Тонкая рябина. Новеллы

Спустя месяц после этого случая, Стас стал ее первым мужчиной и точно знал, что они обязательно поженятся. Он был влюблен в Веру и чувствовал, что это взаимно. Ему хотелось заботится о ней, слышать всегда ее смех, смотреть в любимое лицо и отражаться в искрящихся глазах.

А потом они неожиданно расстались, потому что Вера сказала, что она полюбила другого мужчину. Сказала спокойно, без лишних объяснений и чувства вины. Это был как гром среди ясного неба. От чистой и доверчивой возлюбленной он не ожидал такого предательства. Станислав тогда страшно обиделся и не хотел ее больше видеть. Он ужасно переживал и страдал, но тут опять (как бывало и раньше) появилась заботливая и влюбленная Инна, которая затащила его сначала в компанию к своим друзьям, а потом и в постель.

А в книге было по-другому…

Однажды в почтовом ящике Марина обнаружила письмо, адресованное ей, без подписи. В нем сообщалось, что жених ее не любит и у него есть другая женщина. Если она не верит, пусть подойдет к перекрестку рядом с их бывшей школой и убедится. Героиня романа подошла к назначенному времени и действительно увидела своего парня, который дарил цветы другой девушке. Прочитав это, Станислав Ильич даже стукнул рукой по столу. Да, точно, он вспомнил! Инна позвонила ему и сказала, что ее пригласили на день рожденья, но у нее в училище занятия заканчиваются поздно, и она не успевает купить цветы имениннице. Бывшая одноклассница попросила его купить букет и принести на перекресток! Он не мог отказать, потому что она так часто выручала его. Было… Но все же не так! Вот почему гордая, с уязвленным самолюбием, Вера придумала про другого мужчину. А Стас ей тогда поверил. Но он помнит, как она была убедительна в этой своей лжи! Мужчина отложил книгу и стал смотреть в окно. Уже светало… Звезды исчезли, и серое предрассветное небо уже не радовало, а угнетало.

Станислав Ильич взял сигарету и пошел в тамбур. Проводники уже сменились, и немолодая проводница с недовольным видом суетилась у дверей туалета. Закурив, он стал вспоминать события тридцатилетней давности. Перед самой свадьбой он пришел к Вере. Она вышла к нему из квартиры на лестничную площадку, обернувшись толстым клетчатым пледом и, не глядя в глаза, равнодушно сказала, что она занята: готовится к сессии. И тогда он ей сообщил, что женится. Ему безумно хотелось вызвать у нее хоть какие-то эмоции. Стас даже сейчас помнит, как хотел ей отомстить за ее предательство и свои страдания! А Вера лишь опустила голову и, помолчав несколько минут, вдруг резко ответила:

– Я не одобряю твой выбор, – и ушла, хлопнув дверью.

Как это было давно… А сейчас кажется будто вчера. Станислав Ильич затушил окурок, вернулся в купе и вновь открыл книгу.

Марина, героиня романа (а Стас уже не сомневался, что это была его Вера) очень переживала. Она узнала, что ее любимый встречается с другой! Да, с кем? С пустышкой Инной! Бывшие одноклассницы предупреждали ее, что он – слишком влюбчивый, но она не верила. А вот теперь безвыходная ситуация. Он сам пришел и сказал, что женится. А что же будет с ней и с будущим ребенком? Она металась по комнате. Что скажут родители? Как сдавать сессию? Марина в отчаянии накрылась с головой пледом и думала-думала, но ничего не приходило в голову.

– Без паники, – шепотом уговаривала она сама себя.

В замочной скважине повернулся ключ, и прямо с порога, мама весело крикнула:

– Маришка, ты – дома?

– Да, мам, пишу реферат, – как ни в чем не бывало, ответила девушка.

В приоткрытую дверь комнаты заглянула улыбающаяся мама с морозным румянцем на щеках.

– Посмотри, какую красивую открытку с новым годом прислала тетя Лида! – и протянула яркую открытку.

– Да, красивая! – сдержанно проговорила Марина, всем своим видом показывая, что занята. На самом деле, ей очень стыдно было перед родителями, а больше всего она боялась, что мама заметит изменения в фигуре дочери. Когда женщина ушла, Марина автоматически взяла открытку и вдруг подумала:

«Тетя Лида! Наша добрая, замечательная тетя Лида, она обязательно поможет! Выход есть!»

И Марина схватила бумагу и стала писать письмо своей любимой тетушке.

В модных вельветовых штанах—бананах и объемном вязаном свитере Марина сдала все экзамены зимней сессии, и никто не заметил ее округлившийся животик. А через месяц, приехала тетя Лида и забрала племянницу к себе, уговорив свою старшую сестру и ее мужа (родителей Марины) своими вымышленными, но очень серьезными доводами.

Девушка к этому времени перевелась на заочное отделение и, не успев на новом месте устроиться на работу, попала в роддом. В апреле у нее родился сын: семимесячным и очень слабеньким. Малыша перевели в реанимационное отделение Центральной детской больницы. Марина, похудевшая и уставшая, переживала за своего ребенка, а он внешне не подавал признаков жизни. В детскую реанимацию не пускали родственников, даже матерей. Она приходила каждый день справляться о здоровье сына, но врач только качала головой.

– Пока никаких изменений…

Однажды молодая мама упросила старенькую санитарку переночевать в коридоре. Когда медицинский персонал реанимационного отделения разошелся по домам, и осталась только дежурная бригада, она тихонько пробралась к кроватке своего мальчика, аккуратно взяла его за крохотные пальчики и твердо прошептала:

– Сыночек, я тебя очень сильно люблю!

Ей так хотелось, чтоб он просто заплакал, как другие новорожденные, но он молчал. Она поцеловала его ручку и попросила малыша:

– Ты борись, сынок, борись!

От отчаяния Марина встала перед кроваткой на колени. Слезы катились, не переставая, по ее осунувшемуся лицу. Она не знала ни одной молитвы, она просто обратилась к Богу:

– Помоги, пожалуйста! Пусть Он будет жить! Он же ни в чем не виноват, это я – грешная!

Бледно-желтая луна лениво освещала палату и одинокую фигуру молодой женщины, стоящую на коленях перед детской кроваткой. Под утро пришла санитарка и отправила Марину домой:

– Ты ж меня, милая, не подведи! Скоро врачи придут, а ты тут! Иди-иди, а к обеду придешь, после обхода.

Марина, как во сне, с трудом добралась до квартиры тетушки и рухнула на диван, не раздеваясь.

Проснулась она от прикосновения теплых ладоней к ее руке и тихого ласкового голоса тети Лиды:

– Мариночка, вставай, моя девочка!

Она вздрогнула и резко села на диване. Посмотрев на печальное выражение лица своей родственницы, у нее почему-то заныло в груди, а руки и ноги свело от тяжелого предчувствия.

– Тетя Лида, а сколько времени?

– Уже одиннадцать… Ты давай вставай и собирайся. Позавтракаешь сейчас, и мы с тобой пойдем в больницу, – тихо проговорила она и трогательно погладила племянницу по голове.

– Но тебе же на работу нужно! Я сама схожу. Только сначала в магазин зайду, – она устало улыбнулась, – вчера мне в отделении сказали, что нужно свои пеленочки принести. У них не хватает.

– Я уже была на работе. Не нужно идти в магазин. Мне звонили из больницы Пойдем туда вместе, родная…

Марина все поняла, но не хотела переспрашивать. Она надеялась, что сейчас они придут в палату, а ее сыночек жив и здоров. Он будет смотреть на нее своими голубыми глазами, а она развяжет туго перетянутую грудь, и будет кормить своего мальчика молочком. Но в отделении ее повели в кабинет врача, а не в палату. Врач сухо сообщила, что ребенок умер. Последнее, что слышала Марина, прежде чем потерять сознание, как заведующий отделением спросил:

– Как назвали мальчика?

И старенькая санитарка ответила вместо нее:

– Я вчера слышала, она его называла «Борис».

В сознание Марина пришла от едкого запаха нашатыря. Она лежала в процедурной на кушетке, а молоденькая медсестра с повязкой на лице держала ватку и пристально смотрела на нее.

– Вы меня видите? – спросила участливо она.

Марина кивнула в ответ.

– Полежите немного, я Вам сделала успокоительный укол, – и девушка вышла из кабинета.

Марина смотрела в потолок, и боль разрывала ее грудь. Взгляд ее затуманенных от слез глаз упал на мощный карниз над окном.

«Повешусь, – мелькнула дерзкая мысль, – не выйду отсюда без сыночка».

Дверь скрипнула, и вошла ночная санитарка. Она легонько присела на край кушетки.

– Не рви сердце, милая, – сказала старушка, взяв Марину за руку, – как еще моя мать говорила: «Узелок только развязался». Вот, увидишь: будут и у тебя еще детки!

– Вам легко говорить, – всхлипнув, Марина отвернулась к стенке.

– Нет, милая моя, нелегко. Ох, нелегко терять детей, тебе это каждая мать скажет. Всю себя бы отдала до краев, до последней кровинки, чтоб только живы детки были! У меня самой десять лет назад дочка родами померла, – она тяжело вздохнула, – родила двойню: мальчика и девочку… И все, все умерли! Так в гроб троих и положили… Столько я слез пролила, милая! Жить не хотела, от боли по ночам выла… Зять мой тоже сильно переживал, но потом успокоился и женился. А я осталась одна на всем белом свете! Вот и пришла сюда работать. Может быть, кому-то еще помогу, – медленно проведя шершавой ладонью по своему лицу, горестно закончила она.