Обратитесь к небесам…

Она медленно развернула плитку шоколада, отломила уголок и, в ожидании ответа, начала медленно грызть сладость передними зубами. Эту привычку многие годы она пыталась искоренить, но так шоколад и шоколадные конфеты казались ей намного вкуснее.

– 

Да, но это пока должно оставаться в секрете. Я – агент 007. Но кроме вас об этом никто не должен знать. Вы же понимаете, что все это секретно? Договорились?

– 

Этого не может быть! Агента-007 я знаю в лицо, так уж получилось, что я с ним знакома лично. И он никак на вас не похож.

– 

Вот как? Ладно, тогда я просто шеф-повар, но тогда номер один. Я даже нескромно считаю, что я – один из немногих профессионалов в своей области. Не скромно?

– 

Да что уж там. Разве я могу в чем-то сомневаться в отношении вас? По крайней мере, не сегодня. Хотя ваше заявление, действительно, слишком нескромно и самонадеянно, но каждый человек имеет право жить в своих иллюзиях. Зато данное утро подтверждает лишь то, что лично я – плохая хозяйка, да и повар из меня никудышный, раз в моем доме не нашлось банального завтрака для гостя, упавшего как снег на голову. Но меня удивляет другое! Я впервые вижу живого шеф-повара!

– 

Интересное замечание! А мертвых шеф-поваров вы часто видите? На сколько мне известно, вы – не патологоанатом, да и не врач. Может мне стоит уже вас опасаться?

– 

Да ну вас! Мне, правда, стало очень интересно. Мужчина – шеф-повар, царь на кухне. Как же мне это нравится! Я могу сразу предупредить, что даже при наличии продуктов в моем доме, вы никогда не уловите потрясающих и зовущих ароматов готовой пищи. Хотя, коронное блюдо у меня все же есть.

– 

Только, надеюсь, это не яичница и не макароны по-флотски?

– 

Зачем же принижать мои способности? Не все так плохо, как может показаться на первый взгляд. Яичницу и макароны я могу приготовить в любое время суток и чуть ли не закрытыми глазами… А коронное у меня – паэлья. И еще я могу приготовить очень вкусные пироги с сыром и картошкой. Так что не так уж все и запущенно. Удивительно, что изначально я так испугалась и принизила свои таланты кулинара.

И тут она услышала легкое шипение. Алёна повернулась к плите, где готовила вторую порцию кофе, но было поздно. Пенка медленно перебралась через край турки и уже стекала на языки пламени. Девушка, не задумываясь о последствиях, схватила турку за ручку, поставила ее на стол и только потом почувствовала боль. Она смогла сдержать крик, прикусила губу, включила холодную воду и сунула под струю обожженные пальцы. Забыв о госте, она почувствовала себя маленькой девочкой, которую поставили в угол за порванные колготки и даже не пожалели её разбитые коленки. Она уже была готова заплакать, когда услышала за спиной голос Михаила:

– 

По-моему, вы еще недостаточно проснулись.

– 

В этом вы виноваты, – буркнула девушка и посмотрела на спасенный такими жертвами кофе. – Скажите теперь, что я даже кофе приготовить не могу? Можете начинать свои ехидные замечания, только, когда закончите, захлопните за собой дверь. Я уже устала! И заберите свои продукты, я уж не умру с голода, можете мне поверить.

– 

Я совершенно не собираюсь ехидничать. Просто вы действительно, еще не проснулись окончательно, поэтому не полностью контролируете свои движения. Да, и я вас отвлекаю. И все-таки, разрешите мне приготовить вам завтрак, а сами пока можете переодеться. Судя по всему, вы промокли, пока спасали пальцы. И позвольте мне все-таки остаться. Впредь постараюсь уберечь вас от травм и ожогов.

– 

Как хотите. Мне уже все равно. Я устала, я хочу спать. Можете распоряжаться здесь, по крайней мере, сейчас. Вы все равно уже лишили меня сна, частично – здоровья и душевного спокойствия. Делайте, что хотите. А я, действительно, пойду переодеться. Сколько же проблем от вас! Удивительно!

Михаил подумал перевести все в более шутливую форму, но понял, что в данную секунду лучше промолчать. Он вдруг осознал, что у его новой знакомой, видимо, была очень тяжелая неделя. Он ворвался в ее жизнь, нарушил какой-то определенный, ведомый только ей, порядок вещей. Он ведь, по сути, совершенно не знает эту девушку. Круги под глазами, дрожание рук явно свидетельствовали о том, что несколько бессонных ночей их хозяйка провела не в развлечениях и отдыхе. И веселиться ей сейчас хотелось бы меньше всего, хотя она и пыталась воспринимать его появление максимально адекватно для данной ситуации. Но просить прощения пока было не время. Сейчас ей нужно было остыть, успокоиться, поэтому он дождался, когда девушка повернется к нему спиной и направится в комнату.

Алёна вышла из кухни и направилась в свою спальню. Ей стало очень неуютно от всей этой кутерьмы. К усталости и плохому настроению прибавилась боль обожженной руки. А тут еще этот тип. Она ругала себя за то, что не смогла послать его ко всем чертям по телефону, не смогла прогнать его с порога квартиры. Хотя надо отдать должное, тип-то симпатичный. Просто как-то не очень вовремя. Алёна прекрасно уже поняла манеру поведения гостя и осознавала, что он самостоятельно не уйдет, пока не выполнит все то, что запланировал. А в том, что у Михаила припасен план, девушка не сомневалась. Она сняла халат и пижаму, в чем умудрилась встретить Михаила, надела джинсы, водолазку и пушистый белый свитер, который ей подарила мама почти год назад. В этом свитере она всегда чувствовала себя увереннее и смелее. Обычно, белый цвет вызывал у нее бессознательное отторжение: слишком маркий, слишком офисный, слишком официальный. Но подарок мамы почему-то сразу привлек ее внимание, и Алене пришлось отнестись к нему благосклонно с первого момента и привязаться к вещи позднее.

Для того, чтобы оттянуть момент возвращения к гостю, Алёна решила привести в порядок не только свой внешний вид, но и прибраться в спальне. Медленно стянув одеяло и покрывало с кровати, она тщательно расправила все складочки на простыне, взбила подушки. Одеяло заняло немного больше времени. У Алены была своя собственная технология его укладки. Для начала, одеяло укладывалось свернутым в четыре раза прямоугольником в изголовье кровати. Затем уже оно расправлялось во всю длину. Такая же процедура повторилась и с покрывалом. Оценив результаты своего труда, Алёна решила, что теперь может заняться и своим собственным внешним видом. Сев напротив зеркала, она, для начала, протерла лицо тоником, затонировала слишком яркие синяки под глазами, затем подкрасила тушью глаза и подвела коротенькие стрелочки.

Еще сидя перед зеркалом, Алёна почувствовала, что постепенно успокаивается. Зато совесть начала медленно подползать к окончательно проснувшемуся разуму, что бы впиться в него своими маленькими, но острыми зубками

– Нельзя вести себя как ребенок! Это совершенно неприемлемо ни в данной ситуации, ни в какой-либо иной. Я – взрослая и самостоятельная женщина должна всегда себя контролировать. И за что, собственно, я Михаила обидела? Ни за что. Совершенно незаслуженно. Ну, или почти незаслуженно. Хотя он все равно ни в чем не виноват. Какого черта я на него накинулась. Хамка какая-то. Невоспитанная, грубая хамка. Мне должно быть стыдно. Да, мне и так стыдно до чертиков. Даже выходить из комнаты не хочется. Хочется спрятаться под одеяло и дождаться, что он все-таки исчезнет из моей квартиры и жизни. Но это, опять же, поведение маленького капризного ребенка. Жуть. Надо уже идти, надо бы извиниться.

Оценив свой макияж на четверочку по пятибалльной системе, девушка добавила пару капель любимых духов на мочки ушей и вышла из спальни. Прятаться дольше все равно было бы слишком глупо. Когда она вернулась на кухню, Михаил заканчивал делать маленькие бутербродики с сыром, огурцами и зеленью. На канапе они были похожи очень отдаленно: размеры бутербродов не позволяли именовать их по-французски. На столе уже стояли два стакана сока, маленькие гренки из черного хлеба и тарелка с фруктами. Все это непрошенный гость принес с собой.

– 

Неужели меня так долго не было? – спросила девушка, присаживаясь к столу, – никогда не считала себя копушей. Видимо, вы мастер своего дела.

– 

Ну, вот вы и пришли в себя. Прекрасно выглядите, вам очень идет белый цвет. Готовы к приему пищи? Такой легкий завтрак подойдет?

– 

Конечно. Всегда готова поесть. Это занятие меня часто привлекает, особенно по утрам. Что бы я без вас делала сегодня, просто не представляю? Хотя… Нет, прекрасно представляю. Я бы проснулась ближе к обеду, понежилась бы в ванне. Потом нашла бы какие-нибудь консервы, рыбку какую-нибудь… Думаю, они где-нибудь еще сохранились. Посмотрела бы телевизор и съездила бы к знакомым. Как-то так. А может быть и нет… Теперь уже не узнать.

– 

Спали бы, это точнее. Вы же сами сказали, что я вас разбудил. За это я прошу у вас прощения. Мне действительно очень неловко, что я ворвался в вашу жизнь так беспардонно. За мной такого не водилось раньше, если вы сможете теперь в это поверить. Вы – исключительный случай. У меня есть лишь одно оправдание, которое можно благосклонно принять: мне очень хотелось вас увидеть. Вы сможете простить меня?

– 

Конечно, я могла бы вам сейчас соврать и сказать, что не верю вашему ни одному слову, но интуиция мне подсказывает, что вы не обманывает. И просить прощения должна я. Просить прощения за свои слова и за свое поведение. Я понимаю, что это было недостойно, где-то даже смешно. Если я правильно понимаю вашу ухмылку. И в знак возможного примирения: давайте все-таки на «ты»? Мы ведь уже встречаемся не в первый раз, как я понимаю?

– 

Какие проблемы?! Заметано! Закрываем тему прощений и извинений, и закрепляем это моим приглашением тебя на скромный завтрак. Глоток сока или сразу кофе? Хотя для этого торжественного момента больше подошло бы белое, легкое вино, но это моя оплошность. Хотя пить с утра – это не очень верно. Правильно? Как ты думаешь?

– 

Вполне с тобой согласна. Пить в такое время суток даже вино я могу только на отдыхе. Поэтому обойдемся чашечкой кофе. Хочу кофе и сок, все сразу, но не перемешивая.

Михаил улыбнулся, аккуратно разлил свежий кофе по чашкам и сел напротив хозяйки. Алёна подняла свою чашку с кофе, приглашая собеседника к чоканью. Молодой человек с радостью включился в игру, завершил церемонию знакомства и засмеялся. Девушка сделала глоток кофе и уже собиралась выпить сок, как почувствовала себя очень неуютно в собственной квартире. Мысли забегали, мышцы напряглись так, что ей было трудно убрать пальцы с чашки кофе. Ведь, по сути, она почти ничего не знала о своем утреннем госте, который продолжал улыбаться каким-то своим мыслям. Совершенно чужой человек ворвался в ее квартиру, распоряжался на ее кухне, готовил кофе на ее плите. «А кто может утверждать, что в напитке нет снотворного или яда? Мало ли? Что я о нем знаю? Только то, что его зовут Михаил, и то, с его же слов. Не очень-то много. Даже маловато как-то. Может, стоит кому-нибудь позвонить? Ната…» Алёна вовремя прервала ход своих мыслей. Перемена настроения не ускользнула от Михаила:

– Я сделал что-то не так? Что вызвало у тебя такое напряжение? Несмотря на то, что ты не выспалась, я не успеваю за твоими перепадами. У меня возникает ощущение, что сейчас тебе хочется ударить меня сковородой по голове. Признайся, ты об этом думала?

– Почти. Я просто попыталась представить себе, как мы с тобой смотримся со стороны. Сидят двое в девять часов утра на кухне и пьют почти на брудершафт кофе. Нам с тобой только осталось еще раз назвать свои имена. Тогда будет окончательно все это похоже на бред сумасшедшего.

Алёна попыталась собраться с мыслями, сделала глоток.