень внимательно посмотрел ей в глаза и, откинув чёлку привычным взмахом, произнёс:

– Возможно. Если вас интересуют темы космоса, войны миров, одиночества и судьбы человечества, то стоит.

– А если нет? – чуть заметно улыбнулась девушка.

– Тогда лучше выпить чаю с пирожком.

Она покраснела. «Вот чёрт! Всё-таки мама невыносима со своими пирожками! Хотя…»

– А хотите, вас угощу?