Подсказки школьного психолога

Его перевели на индивидуальное обучение с правом посещения любых уроков в его классе. Кое-какие он посещал, но в основном болтался по школе. Вид у него в то время был странный. Он не воспринимал ничего вокруг, погружённый в собственный мир. Наверное, ни столько в собственный, сколько в компьютерный. Взгляд был блуждающий, походка вразвалку.

Весной мама перешла вместе с ним в другую школу, в которой был спортивный класс. Он увлёкся греблей на байдарках. Иногда я встречала его на улице. Загорелый, подтянутый. Взгляд вполне разумный, внимательный.

– Там тоже есть психолог, но я к ней не хожу.

– Я знаю её. Она хороший специалист, – ответила я.

– Я к вам привык, – сказал он дипломатично.

Как потом выяснилось из разговора с коллегой, он и с нею затеял игры в «кто кого». В результате потерял интерес к занятиям.

В новой школе он тоже не прижился, и они с мамой вернулись к нам.

Он учился уже в пятом классе, когда это случилось. Слава как-то зашёл ко мне. Я заполняла бумаги и разговаривала с ним. Мой кабинет был отделён от кабинета завуча начальных классов фанерной перегородкой. Она работала над тарификацией, и Славкин звучный голос мешал ей. К тому же ей не нравилось, что я вместо работы болтаю с ним о всяких глупостях.

Это не было пустой болтовнёй. Мы говорили о его будущем. Он фантазировал на тему, как бы прожить полегче.

– Я женюсь на богатой.

– Очень плохой вариант.

– Почему?

Я объяснила ему, что это – зависимость, отсутствие права выбора. Сказала, как это важно, когда двое подходят друг другу, и как тяжело быть рядом с тем, кто тебе безразличен или неприятен.

– Тогда, – тут же нашёлся Слава, – я продам одну почку.

Поговорили о почках, о том, почему их две.

– А я потом снова куплю.

– Купишь чужую. Если она будет старше твоей, она тебя быстро состарит. Если младше – задаст твоему организму ритм, который ему не по силам.

Ну, и о деньгах – что основные деньги достанутся не ему, ведь тот, кто купит почку, заплатит в несколько раз больше, чем получит он.

В общем, мы как раз подходили к идее, что и его будущая жена, и его здоровье стоят того, чтобы хорошо учиться, получить блестящее образование и потом много зарабатывать. В этот момент вошла завуч и сделала Славе замечание.

Он стал говорить тише. Когда он снова начинал говорить громче, я просила его:

– Слава, тише, мы мешаем Клавдии Павловне.

Но не помогло. Снова открылась дверь кабинета завуча. На этот раз Клавдия Павловна была просто в бешенстве. Обвинила меня в том, что я в рабочее время занимаюсь болтовнёй. Славе же сказала:

– Хватит. Иди отсюда.

Он вдруг как-то сгорбился, опустил голову и побрёл к дверям. Я растерялась – и не остановила его.

– Как вы так могли? Ведь я же не просто болтала – я работала с ним. Я возвращала его к реальной жизни.

Завуч молча ушла к себе.

На следующий день я встретила Славу в коридоре. Извинилась перед ним. Он рассказал мне, что ему дома сильно попало от мамы, когда он ей пожаловался.

Я поговорила с его мамой, объяснила ситуацию. Затем, когда снова встретила Славу, спросила, извинилась ли перед ним мама.

– Нет, – грустно сказал он. – Не извинилась. Это не так важно. Мне жаль, что это плохо для вас.

– Не для меня, а мне плохо, потому что было плохо тебе, и потому что я не вернула тебя и не ушла вместе с тобой.

Это была наша последняя встреча. Больше он в мой кабинет не заходил, а вскоре и я рассталась со школой.

Там была сломана вся сложная и с таким трудом выстроенная система отношений с умным и очень хорошим мальчишкой, попавшим в капкан безграмотного родительского эксперимента.

У Славы сильный тип нервной системы, у него сильная воля и хорошо развита абстрактная логика, хорошее понимание других людей, умение вести их за собой и способность к манипуляции. Он может зацикливаться на неприятностях. Невозможность занять в коллективе высокую позицию может стать причиной депрессии, оторванных от жизни фантазий.

Его мама обладает слабой волей, компенсируемой упрямством. У неё высокий уровень рациональности и сильная абстрактная логика. Она зачастую проявляет жёсткость в отношениях. Кроме ситуаций, когда её сын выдаёт сильный эмоциональный всплеск. Тогда она теряется и идёт на любые уступки.

Так мои взаимоотношения со Славой тоже не очень простые. Но мы преодолели возможные негативы, не дали им развиться.

Вспоминая Славу, я вижу его, идущего с тренировки, крепкого, успешного. Помню, как всегда он готов был прийти мне на помощь, например, когда я не справлялась со своим мобильным телефоном. Однажды он даже вызвался разыскать самого сведущего в этих вопросах одиннадцатиклассника. Но всё это заслоняют воспоминания о нём, бредущем к двери заплетающимся шагом, с низко опущенной головой.

Почему я не догнала его и не окликнула? Почему не написала заявление об уходе в тот же день, а сделала это два месяца спустя.

Даниил

Даниил и его мама встретили меня у метро.

– У нас ремонт в квартире, поэтому мы живём сейчас на даче. Это недалеко, – сказала его мама. По дороге беседовали о Данииле. Время от времени мама обращалась к нему с вопросами, демонстрируя его эрудицию и память.

В дачном доме у него была своя комната на третьем этаже.

– Даниил, покажи Светлане Ивановне свою комнату.

– Пойдёмте, – вежливо пригласил меня Даниил.

Мы поднялись по деревянной лестнице и через проём в полу оказались в довольно большой комнате. Над кроватью висел огромный ковёр бежево-коричневого цвета из пушистой шерсти с изображением оленя на лесной поляне. У окна стоял письменный стол. На одной из стен висела политическая карта мира. Ещё книжный стеллаж или шкаф, точно не помню.

Даниил провёл для меня экскурсию по своим владениям, рассказал о книгах, о политическом устройстве мира.

Он был серьёзен, но не по-взрослому и не по-детски, а как-то по-особенному. Никаких эмоций не выражал его скучно-вежливый взгляд.

Как рассказала мама, сначала всё было замечательно. Он быстро развивался, всё схватывал. Потом притормозил. А теперь, когда пошёл в первый класс, потерял интерес ко всему. В школе ему завидуют, поэтому отношения с одноклассниками не сложились. Они его обижают, а он знает себе цену и не уступает. Его считают драчуном. Учителя его не любят, потому что он знает больше, чем они все вместе взятые. Предлагают вывести его на индивидуальное обучение, но они с мужем не согласны.

Разговора ни с мамой, ни с приехавшим с работы отцом Даниила не получилось. Мне предложили пообедать. Я поблагодарила, сказав, что не голодна. В ледяном молчании меня отвезли к метро. Я оказалась ещё одним врагом, не способным понять ни их гениальных методов воспитания, ни их одарённого ребёнка, так высоко поднявшегося над толпой.

– Поймите, вы отняли у Даниила детство. Подумайте обо всём, что я вам сказала сегодня, – произнесла я на прощанье. Слова не хотели слетать с языка, но я их вытолкнула из себя – для очистки совести…

Психологический комментарий здесь не нужен. Деньги и амбиции – этого достаточно.