Каждый раз он удивляет меня. Сначала заманивает своей наивностью, а потом стреляет в самое сердце.
Саша встал у меня за спиной. Его голое тело отразилось в темном окне.
– Ты видела ее?
– В парке. Она гуляла с внучкой.
– Вы разговаривали?
– Немного.
– Вера, – он обнял меня за плечи, – никогда не подходи к ней. Ты не знаешь, что она за человек.
– Я и тебя не знаю.
– Вот я и пытаюсь рассказать.
– Что еще? Давай уж, говори сразу все.
Я стряхнула его руки со своих плеч. Он снова отвел взгляд в сторону, будто ждет чьей-то поддержки или совета. Кто-то ему должен подсказать правильные слова.
И эти слова нашлись. Не сразу, но все же вылились наружу.
– Она избивала меня.
– Кто?
– Мама, – затаив дыхание, прошептал он. – Я всегда раздражал ее.
– Почему?
– Я сильно отставал в развитии от других детей. Много болел, часто плакал, капризничал. Ей не хотелось возиться с таким недотепой. Папа всегда был сильным, волевым, а я был слабым, и ей это не нравилось. Только дед за меня заступался. И бабушка… – Прикусив губу, он упрямо насупил брови. Каждое слово для него как удар в сердце. – Никто не знал, что между нами происходило. Я боялся кому-нибудь рассказать. Папа закрывал глаза. Юлька тоже была жертвой, поэтому молчала. Мне приходилось разговаривать только с самим собой. И при этом я очень любил маму, жалел, оберегал ее. Даже от отца-наркомана избавился ради нее. Ее внимания. Ее взгляда… Потом я взялся за ум. Только этот ум пошел мне не на пользу, а во вред. Я использовал его слишком рьяно, с ненавистью, с ожесточением. Наивно предполагая, что с помощью денег и власти моя жизнь изменится.
– Она не изменилась?
– Изменилась, но позже. Когда я встретил тебя.
– Подожди. Я ничего не понимаю…
– Вера, выслушай меня. Да, я виноват, но…
– Ты говорил, что тебя бабушка била.
– Я врал. Меня никто не бил кроме мамы.
– Ты был в синяках! – чуть не плача, воскликнула я. – Как же так!
– Это я сам… бил себя… наказывал…
– Что? Как это?
– Такое бывает, – пробурчал он тихо. – Но я пытаюсь…
– Пытаешься?
Голос пропал. Ноги совсем окоченели от холода.
– Вера, я…
– Нет! – закричала я ему в лицо. – Ты – псих! Чокнутый! Тебя надо лечить! Не трогай меня!
Я ударила его по рукам, потом надела джинсы и выбежала из комнаты.
В этот момент Алла вышла из ванной. Я босиком пронеслась мимо нее.
– Вера, что случилось?
– Ничего.
Из комнаты показалось сонное лицо Феликса.
– Уже наигрались? Я же говорил, их любовь долго не продержится. Хватило часа.
– Заткнись, – грубо оборвала его Алла, а потом громко крикнула: – Саша! Иди-ка сюда!
Он не вышел, не подал голоса.
Я схватила куртку с вешалки, сунула ноги в сапоги и вышла на веранду. Алла помчалась за мной в одном тонком халате и тапочках.
– Ну, девочка, подожди. – Она встала у двери, преградив мне путь к отступлению. – На улице собачий холод. Автобусы уже не ходят. Как ты доберешься до дома?
– Пойду пешком, – сквозь слезы промямлила я. – Но, здесь не останусь.
– Что у вас случилось? Все же было хорошо.
– Он больной! Вы не знали?
– Обычный мальчик, со своими тараканами в голове. Ничего странного. – Алла тронула меня за плечо и с мольбой сказала: – Иди к нему. Сейчас не время ссориться. Ни у тебя, ни у него нет выбора. Теперь вы связаны детьми.
Она ушла в дом. Я прислонилась спиной к холодной металлической двери.
Нет выбора. И почему я не послушала внутренний голос? Он же кричал: «Стоп!»
За окном посыпал крупный, пушистый снег.
Я сбежала от Олега, обнадежила родителей, приехала сюда, переспала с Сашей. Господи! Что же будет дальше? Надо было вовремя сделать аборт.
Внутри что-то перевернулось. Мой малыш, ребенок. Он уже большой, чтобы от него избавляться.