Шаги забвения

– Что ж, дело молодое, – слабым голосом ответила я. – Наверное, сестра с мужем уехали в Москву погулять.

– А куда же делись твои родители? – рассерженным тоном поинтересовался Андрей.

– Откуда я знаю? Наверное, пошли по магазинам.

– Такого не может быть, – мечась по комнате, пробубнил муж. – Должен же быть второй день свадьбы!

– Должен. Но его нет, – ответила я.

– Я снова пойду их искать, – не успокаивался Андрей.

– Ты лучше своего ребёнка покорми! Она-то, бедненькая, за что должна страдать?

– Потом покормлю, – рявкнул муж и снова убежал из дому.

Его не было около часа. Потом он вернулся обратно. Радостный и пьяный.

– Я их нашёл! – ликующе произнёс он. – Ольга Снегирёва помогла.

Ольга Снегирёва была моей одноклассницей и крёстной матерью Алёны. И какая нелёгкая принесла её?

– Ольга сказала, что видела, как компания молодых людей вместе с твоей сестрой шла в сторону реки. Вот я и побежал на речку и нашёл их там! Как мне повезло встретить на улице Ольгу Снегирёву!

«А как мне-то не повезло!» – подумала я, потому что мужу было уже всё равно, что его жена лежит в невменяемом состоянии на кровати, а маленькая дочь с утра ничего не ела.

Довольный и хмельной, муж тут же завалился спать, а я из последних сил сползла с кровати и, сгибаясь в две погибели, поползла на кухню. Я достала из холодильника молоко и взяла со стола батон белого хлеба, а затем позвала дочь на кухню. Я велела ей есть, а сама поползла обратно на кровать.

Забегая вперёд сообщу, что брак Виктории был скоротечным, и менее чем через год она развелась и вернулась обратно к родителям вместе с новорождённым сыном. Только вот Вику родители обратно приняли и помогали ей во всём до тех пор, пока она вновь не вышла замуж. А на меня, видимо, у них любви и доброты не хватило.

Но сейчас не о родителях я должна была думать, а о своём муже, который, пьяный, валялся на кровати и доставлял мне хлопот гораздо больше, чем малолетний ребёнок. И на следующее утро я еле растолкала Андрея, который никак не хотел просыпаться, потому что в выходные пил от души. Он собрался и уехал на работу, даже не поинтересовавшись, как я себя чувствую, и как дела у его дочери. Ему было всё равно. Впрочем, как и всегда.

Надеюсь, я больше никогда не вспомню об этом дне, и чудодейственное снадобье вытравит из меня события того времени, в котором не было ничего хорошего. Лишь нищета, проблемы со здоровьем и обида на мужа. И я сделала ещё один глоток из чаши и мысленно вернулась к прошлому.

Мой декретный отпуск подходил к концу, и я с ужасом думала о том, что очень скоро мне придётся вернуться в Москву, в квартиру к ненавидящей меня свекрови. И от одной этой мысли моё сердце начинало болеть так, что я стала опасаться за своё здоровье.

Николай Тимофеевич умер, и вместе с ним умерли мечты об отдельной квартире, на получение которой я рассчитывала, когда выходила замуж за Андрея. Однако я всё же продолжала надеяться на разрешение квартирного вопроса в ближайшем будущем, потому что верила, что мой муж является важным человеком в системе внутренних дел, и, по его словам, находится на короткой ноге с самим Министром, а также со всем его аппаратом. А насколько мне было известно, законодательством предусмотрена возможность предоставления служебного жилья для нуждающихся сотрудников. Так почему бы Андрею не воспользоваться этой возможностью, чтобы решить наши жилищные проблемы? А для ускорения вопроса он мог бы лично поговорить с Министром или с кем-то ещё, кто уполномочен принимать подобные решения. Ведь, судя по словам Андрея, ему было достаточно лишь щёлкнуть пальцами, чтобы ему тут же пошли навстречу. И меня удивляло лишь то, что он сам до сих пор не пришёл к этой мысли и не попытался получить служебную квартиру, используя свои связи. Поэтому я периодически затевала с ним разговор на эту тему.

– Андрюша, а не мог бы ты попросить своего друга Министра помочь нам с квартирой? Я слышала, в милиции существует своя, ведомственная очередь, которая гораздо короче муниципальной. Да и требования там не такие строгие, как в муниципалитете. Вот если бы и нам встать на очередь и получить квартиру? Я согласна даже на самую скромную однушку, лишь бы жить отдельно от твоей матери!

– Ты, наверное, с ума сошла? – кричал на меня муж. – Ты что мне предлагаешь? Хочешь, чтобы я беспокоил Министра такой ерундой? Ты предлагаешь мне рассказать ему о том, что моя жена не может ужиться со свекровью и на этом основании требует себе отдельную жилплощадь? Ты в каком свете хочешь меня выставить?

– Я и не думала ничего такого, – скромно оправдывалась я. – Просто было бы неплохо, если бы ты хотя бы узнал, имеем ли мы право встать на эту очередь.

– Могу сразу тебе ответить, что не имеем! – продолжал кричать на меня муж. – Мы – москвичи! А москвичей на очередь не ставят! Только иногородних.

– Но ведь Коршунов – тоже москвич! – привела я дополнительный аргумент в свою пользу, так как благодаря словоохотливости Андрея была в курсе дел многих его сослуживцев. – И он смог не только встать на очередь, но и получить отдельную квартиру!

– Сравнила! Коршунов жил в коммуналке, а мы с тобой прописаны в отдельной квартире! Такие варианты комиссия даже не рассматривает.

– Но ты не мог хотя бы поинтересоваться, – мягко настаивала я, пытаясь всё же убедить мужа в том, что нам просто необходимо улучшить жилищные условия.

– Вот ещё! В Москве полно милиционеров, которые приехали из других регионов и сейчас живут целыми семьями в общежитии. И у них ситуации гораздо хуже, чем у нас!

– Сомневаюсь, что у кого-то может быть ситуация хуже, – скептично говорила я в ответ. – Тем более что вряд ли каждого из них силком заставляли переезжать в Москву, чтобы ютиться в общежитии! Эти люди сделали свой выбор, оставив свои дома в родном краю, ради карьеры и большей зарплаты. И они знали, что никто им сразу же не преподнесёт московскую квартиру на блюдечке с голубой каёмочкой. Так что будет справедливо, если они в полной мере прочувствуют на своей шкуре все сложности жизни в Москве.

– Я в жизни не встречал более злобной и эгоистичной женщины, чем ты! – тут же восклицал муж, притворяясь обиженным до мозга костей. – Всегда думаешь только о себе и о своих меркантильных интересах! Нет бы подумать о тех, кому приходится хуже! После этих твоих слов я уже точно ни к кому не пойду и не буду ни о чём просить! Такая, как ты, не заслуживает своей квартиры! И радуйся тому, что моя мама до сих пор ещё не выписала тебя из своей квартиры! А то стала бы бомжом, которому место на улице! – переходил на угрозы муж, давая понять, что в моих же интересах прекратить этот разговор.

И я замолкала, понимая, что ничего не добьюсь. И хотя официально выписать из муниципальной квартиры меня было достаточно проблематично, но я не сомневалась, что для того, чтобы припугнуть и наказать меня, Андрей вместе со своей матерью вполне способны пойти на любой подлог и подкуп, лишь бы лишить меня московской прописки. А я должна была сохранить право пользования этой квартирой ради дочери. Ради того, чтобы ей не пришлось, как мне, мыкаться и жить с нелюбимым и деспотичным мужем лишь потому, что у неё не будет своего угла. Поэтому я продолжала терпеть и молчать, стараясь лишний раз не гневить своего мужа. Лишь иногда я заикалась о том, что стоило хотя бы попытаться поговорить с нужными людьми о возможности постановки нашей семьи на ведомственную очередь по улучшению жилищных условий. Но каждый раз я встречала такой отпор со стороны мужа, что со временем поняла, что он и палец о палец не ударит для того, чтобы нам жилось хоть чуть-чуть лучше.

Самое обидное в этой ситуации то, что если бы Андрей действительно в то время обратился в комиссию по улучшению жилищных условий, то нас бы поставили на очередь, и через несколько лет у нас бы появилась собственная жилплощадь, потому что никаких ограничений для постановки на очередь сотрудников-москвичей не существовало. Но он потерял драгоценное время, и после вступления в силу нового Жилищного кодекса в 2005 году мы уже ни на что не могли рассчитывать. То есть пытаясь досадить мне, Андрей упустил свою собственную выгоду и, вполне вероятно, сократил свою жизнь, так как если бы мы жили отдельно, то ему бы не пришлось заливать свои постоянные ссоры с матерью алкоголем и сбегать от неё в деревню и в другие места, где не было не только матери, но и меня, чтобы вытаскивать его на собственном хребте изо всех передряг, в которые он всё время вляпывался по пьяной лавочке.

Пока я три года находилась в декретном отпуске с дочерью, единственным моим развлечением была прогулка на детской площадке. У меня не было книжек, чтобы их читать. Я ни к кому не ходила в гости и не приглашала гостей к себе, потому что не было денег. Мне совершенно нечем было угощать гостей. У меня не только ничего не было к чаю, но даже не было и самого чая. Я, как наши славные деды в период Великой Отечественной войны, пила морковный чай. Тёрла морковь, сушила её, а затем заваривала. Вкуса у этого напитка практически не было, и мне нечем было даже подсластить его. Но, по крайней мере, я не умерла с голоду. Но в душе я скисла конкретно. И страдала я большей частью не от недоедания, а от того, что вынуждена была проводить свои молодые годы в четырёх стенах за рутинной домашней работой.

А муж продолжал вести свой обычный образ жизни. Ходил по друзьям, оставаясь у них ночевать и даже не считая нужным предупреждать меня об этом.

И потому на исходе третьего года я чувствовала, что вот-вот взорвусь. Я столько лет сдерживала свою природу, требующую общения, приключений, новых эмоций, что однажды это должно было прорваться наружу. Но, к сожалению, все наши желания ограничиваются нашими финансовыми возможностями. И хотя всегда можно найти множество развлечений даже на самый скромный бюджет, но у меня не было даже минимальной суммы, чтобы куда-то сходить или съездить.

Поэтому я вспомнила об одном месте, куда можно отправиться абсолютно без денег и где мне всегда будут рады. А именно, к бабушке в деревню в Рязанскую область.

Моя бабушка – самый светлый и добрый человек на свете. У неё шестеро детей и одиннадцать внуков, но она всегда рада любому гостю. С самого детства её дом был для нас тем местом, двери которого постоянно открыты.

В тот период бабушке исполнилось уже восемьдесят два года, но она была настолько бодрой и энергичной женщиной, что могла заткнуть за пояс любого из своих внуков. Например, она с лёгкостью могла пронести через весь огород два вёдра с картошкой, в то время как я с трудом могла поднять лишь одно.

И поскольку я не видела бабушку уже четыре года, то решила, что сейчас самое подходящее время снова навестить её. И, как примерная жена, я сообщила о своём желании мужу, надеясь встретить его поддержку и понимание в этом вопросе.

– Ты никуда не поедешь, – сразу же отрезал Андрей, не позволив мне даже изложить свои доводы.

– Но почему? – стала допытываться я.

– Потому что я так хочу.

– Но ведь эта поездка будет абсолютно бесплатной! Нам потребуется только купить билеты на электричку и на автобус в одну сторону. А на обратную дорогу бабушка денег даст. И там мы можем жить, не тратя ни копейки. Еда будет со своего огорода. А это же такая экономия!

– Да, – пробурчал муж. – Это ты сейчас говоришь про экономию. А как только уедешь от меня, так сразу же начнёшь в постель к деревенским мужикам прыгать!

– О каких мужиках ты говоришь? Да сейчас в деревне только старики остались! К тому же я не собиралась ехать к бабушке без тебя. Я думала, мы поедем вместе, когда у тебя будет отпуск.

– А я не хочу ехать к твоей бабушке в свой отпуск! – заявил муж. – Я, может быть, хотел во время отпуска к своим родственникам поехать!

– Но к твоим родственникам нужно ехать с кучей денег, чтобы их каждый день кормить и поить. А к моей бабушке можно спокойно приехать с пустым кошельком, и она тебя накормит, напоит, да ещё и с собой денег даст!

– Я высказал тебе своё мнение, – хмуро ответил муж. – К твоей бабушке я не поеду! И тебя не пущу.

– Почему? – совершенно не понимая причин этого отказа, допытывалась я.

– Потому что ты – моя жена! И будешь делать только то, что я тебе скажу! – безапелляционно заявил Андрей, всем своим видом показывая, что разговор закончен.

И тут у меня в мозгу что-то щёлкнуло. Несмотря на то, что мы были женаты почти пять лет, до этого разговора у меня ещё были мысли о том, что у нас всё наладится. Что все трудности, которые мы переживали, носят лишь временный характер. Да, у нас нет денег, и мы живём на съёмной квартире с маленьким ребёнком, а наши дальнейшие перспективы довольно-таки туманны, но мы молоды. У нас впереди десятилетия, чтобы всё это преодолеть. Главное, пройти через все трудности вместе. И хотя сомнения уже прочно обосновались у меня в душе, но где-то в глубине ещё гнездился слабый лучик надежды. Но теперь мне стало ясно, что ничего у нас вместе больше не будет. И если я захочу что-то сделать, то мне придётся это делать одной, потому что от мужа я не смогу получить ни помощи, ни поддержки.