Неевклидово пространство

– Я как-то шла к нему, и услышала из-за двери громкие голоса. Милле кричал что-то вроде: «Кончай с этой дрянью!» Оуэн ему отвечал: «Не лезь не в своё дело!» В это время в коридоре послышались шаги. Я испугалась, что меня могут застать за подслушиванием, и вошла. Бродски отвернулся. Эмиль вывел меня из кабинета и потом долго молчал.

У Алекса была версия, о какой именно «дряни» шла речь, и она была не «кто». Похоже, Оуэн действительно подсел на «нирвану». Печально.

– Роул говорил что-нибудь о том, когда они собирались завершать работу?

Интересно же: сказал или не сказал?

– Нет, он ничего не говорил. У них в последнее время что-то не ладилось. После того, как Эбигейл открыла механизм запуска синдрома, они были счастливы. Но время шло, а прогресса по лечению не наблюдалось. Но Эмиль не сдавался. Он был уверен, что обязательно найдет выход!

– Когда вы общались с ним в последний раз?

– Вечером перед исчезновением. Я ему звонила. Мы совсем недолго поговорили. Он сказал, что у него срочное дело, он должен помочь кому-то из своих… Я так и не поняла, кому.

– Спасибо, Даниэла.

– Можно просто «Дэнни», – улыбнулась девушка и протянула руку. Алекс пожал тонкие пальчики. – Пожалуйста, если что-нибудь узнаете…

Колингейм кивнул:

– Дам знать.

Даниэла выглянула в коридор, а потом быстро вытолкнула детектива из кабинета и закрыла дверь. Голова Алекса была пуста, как вакуум за иллюминатором космолета. Детектив автоматически добрался до лифта, и, лишь спустившись вниз, сообразил, что собирался зайти в лабораторию китиарцев. Он чертыхнулся. Двое сотрудников в лабораторных халатах прервали разговор и разошлись в стороны, освобождая проход. Алекс с невозмутимым видом нажал «10», будто таков был план. Белохалатные переглянулись, вошли внутрь, но встали от детектива поодаль. Да и бог с ними. Коллингейм и сам предпочёл бы держаться подальше. И от них, и от исследовательского центра, и от этого дела вообще. Зажигать где-нибудь на Парадизе в компании экзотической мулатки. К примеру. Он только что убедился, что жизненно нуждается в отдыхе. И какой-нибудь мулатке. Блондинке. Брюнетке. Рыжей. После бегства Роул что-то разладилось в его личной жизни. Раньше она была периодической, а теперь превратилась в эпизодическую. Китиарцы – зло. Если бы не Роул, он бы наверняка склеил эту Дэнни. Кто из Роулов виноват больше, Алекс определиться не успел, потому что добрался до искомых кабинетов.

Забавно, но здесь его никто не останавливал и ничего не требовал. Детектив вспомнил, что на десятый этаж его не посылали. Он огляделся. Всё-таки хорошо, что он пошел в полицию, а не в науку. Да, у него была маленькая отгородка в огромном помещении отдела, но за ней он был скрыт от посторонних глаз. Кабинеты китиарцев представляли собой огромные аквариумы. Впрочем, соседние были такими же. Внутри большого аквариума стояли аквариумики помельче, с какой-то аппаратурой. Над кабинетом десять-тридцать пять горела лампа. На ней было написано «Не входить». Внутри никого не было. Видимо, помещение проходило санобработку. В соседнем, тридцать шестом, ссутулившись за столом, сидел темноволосый паренек.

Алекс постучался. Парень дернулся и оглянулся. Вид у него был испуганный. Детектив изобразил дружелюбную улыбку и показал жетон. Судя по выражению лица, с которым парень шел открывать, одно из двух было лишним.

– Здравствуйте, меня зовут детектив Алекзандер Коллингейм. Я расследую дело об убийстве Оуэна Бродски. Вы мистер Смит?

– Да какой уж там «мистер», – поморщился парень и отмахнулся. – Зовите меня Райан. Проходите. Присаживайтесь, куда хотите, – он широко повел рукой, как певец в опере, – у нас сегодня малолюдно.

Типа, пошутил.

– Спасибо, – поблагодарил Алекс и развернул к центру стул от ближайшего стола. В ногах правды нет. Хоть там искать не нужно.

– Вам, наверное, уже наговорили про них всяких гадостей, да? – начал в лоб Райан. Он уселся в кресло напротив, уперся локтями в подлокотники и подался корпусом вперед.

Коллингейм кивнул.

– Они были совсем не такие! – заявил парень.

– Не какие? – уточнил Алекс.

– Ну… они не были высокомерными, занудными, нелюдимыми. Как вам их еще характеризовали? – Парень слегка покачивался корпусом верх вниз, будто плечи у него были присоединены к тазу пружиной. Он вскинул правую ладонь в сторону: – Исчадиями зла? Порождениями геенны огненной? – Вторая ладонь направилась влево.

Театр одного актера. Последняя гастроль артиста.

– А что, нет? – спросил Коллингейм, чуть склонив голову и изображая глубочайшее участие.

Смит фыркнул, собрал кисти в замок и прижал их для надежности подбородком:

– Нет. Они были очень милыми и веселыми. Особенно Роул.

Опять этот Роул!

– Они многое знали, многое умели, и, понимаете, – рука парня вырвалась из заключения, теперь – вперед, как у нищего, – не жмотились, как наши. Не боялись, что кто-то украдет их открытия! Они всем делились, – вторая рука присоединилась к первой. – Когда нужно – разжевывали, чтобы было понятно.

Угу. «А теперь для даунов», мысленно добавил Алекс. Райан опустил взгляд на руки и спрятал их на место, под подбородок.

– Знаете, сколько интересного они рассказывали! – продолжил он. Моторчик внутри не давал ему сидеть спокойно: он опять начал качать корпусом. – Где они только ни бывали!

– Почему же тогда к ним очередь из поклонников не стояла? – доброжелательно поинтересовался детектив.

Смит выскочил из кресла, будто пружина, которая его раскачивала, находилась у него под пятой точкой:

– Это всё Фит! – гневно заявил он, обличительно указав куда-то вверх, где, видимо, находился профессор. – Он с самого начала был настроен против китиарцев. А всех, кто шел против него, гнобил. Кому статью запорет, кого на конференцию не отпустит, кого на совещании пропесочит. Он даже с Данаей поцапался, хотя до приезда китиарцев она у него любимой ученицей была!

– Даная – это кто? – уточнил Алекс, чтобы подтвердить подозрения.

– Ну, Даниэла Вуд. Прозвище у нее такое.

– Она с китиарцами дружила?

– «Дружить» – это не про Данаю, – поделился парень, и Коллингейм кивнул. – Вы ее видели, да? – догадался Райан, и детектив кивнул снова. – Понимаете, да? Но да, она сюда частенько захаживала. Ей-то чего бояться? Её премии лишат, она и не заметит…

– Почему?

– Вы про компанию «Вуд & Ко» слышали?

Коллингейм слышал. Все на Атоване слышали. Она входила в двадцатку крупнейших добывающих компаний. Когда Алекс вернулся со службы, это название не сходило с мониторов галовизоров. Эндрю Вуда, владельца компании, обвинили в том, что он своевременно не обновил защитный экран над одной из шахт. В результате сотни работников схлопотали синдром Хардена. Эндрю объяснял это тем, что месторождение находилось на грани истощения, вкладывать в него деньги не имело смысла, и пусть рабочие скажут спасибо, что их не выбросили на улицу. Рабочие спасибо не сказали. Профсоюзы через суд обязали Вуда выплатить пострадавшим компенсацию. Он выплатил, а шахту закрыл. Люди оказались без работы и с «волчьим билетом». В общем, некрасивая была история. Детектив кивнул.

– Так вот, это ее папочка.

Да уж, в деньгах Дэнни не нуждалась. Как и в услугах Алекса. М-да.

– А ты почему не боялся?

– А я тоже не заметил бы, если бы меня премии лишили, – весело ответил Смит. – У меня знаете какая зарплата? – Алекс пожал плечами в ответ. – Если посмотрите вот сюда, – он ткнул пальцем в микроскоп, – то увидите. Я живу за счет подработок. Так что Фит мне не указ.

Райан сложил руки на груди и вздернул голову. Пацан. Совсем пацан.

– Расскажи, какими они были.

– Ну, – Райан снова сел, и взгляд его потеплел. – Оуэн был у них лидер. Его слушались. Его нельзя было не слушаться. Он был такой… ух! – Райан сжал кулак. – Эбигейл… она как фея, – тут парень поплыл, и Алекс вспомнил другую «фею». – Только строгая очень, – закончил Смит со вздохом. – А Эмиль – свой парень. Смешил постоянно, истории разные рассказывал. На аэрокаре любил гонять по ночам. Он вообще всякое экстремальное любил… любит, – поправился Смит и поджал губы.

Он покрутился на кресле из стороны в сторону.

– Мне говорили, они собирались улетать? – спросил детектив.