Проклятие махараджи

Глава 4

Любовный роман Вилфорда и Нилам длился больше трёх месяцев. Они были счастливы короткими плотскими утехами в скромном бунгало. А на людях играли роль добрых приятелей, чтобы никому не давать повода подозревать их в тайной связи. Временами Лестеру казалось, что махараджа Бахговат догадывается об их близких отношениях, уж слишком пытливо он смотрел на английского гостя из-под густых бровей. Был ещё один человек, который со стороны наблюдал за Вилфордом и Нилам. Александр Форстер ничего не говорил, но Лестер иногда ловил на себе неодобрительный взгляд своего соотечественника. Между тем доходили слухи из соседних провинций, что в разных уголках Индии вспыхивают мятежи. Англичане, обеспокоенные агрессивностью аборигенов, старались не появляться в общественных местах поодиночке. Однажды ночью, когда Вилфорд укладывался спасть, в его окно постучали. Удивленный столь позднему визиту, он открыл дверь и увидел при слабом свете фонаря Александра Форстера. Капитан поздоровался, вошел внутрь и осмотрелся.

– Хочу тебя предупредить, – с тревогой в голосе начал он, – что в колонии начались беспорядки. Индийцы и британцы никогда ещё не находились в таком сильном противостоянии, как сейчас.

– Говорят, такое и раньше бывало, – беззаботно ответил Лестер.

– Бывало, – начал гость, однако собеседник прервал его речь.

– Скажи, а, если начнется мятеж, на чьей стороне ты будешь сражаться? – Вилфорд в упор смотрел на товарища. – Я же вижу, что ты всем сердцем полюбил эту страну и её жителей?

– И есть за что любить, – после недолгого раздумья ответил Александр, – вопреки бесконечным нашествиям завоевателей, пробиравшихся сюда через океан и джунгли, приносивших свою власть, своих богов и свои законы, эта самобытная нация не преклоняется перед всем чуждым, а остается верной заветам своих предков, имеет свою культуру и свою веру. Это благородный и трудолюбивый народ с глубокими корнями. Да, сейчас простые индийцы живут в жалких лачугах, работая от зари до заката на полях, уходящих в туманную даль, но я верю, что они обязательно станут процветающей нацией. А, если они сейчас возьмутся за оружие, и начнутся открытые боевые действия, англичанам не поздоровится, – строго закончил он.

– Спасибо за предупреждение, Алекс, я постараюсь быть настороже, – кивнул Лестер, подумав про себя, что капитан не ответил на его вопрос: на чью сторону он встанет в случае восстания.

– Я беспокоюсь не о тебе, а о Нилам.

– С Нилам всё в порядке, – усмехнулся мужчина, – она живет с влиятельным отцом в охраняемом дворце. Да, и среди английских офицеров у неё есть покровители.

Вилфорд явно намекал на своего товарища.

– С Нилам будет всё в порядке, если ты уберешься отсюда, – недружелюбно ответил Форстер и резко замолчал, сдвинув брови.

В глазах капитана было изумление. Лестер проследил за его взглядом и понял, в чём дело. На подоконнике лежала филигранная заколка для волос с яркими самоцветами. В свой прошлый визит к любовнику дочь махараджи забыла это украшение. Именно на него сейчас неотрывно смотрел гость.

– Нилам бывает у тебя? – упавшим голосом спросил он, рассматривая заколку.

Хозяин бунгало задумался. Если сознаться, что девушка заходила к нему, то будет очевидным, что их связывает не просто дружба. Но, с другой стороны, Форстер и так догадался.

– Да, – коротко проговорил он, не вдаваясь в подробности.

– Ты, верно, понимаешь, что ваша связь опасна для неё, – после продолжительной паузы тихо сказал Алекс, – я сожалею, что однажды привёл тебя в дом махараджи.

– Мы любим друг друга, – с вызовов произнес Вилфорд, – или ты мне не веришь?

В эту минуту он почувствовал некоторое превосходство над соотечественником.

– Верю, что она в тебя влюблена, а вот ты… Ты поступаешь с девушкой не по-джентельменски.

Форстер резко повернулся к двери и, не попрощавшись, вышел.

Всю ночь за окном стонал ветер, усиливая и без того, подавленное настроение Лестера. Ветки пальмы настороженно шуршали, словно предупреждая о чём-то. Вилфорд ходил из угла в угол своего жилища и вёл нескончаемый мысленный диалог с Александром, доказывая товарищу, что его чувства к девушке искренни. Он не заманивал её к себе в бунгало и не насиловал. Он даже не соблазнял её сладострастными речами. Между двух молодых людей вспыхнуло взаимное желание. Они оба давно этого хотели, но сдерживали себя. Вилфорд то атаковал в словесной схватке Форстера, то оправдывался перед ним, приводя разные доводы. Уснул он только под утро.

Сразу после занятий Юля позвонила Осипову. Ей не терпелось узнать результаты экспертизы.

– Чья кровь была под ногтями у Пименовой? – без предисловий спросила она, когда он ответил после продолжительных гудков.

– И кровь, и фрагменты кожи принадлежат Юрию Мурашову.

– Что это значит? – растерянно проговорила сыщица, строя в уме разные предположения.

– Если учесть, что у Алёны Вадимовны в тот вечер не было половой связи с мужчиной, то либо это были жаркие объятия, что она от возбуждения царапнула Мурашова до крови, то ли она защищалась от него, когда мужчина её душил, что вероятнее всего.

– А у него обнаружены ссадины?

– Да, на шее.

– Улики не просто говорят, а кричат, что убийца – садовник, – пробормотала Юля, – но что-то тут не так.

– Я тоже ломаю голову, – тяжело вздохнул Андрей, – за что убивать Мурашову свою хозяйку, которая, по словам обслуги, к нему относилась очень хорошо… Возможно, даже слишком.

– На первый взгляд мотива у парня нет, – согласилась журналистка, – по крайней мере, нам он не известен. Вот задачка-то.

– Да, я узнал у Пименова, что он не нашел в доме колье, которое было на его жене в её последний вечер.

– Ух, ты, – вырвалось у Симоновой.

Она мгновенно вспомнила, что у отравленной в Таиланде Сауле из гостиничного номера тоже ничего не пропало, кроме этих сапфиров.

– Думаешь, преступление было совершено из-за этого ожерелья?

– Нет, я так не думаю, – твердо проговорила Юля, решив, что пока не стоит рассказывать Осипову всё, что ей известно об украшении. Он может зациклиться на этом и уведет следствие в сторону. Пока она сама попробует разобраться в этой загадочной истории с пропажей сапфиров.

– Какие у тебя планы на сегодня? – с надеждой спросил мужчина.

– Сегодня и завтра нашу группу поведут в Останкино на прямые эфиры. Я всё-таки, учиться сюда приехала, – усмехнулась она, заранее решив не сообщать Андрею о свидании с Тумановым.

– Да, конечно.

– Зато в субботу я свободна, – весело сообщила Юля и мгновенно осеклась, – прости, я забыла, что у тебя семья.

– Ерунда, – радостно отозвался Осипов, – можем пойти погулять на ВДНХ или съездить в Коломенское. Пока такая погожая осень.

– Как это, ерунда? Я не хочу, чтобы из-за меня у вас были ссоры, – твердо возразила женщина.

– Ссор не будет, потому что сейчас жены нет в Москве, а нам с тобой есть что обсудить. Завтра Пименов сам приедет на Петровку, так что, «лед тронулся, господа присяжные заседатели!» – закончил Андрей известной фразой Остапа Бендера.

До встречи с Тумановым была ещё масса времени и Юля вышла прогуляться. Серый асфальт был усыпан желтыми листьями, которые шуршали под ногами, а солнечные лучи приятно ласкали лицо. Она направилась в маленький сквер, который был неподалеку от института. Ей захотелось уединиться и вместе с увядающей природой предаться философским размышлениям. На душе было неспокойно, и, несмотря на то, что она с головой ушла в учебу и расследование, тревожные мысли о муже её не отпускали. Он писал ей почти каждый день, но сообщения были сухими и однообразными. Как случилось, что отношение к ней Виктора резко изменилось? Неизвестность мучила больше всего. Надо было всё выяснить до отъезда, но она струсила, испугавшись его признания в измене. Юля глубоко вздохнула. Осенний воздух был прозрачен и свеж, чувствовался аромат листвы и запах грибов, как в лесу. Отгоняя мрачные мысли, она села на деревянную скамейку и, откинувшись на спинку, стала любоваться осенней природой. Рядом с белоствольными березками соседствовала красавица-рябинка, на ветках которой висели ярко-красные гроздья ягод. При легких порывах ветра с деревьев нехотя срывались листья и, исполняя свой причудливый танец, опускались на землю. Журналистка поймала падающий кленовый лист и сомкнула ладони, словно согревая его. Юля вспомнила, что ей надо сделать домашнее задание по технике речи. Она прикрыла веки и стала сочинять рассказ об удивительном колье с драгоценными камнями, цвет которых напоминал морскую волну – бирюзовую с легким лиловым оттенком. Уже вторая хозяйка этого изысканного украшения погибла, возможно, от рук мужчины, в которого она была влюблена. Сначала её студенческая подруга Сауле, теперь Алёна… Интересно, может быть, и до них с кем-то случилась беда? Или эти убийства никак не связаны между собой, а лишь плод её безудержной фантазии? Юля посмотрела сквозь ветви на небо, которое радовало глаз веселой лазурью. Поднявшись со скамьи, она медленно пошла по аллее, собирая по пути разноцветные листья. Вернувшись в комнату, она раскрыла тетрадь, решив немедленно записать всё что сочинила в парке. Журналистка писала вдохновенно, с азартом, словно боясь упустить какую-нибудь деталь, мелкий штрих или забытую эмоцию. Всё вокруг ушло на второй план, а она погрузилась в свой мир, где она была богиней и царицей одновременно. Там она могла вершить судьбы людей, наказывать или помиловать. Рассказ получился коротким и ёмким, с реальной историей про сапфировое колье, таинственную смерть её студенческой подруги, тайце, который мечтал спасти свою больную мать, об удивительном цветке, о любви и ненависти. Юля перечитала повествование и осталась довольна.