Мистика

– Что за война-то? – спросил Володя.

– Вы, что братцы с Луны свалились? Отечественная треклятая.

Мужики переглянулись. Сергей за спиной Степана покрутил у виска, мол, больной малость. И тут все услышали пальбу и хохот с другого берега. Выстрелы двустволки подхватывала канонада пятизарядки, а следом тихо пухали выстрелы 410-го.

– Развлекаются, – сказал Серега. – По бутылкам палят. Был у них. Уток, как и у нас не густо.

– А еще нахваливали нам это озеро. Пресс уток, пресс уток, – бурчал Пётр.

– Да ладно Петь. У нас там и столько нет. Что с природой происходит, не понять.

Степану чудно было слушать разговор мужиков. Он решил вступиться за свое озеро:

– Да вы, что мужики. Уток-то на озере не бывало сколько много.

– Да откуда много-то? Три калеки. Лучше мы водочки попьем, отдохнем от житухи городской. Простор-то какой, воздух, воля, – протянул Петр.

– Водочки, можно, – одобрил Василий. – Водочка, это хорошо. Саня, чего уток мучаешь. Ну, сразу видно, небывалый ты охотник. Выпотроши и всё. Глиной хорошо облепи и в угли, через полчасика к водочке само-то. Надеюсь, водки-то взяли достаточно? Моя мне всю плешь проела, надо расслабиться. Садись с нами Степан, по маленькой саданём.

Степан, смущаясь, подошел к столику. Дивясь угощениям, разложенным на столике, он выпил залпом налитую в пластиковый стаканчик водку, занюхал шумно рукавом и закусил кусочком хлеба, на котором лежал тонкий ломоть сала.

– Садись, чего же ты стоя-то.

– До дому мне надо. Жена с сыном ждут.

Степану было на вид около шестидесяти лет. Седой волос, выглядывающий из-под фуражки, и покрытое глубокими морщинами лицо подчёркивали его возраст.

– Сын-то большой? Чего с собой не взял? – спросил Володя.

– Да не-е… малой еще совсем. Четырех годков нет.

– Молодец мужик! Говорил я тебе Вась, роди сына под старость лет, так ты время ушло. Учись у Степана. Сколько лет-то тебе, поди уж на пенсию скоро?

– Да нет, что вы. Мне и тридцати нет еще. На ферме работаю, корм развожу.

Все на какое-то время замолчали.

– Как, нет тридцати? – спросил Володя. – Да тебе на вид все пятьдесят дать можно, а, то и больше.

– Да, это война проклятая. Всю душу вывернула. Сколько хороших товарищей поубивало-то, сколько родных полегло.

– Да, война страшная была, – вывел всех из оцепенения Василий. – Видать впечатлительный ты Степан. Я хоть и родился после войны, но знаю о том времени не понаслышке.

Тут пришла пора удивляться Степану.

– Не пойму я вас мужики. Всё ж, чудные вы какие-то, не нашенские. Вот ты Василий уже старик считай, а говоришь такие вещи. Война-то закончилась не так уж и давно. Пойду я мужики.

Вешая на плечо свою берданку, Володя заметил на ней выцарапанные буквы М.Т. и рядом три зарубки, что-то смутило его в этих буквах, где-то он уже это видел. Задумавшись, он наклонился подбросить палено в костер. И тут Степан увидел, как на шее у Володи из-под костюма выскользнула на веревочке странная монета.

– Интересная вещичка, – сказал Степан, показывая на нее.

Володя снял монету и протянул Степану.

– Возьми на память. Нас вспоминать будешь. Мы может еще, сюда приедем в следующий год на открытие. Это монетка оберег. Так внучка сказала. Услышала малышка, всякую всячину, дыру сама просверлила и на меня напялила. Бери. Попрошу, она мне еще такую же сделает. Я ведь тоже местный был когда-то. Здесь жил. У Старого Лога дом у нас стоял. Потом с матерью переехали к людям поближе.

– Так и я у Старого Лога живу, – обрадовался Степан. – Сам дом ставил, братка помогал малость. Хороший дом срубили, теплый.

– Чего-то я не пойму ничего Степан. Подъезжали мы к Старому Логу, отчий дом помянуть, там от него и следа не осталось, а ты говоришь… Это ты чудной какой-то. Вообще вся деревня уже развалилась, считай домов-то всего ничего осталось.

– Это ты, поди, про соседнюю деревню говоришь? – вдруг сообразил Степан. – Так ее ликвидировать начали. Всех к нам переселяют, в наш совхоз. Тут же и школа, и сельпо, и сельсовет, и дорога в город, и почта, и МТС, и ферма.

– Да не уж-то у вас совхоз еще жив? – удивился Василий.

– Еще как жив. Председатель хваткий мужик, дельный. Ладно, мужики, спасибо за хлеб-соль, пойду. Кстати моего сынка тоже Володей зовут. В честь Владимира Ильича Ленина назвал. Вырастит, в деревне рядом с нами жить будет. Дом ему отстроим. Внуков нянчить с матерью будем. Сейчас вон ребята в городе на специалистов учатся и мой выучиться. Может и начальником будет, не зря же Володей зовем. Коммунизм строить будет, а может в то время он уже построенный будет.

– Ну, ты хватанул Стёпа. Уже всё, коммунякам не пробиться. Так, что забудь, не мечтай, – сказал Петр.

– О-хо-хо. Ладно, пойду.

– Погоди, – позвал его Володя. – Погоди. Душу, ты мне разбередил Степан. Не могу понять, откуда знаю тебя, хоть точно никогда вроде не видел.

– Да, на деда нашего похож чем-то. Пап, ты что, фотки у бабули не видел? Надо же, как люди бывают, похожи, – сказал Сергей.

– А-а, вон оно что, – задумался Владимир. – Давай Степан, батю моего помянем. Светлая память ему, хороший был человек. Жаль плохо его помню, мне не было и шести, как он умер, – он налил всем и поднял перед собой одноразовый стаканчик.

Степан, махнув одобрительно головой, выпил со всеми.

– Бывайте мужики! – и он шагнул обратно в камыши.

Мужики, молча, провожали его взглядом.

– Ах, ты! – услышали они крик Степана. – Опять эта коряга треклятая. Из земли, что ли ты вырастаешь? – ругался он.

Мужики всей гурьбой побежали на голос, боясь, что Степан поранился.

– Здесь никого нет, – крикнул растерянно Петр.

– Там тоже, – отозвался Сергей.

– Как сквозь землю провалился, – удивленно смотря на всех, произнес Василий. – Странный мужик.

– Надеюсь, с ним ничего не случилось, – сказал Владимир. – Вроде всё обошли.

В это время, Степан, споткнувшись о корягу, поднялся, отряхнул колени и пошел в сторону дома.

– Затихли что-то мужики, – отметил он вслух. – Как вымерли. Гляну-ка я на них еще разок.

Он вышел из камышей на берег, где хорошо просматривался пяточек, на котором только что он сидел с охотниками, но там, никого не было. Обеспокоенный, он вернулся к пяточку. Обошел его со всех сторон, никаких признаков присутствия человека. Трава была не примята, а на песке около берега никаких следов.