Привет тебе от меня из 1942-го года

Привет тебе от меня из 1942-го года
Светлана Мереакре

Удивительная история, связывающая современность с давно прошедшим военным временем. Страшные и героические дни Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. ни на минуту не исчезали из памяти тех, кто оказался в самом пекле тех событий. Когда-то в детстве мы прикрепляли дедушкины медали на свою одежду и играли в войну, не понимая совершенно, чего стоили те медали. Сам дедушка плакал и говорил, что ни одна медаль не стоит человеческой жизни, лучше бы остались живы его боевые друзья. Лучше бы не было тех моментов, требующих от человека жертвовать своей жизнью.

Светлана Мереакре

Привет тебе от меня из 1942-го года

Соня с грустью окидывала прощальным взглядом здание вокзала, а затем спокойно с улыбкой ответила стоявшей рядом с ней двоюродной сестре Галине:

– Нет, я не передумала и ни о чём жалеть не собираюсь. И меня не стоит жалеть. Прошу тебя, мы не на похоронах, перестань плакать.

Галя не без надежды, указывая на малыша, державшегося обеими руками за Сонину руку, сказала:

– До осени ещё есть время, может и простишь. Как будешь без отца воспитывать сына?

– Ты же знаешь, все женщины в нашей семье гордые и сильные казачки, не дадим себя в обиду.

Галя пыталась настоять на своём:

– Не такая большая беда – мужик изменил тебе. Не стоит сразу обрывать отношения, Афанасий очень толковый парень. Совсем немного отработал на заводе, а уже дослужился до начальника цеха. Руководство завода его ценит, оказали недавно ему честь вступить в партию. Для сына какой хороший будет пример.

Подали гудок, Соня последний раз обняла сестру и поспешила подняться в вагон. Сзади стоявший мужчина помог Соне донести чемодан, пока она с сыном на руках продвигалась в своё купе.

Ну вот и всё, неприятный эпизод в её жизни заканчивается. Так думала сама Соня, одержимая самыми оптимистичными мыслями. Сынишка примостился возле окошка, увидел тётю на перроне и стал ей махать своими ручонками. Обе сестры смотрели друг на друга, каждая думала о своём – о хорошем, но им и в голову тогда не могло прийти, что им предстоит испытать в будущем.

Поезд набирал скорость, исчезали из вида один за другим дома, остался позади и сам город Кизляр, покинуть который так хотела Соня. Три года назад (в 1935-м) они приехали сюда на работу с сестрой Галей, здесь же молодая Соня познакомилась со своим будущим мужем Афанасием. Афанасий был не из местных, прибыл он из города Николаева. Причудливо завязываются узелки, а из них и узоры в судьбах людей.

Соня никак не могла объяснить тот факт, как Афанасий так легко мог обмануть её. Он создал новую семью в то время, как в своём родном Николаеве бросил женщину и своего первого сына. Никто бы об этом не узнал, если бы та женщина не приехала разыскивать своего бывшего в Кизляр. В один из прекрасных дней лета к Соне в дом постучались. Она пустила незнакомку с мальчиком, по возрасту казавшимся чуть старше Эдика.

Соня выросла в донской станице среди казаков. Любовь к свободе и свободному труду была у них в крови, но только не предательство. Не обиду чувствовала молодая женщина к своему мужу, а отвращение. Внутреннее чутьё подсказывало ей, что ничего хорошего не стоит ожидать от человека, предавшего сразу двух женщин. Долго не раздумывая, она решила уехать к своим родителям в станицу Елизаветинскую, расположенную в низовьях Дона.

Она совершенно не беспокоилась о своём будущем. В отчем доме её ожидала дружная семья, которая, конечно же, поддержит её. Душу согрели воспоминания, она вспомнила о своих двух родных сёстрах, она гордилась ими. Средняя сестра Лида работала в Азове на рыбокомбинате, была активисткой, вечно участвовала во всех мероприятиях, до всего ей было дело. Старшая сестра Анфиса была уже замужем и жила в Ростове. Анфиса устроилась работать в буфете при театре музыкальной комедии, при случае могла похвастаться знакомством с местными актрисами. С такими сёстрами жизнь не будет скучной.

Сердце учащённо забилось, когда поезд громыхал по рельсам железнодорожного моста, пересекающего Дон. Эдик с интересом рассматривал огромный мост, это железное сооружение поразило его мальчишеское воображение. Теплом, щедростью, многообразием и яркостью впечатлений встретил их Ростов-на-Дону, в который они прибыли. Через много лет, когда у взрослого Эдуарда появится возможность жить в другой стране, не променяет он свой любимый город ни на какие города в мире.

Вот уже Соня с малышом на пароме, до Елизаветинской всего ничего по водной глади, видны привычные для здешних мест камышовые крыши станичных домов. Переполненная радостными чувствами, она говорит Эдику:

– Ты поймёшь, что это один из самых прелестнейших уголков на земле, ты многое здесь увидишь.

Она знала, о чём говорит. Это был диковинный островок с сохранившейся заповедной природой. Станица Елизаветинская и ближайшие к ней хутора располагались в низовьях Дона, здесь много чего было уникального.

Эдик ждал чего-то необычного, но кроме высоких зарослей камыша и рыбацких лодок у самого берега станицы ничего не увидел. Наконец, они причалили к берегу. Соню признали станичники и помогли донести чемодан до родительского дома.

Они шли вдоль улицы, Соня с упоением вдыхала воздух, к которому добавлялись кроме речных запахов ещё и знакомые травяные – любимого ею чабреца. Целыми кустами засушивали они раньше эту траву на зиму. Подошли к небольшому дому, из которого выбежала сначала мама, следом за ней показался и отец, они почти не изменились. Глава семейства Василий Почекаев бросил взгляд на внука, протянул ему свои жилистые руки со словами:

– Рад встрече!

Соня объявила родителям, что приехала к ним жить навсегда, к мужу она уже не вернётся. Это было её осознанное окончательное решение.

– Хрупкая баба, а воля, как у казака, – с ноткой довольства своей дочерью произнёс старший Почекаев.

Он не опасался ни за судьбу дочери, ни за судьбу внука, донская земля всех прокормит. Вскоре в гости приехали две любимые сестрицы. Дом наполнился весельем, зазвучали песни. Каждая из сестриц предлагала Соне устроить к себе на работу. Но дед Василий высказал своё мнение:

– Сонька пусть решает сама, где ей лучше, а внук останется с нами. Пока малец в школу не пойдёт, будет жить у нас, здоровьем будет крепче. Да и где ещё он увидит такую природную красотищу, своими глазами увидит редких птиц. Мы то к ним уже привыкли, как к своей домашней живности, а многие видят их только на картинке.

По случаю радостной встречи дед выпил своей крепкой настойки, а для молодёжи в погребе хранилось ещё с прошлого года своё домашнее вино. Соня чувствовала себя счастливой, жизнь непременно ей улыбнётся. Впереди ещё целый месяц лета – самое лучшее время на Дону. Впереди должно быть столько много замечательного в её жизни. Соня хмелела от вина, она с любовью смотрела на своих родных и успокаивала себя: «Я устала от шума, сейчас мне нужна тишина. Тишина поможет мне усмирить мои непокорные эмоции».

Необычное щебетание разбудило Соню рано утром, жаворонки спешили возвестить людям о том, что наступает новый день. Она еле сдержала себя, чтобы не засмеяться. Да, абсолютной тишины в деревне не бывает. Но эти звуки не мешают, они органически вливаются в твоё естество, они питают тебя невидимыми силами, пробуждают тебя. И вдруг в ней проснулось безудержное желание тут же вскочить и пробежаться к реке, окунуться в утреннюю прохладную воду, вдохнуть вольного ветра и стать частью этого мира, такого мудрого и огромного, что, кажется, его мудрости хватит на всех. Мир, научи людей слышать, чувствовать тебя и быть мудрыми!

Она старалась как можно тише встать с кровати. Эдик продолжал сладко спать. Сёстры спали в этой же маленькой комнате рядом на одной кровати. Анфиса, открывая один глаз, прошептала:

– Куда ты так рано? Спи, пока есть возможность.

– Хочу освежиться на Дону, – также шёпотом ответила Соня.

– Вот шальная. Возьми мой платок, комары по утрам злющие, съедят же.

Соня схватила платок и выскочила из дома. На пороге остановилась на мгновение и понеслась босиком вприпрыжку, как ребёнок. В станице начиналось движение, то в одном дворе что-то скрипело и ухало, то в другом. Кто-то первый приводил в движение вечный механизм жизни, чтобы его продолжили следующие.

В станице в какую сторону ни пойдёшь, кругом вода. Соня бежала наугад, в высоких камышах обязательно найдётся узкий проток, через который можно выбраться к широкому руслу. Вскоре она обнаружила в камышовых дебрях две лодки. Отталкивая веслом лодку от твёрдого участка почвы, она всматривалась в пространство – сплошная зелень камыша. Был слышен каждый взмах весла и недовольные голоса лягушек. И вот она выплыла на открытый участок русла Дона.

Камыши закончились, водную гладь ковром устилали листья кубышек и их красивые жёлтые головки. За короткие ночные часы вода успела остыть, от поверхности реки поднимался лёгкий молочный пар. Тишина – слышно собственное дыхание, слабый всплеск воды от весла, отдалённые голоса птиц с берега и единичный узнаваемый зуд комара. Ветерка нет, ровная зеркальная поверхность реки, ленивые волны кругами расходятся от движения лодки. Облака и синева неба отражаются в воде. Соня заплыла на середину реки, положила весло в лодку и замерла, пребывая в состоянии блаженства: так, наверное, бывает только в раю.

Когда она вернулась домой, там уже полным ходом шла хлопотливая деревенская жизнь. Нужно было столько переделать дел за летний день, чтобы хорошо прожить зиму. Отвыкшая было от физической работы, Соня заново втягивалась в привычные для всех хуторян обязанности. Но это только укрепляло её дух, обида и ревность уступали место новым чувствам. Появилась жажда к жизни. Она планировала перебраться осенью к Анфисе в город, где у неё будет больше возможностей устроиться на работу. А дальше она уже мечтала о том, что в большом городе сын обязательно получит хорошее образование.

От Афанасия вскоре пришло письмо, в котором он просил её вернуться, когда она дошла до строк, где было написано: «Ты не должна свои чувства ставить на первое место, на нас обоих теперь лежит ответственность за сына и его будущее», руки невольно в один миг разорвали письмо на мелкие кусочки. Внутри неё всё кипело от гнева; этот хвастун сомневается в том, что у неё хватит сил на то, чтобы воспитать сына.

Она была уверенна не только в себе, но и в своих родных – семья у них дружная. Кроме того, у Анфисы не было своих детей, и Эдика она обожала всем своим неимоверно щедрым на любовь сердцем. Анфиса станет для мальчика самой настоящей феей, творившей чудеса в страшные и тёмные дни.

Соня срывала спелый виноград, любуясь каждой гроздью и аккуратно укладывая её в корзину. До чего же хорошо у них в станице, а главное – сытно. То, что даёт земля, хватит не только для них самих, но и на продажу. А о том, что даёт река Дон стоит отдельно отметить. Станичникам в этом плане крупно повезло, они не только могли попробовать самой вкусной редкой рыбы, но и побаловать себя деликатесом – икрой. Были колхозы, но и себя рыбаки не обижали.

Дед с внуком важно ходил по огороду, показывая, что где растёт, и объяснял, для чего всё это нужно. Крепенький мужичок поднимал мальчугана на руки так, что тот мог своими ручонками потрогать головку подсолнуха. Эти головки с крупными жёлтыми лепестками всегда радуют глаз, напоминают по своей форме и яркому цвету солнце.

Вечером на короткое время усаживались на лавочке, дышали прохладным воздухом, давая своему телу отдохнуть от дневных трудов и дневного зноя. У дома росли акации, вспоминали, как запах весной от этих акаций кружит голову. Осень и зиму Соня прожила в доме родителей, решили так всей семьёй, пока Эдик не окрепнет и не станет чуть постарше.

Удивительно, как быстро проходит время в круге повседневных забот. То, что причиняло нам когда-то боль, исчезает, само-собой вычищается, словно ненужный мусор. Так было задумано самой природой человека, иначе ни его ум, ни его сердце не смогли бы нести постоянно увеличивающийся груз. И тогда очень легко приходит в жизнь то, что может наполнить её радостью.

Каждая поездка к сестре Анфисе была вроде праздника. Крупного телосложения и говорившая всегда громко и бодро, старшая сестра производила впечатление человека, у которого всё удачно получается, и он может этой удачей поделиться. Муж был просто маленьким дополнением к ней, но это не мешало им жить дружно. Независимость каждого в семье и уважение друг к другу были обязательным условием совместного существования.

Маленький Эдик был в восторге от таких поездок. Ему нравилось гулять по паркам, наблюдать за людьми. В станице были маленькие дома с камышовыми крышами, а тут огромные, необычные по своей форме и красивые здания. Пока в его детской голове не укладывалось, как человек способен создать большие, но в то же время изящные строения. В станице дома иногда разрушались от наводнения, а эти могут стоять десятки лет или даже больше.

Но самое главное для мальчика заключалось в другом. Эдик с нетерпением ждал то время, когда они пойдут в музыкальный театр на спектакль. Он ещё не понимал, что такое оперетта, но уяснил для себя немаловажную деталь. Во время действия оперетты очень весело и артистам на сцене, и зрителям. Люди на сцене пели, танцевали, смеялись, вели себя так, словно у них вся жизнь это праздник.

Казалось, от всех неприятностей можно легко и беззаботно отмахнуться одним изящным движением руки, как это делала одна артистка, очаровавшая своим чудным голосом. То, что может сделать искусство с человеком, он поймёт намного позднее, а сейчас голос и музыка манили его, вызывали очень сильные эмоции. Он чувствовал какую-то власть этого голоса над собой. Когда актриса пела и смеялась, он испытывал море радости.

Эдик замечал также, что и зрителям нравилось представление. По ним видно было, что им самим хотелось пуститься в пляс, настолько музыка была искромётной, и артисты своей игрой заводили публику. После спектакля долго не покидало ощущение праздника, прикосновения к чему-то волшебному. Ему нравилось и вечернее время, когда они всей семьёй возвращались домой к тёте по главной улице с красивыми зданиями, большими деревьями на тротуаре и фонарями. Шли не спеша, будто хотели ещё немножечко продлить приятный вечер. Затем сворачивали и спускались ниже в направлении к Дону.

Анфиса с мужем жили в старом двухэтажном доме, в квартире из двух просторных комнат и веранды на втором этаже. Веранда выходила окнами в сторону Дона. Как им удалось заполучить такое жильё, никто не был осведомлён. Когда-то это был купеческий дом. Каким образом его заселяли после бегства хозяев, остаётся только догадываться. На момент описываемых событий в доме располагалось семь квартир, жильцы которых знали прекрасно друг друга и жили дружно.