Эволет. Тайна тёмного клана

Кивнула, принимая комплимент, и тут же его вернула.

– Ты тоже.

Если говорить об ужине, то его можно описать одним словом – скучно. Все эти постные мины, взгляды, вскользь брошенные слова, которые вполне можно было бы воспринять как оскорбление. Одно я узнала за это время точно – семья Алана мне не нравится совершенно. Уже после герцог сказал, что со стороны отца никого не осталось. Почти все, кто присутствовал на ужине, были со стороны его жены. То есть, по сути, с самим Аланом их почти ничего не связывало. Кровью они были связаны только с братом и то, матери у них были разные.

Смотря на всё это, я удивлялась, как Алану удалось прожить столько лет среди этих людей. Семейство напоминало клубок змей, готовых вонзить ядовитые клыки, стоит лишь зазеваться. Я бы вряд ли смогла. Подобная стойкость только лишний раз доказывает, что у герцога просто титаническое терпение и стальная воля.

– Не думаю, что хочу часто принимать в этом участие, – сказала, когда после ужина мы вернулись в комнату. Причем по настоянию Алана не ко мне, а в его спальню.

Оглядевшись, пришла к выводу, что мой теперь уже муж – любитель минимализма. В комнате кроме кровати, шкафа, стола и пары кресел больше ничего не было. Ну, я не учитываю шторы, ковёр, гобелены там всякие. Создавалось впечатление, что тут вообще никто не живёт. Цвета тёмные. Серые, тёмно-синие, чёрные. Очень ему подходит.

Если бы Алан жил в моём мире, то по-любому был бы этаким классическим боссом, который проводит день в офисе, договариваясь с партнёрами и проводя бесконечные заседания и переговоры с клиентами. При этом в его офисе был бы кожаный диван, стол из дорогого красного дерева и непременно крутящееся кресло на ножке. Тоже кожаное. А ещё ему кофе бы приносила длинноногая секретарша. И в обеденный перерыв он бы эту…

Закончить мысль не успела, так как меня повернули и обняли, притянув к себе.

– Устала сегодня? – спросил Алан, я же поразилась той мягкости, которая прозвучала в его голосе. Что это с ним такое? Неужели свадьба так многое может поменять в поведении человека и в его отношении?

– Если ты заставляешь себя быть со мной внимательным и мягким, то не стоит, – ответила и, несмотря на слова, прижалась к сильному телу ближе. А что? Смысл мне сейчас строить из себя святую неприкосновенность, если мы всё равно уже женаты?

– Тебе нравится, когда пожестче? – прошептал Алан. Его руки, недавно лежащие у меня на спине, медленно стали спускаться вниз.

Я замерла, даже дышать перестала. Прикосновения Алана были приятными. Даже больше, возбуждение горячей волной окатило меня с ног до головы, едва не выбивая почву. Я даже удивилась, не понимая, чего это я так сильно реагирую. Кажется, раньше такого точно не было. Низ живота потянуло, а между ног всё запульсировало. Я покраснела от смущения, понимая, что с моим телом что-то не так. Не может быть, чтобы я возбуждалась так сильно всего лишь от подобного.

Алан, не дождавшись ответа, склонился и поцеловал в шею, заставляя наклонить голову немного набок. В этот момент я поняла, что выражение «как током ударило» придумали не для красного словца. Меня на самом деле тряхнуло так, что я сильнее вжалась в Алана, дрожащими руками сжимая ткань на его костюме.

– Не бойся, – Алан резко отстранился и подхватил меня на руки, в два шага преодолевая расстояние до кровати. Опустив меня на неё, он выпрямился и с явным удовольствием снял шейный платок, отбрасывая его в сторону. – Я не причиню боли.

Я вскинула на него взгляд, чувствуя себя отчего-то глупо, лёжа на здоровенной кровати полностью одетой и при свете свечей. Только сейчас заметила, что их тут целая куча.

– Я не боюсь, – буркнула, пытаясь дотянуться до шнуровки на спине.

Мои руки тут же перехватили. Подняла взгляд на Алана, молчаливо спрашивая, почему остановил.

– Я хочу сам это сделать. Позволишь? – спросил он, хотя сам уже вовсю возился с завязками на спине. И смысл был спрашивать?

Когда шнуровка всё же поддалась, он забрался на кровать сверху и в полном молчании поцеловал в губы. Начал мягко, даже нежно как-то, но чем дальше, тем поцелуй становился глубже, напористей. Под конец мне стало казаться, что Алан меня сейчас попросту поглотит. Его руки сжимали меня с такой силой, что я подумала – еще немного, и он точно мне что-нибудь сломает. Непроизвольно застонала, понимая, что меня это возбуждает ещё сильнее. Я сама льнула к нему, позволяя делать всё, что он хочет. Он же, положив одну руку на талию, притянул меня к себе, заставляя выгнуться так, что спина едва не хрустнула, а второй рукой залез под лиф, обжигая грудь горячими пальцами.

Снова застонала, почти растворяясь в этом неистовом желании и напоре. Алан, наоборот, остановился. Отстранившись, он довольно быстро избавил меня от всей одежды.

Я лежала на кровати, смотря на мужа, который бесстыдно рассматривал меня снизу вверх. При этом я ощущала, как горят мои щёки и как намокает между ног только от одного взгляда. Серые глаза сейчас были прищурены, но я всё равно могла полюбоваться тем, что они стали почти чёрными из-за расширившегося от возбуждения зрачка. А ещё это самое возбуждение очень красноречиво оттопыривало брюки Алана в нужном месте.

– Так и будешь только смотреть? – спросила немного дерзко, хотя голос и дрожал. Это от волнения.

Взгляд Алана тут же метнулся к моему лицу. Он как-то уж больно хищно оскалился, отчего у меня похолодело внутри.

Он резко опустился, нависая. Пару секунд рассматривая моё лицо, склонился и провёл острым кончиком языка по уголку моих губ, а потом поцеловал так, что у меня поджались пальцы на ногах.

– О нет, не только, – прошептал он после того, как немного отстранился.

Я же едва смогла разлепить ресницы. При этом краем сознания заметила, что в комнате стало заметно темнее, а ещё вокруг нас клубился чёрный туман.

Закрыв глаза, откинулась на подушку, полностью отдаваясь на волю обжигающим рукам и губам Алана. Он целовал сначала шею, изредка покусывая кожу. Каждый раз его укусы становились всё сильнее, словно он проверял, насколько далеко я позволю ему зайти. Честно говоря, неожиданно, но мне и самой нравилось это, поэтому я добровольно выгибалась и подставлялась под эти поцелуи-укусы.

Становилось жарко. Или это всё из-за аномально горячих ладоней, которые сейчас оглаживали каждый сантиметр моего тела, будто знакомясь с ним.

Поцелуи опустились на ключицы, а потом на грудь. Я задохнулась, когда ощутила на одном из сосков зубы и влажный язык. Вскинув руки, запустила пальцы в немного спутанные волосы и невольно дёрнула.

– Не нравится? – послышался хриплый голос Алана.

Я кое-как открыла глаза и посмотрела на него. Он, в свою очередь, тоже смотрел на меня, замерев.

– Мне приятно, – ответила, облизывая губы и пытаясь подавить рвущиеся наружу жалобные стоны.

– А так? – Алан склонился над грудью и довольно болезненно укусил её.

Я зашипела, выгибаясь в другую сторону, словно пыталась уйти от укуса, но в то же время почувствовала, как внутри прокатилась волна жара. Никогда не думала, что мне понравится лёгкая боль. Конечно, не думаю, что мне будет по душе, если мне начнут ломать кости или снимать кожу, но вот такая терпимая боль вполне ничего.

– Ещё, – прошептала, снова облизываясь и невидящим взглядом наблюдая за чёрной дымкой, которой становилось всё больше. Кажется, ещё немного – и вся комната будет заполнена ею.

– Как скажешь, – Алан усмехнулся и оставил свой след на другой груди, снова вырывая из меня стон, в котором смешалось и удовольствие и недовольство от боли. Какое-то странное чувство, вроде и приятно, и в то же время хочется избежать этого.

Согнув мои ноги в коленях, Алан развел их в стороны. Я в тот момент была в какой-то прострации, поэтому не сразу поняла, что он задумал. Зато потом я едва не согнулась пополам в обратную сторону, когда его горячие губы прикоснулись к самому сокровенному. Я схватила его за волосы и замерла, не понимая, чего мне хочется больше. Чтобы прекратил? Нет! Продолжил? О да, да!

– Да! – крикнула, притягивая его к себе сильнее и сводя ноги.

Я уже и забыла, как это приятно. На глазах непроизвольно выступили слезы, а дыхание сбилось полностью. Я уже не соображала, кто я, что я, и где я. Вся я была сосредоточена в одном месте, которое уже не просто пульсировало, а буквально пылало.

Когда Алан отстранился, я была почти у грани, поэтому тут же разочарованно застонала. Он поднялся и посмотрел на меня. Я сквозь пелену тумана и слёз видела, насколько он возбуждён. От его взгляда меня внутри тряхнуло. Ещё никто и никогда не смотрел на меня так. Жадно, жарко, собственнически. Он словно говорил взглядом, что никуда я от него не денусь, и в то же время я видела удовольствие от того, что он сам понимал это.

– Не всё сразу, – прохрипел он мне в губы и поцеловал.

От собственного вкуса на его губах меня повело ещё сильнее. Это было что-то слишком откровенное, слишком интимное.

Оторвавшись от меня, Алан полностью разделся, почти сразу ложась поверх меня. Но короткого мига хватило, чтобы меня напугать. Он в меня не влезет!

Схватив одну мою ногу, Алан немного отодвинул её в сторону, рукой придерживая меня за бедро.

– Сейчас будет немного больно, – облизнув губы, сказал он как-то слишком предвкушающе и толкнулся вперед.

От прострелившей боли меня выгнуло. Вцепившись в покрывало пальцами, я что есть силы сжала его и открыла рот в безмолвном крике. Алан остановился, я же упала обратно на кровать, широко распахнув глаза. Он смотрел на меня, при этом, как мне показалось, взгляд был совершенно безумным. Он горел и будто бы пожирал меня глазами.

Снова толчок, короткий, но его вполне хватило, чтобы мне почудилось, будто меня сейчас разорвёт пополам. И снова я забыла, что первый раз довольно болезненный. Ах, как везёт тем, у кого впервые это проходит не так больно.

– Больно, – прошептала, всхлипывая.

– Сильно? – как-то совсем уже хрипло спросил он, снова делая короткий толчок. Мне кажется, ему нравится эта пытка, иначе он просто вошел бы одним разом, и всё.

Посмотрев на него, только укрепилась в своих мыслях. Надеюсь, он не будет меня стегать кнутом до крови и сажать на цепь? Мне, конечно, небольшая боль приятна, но калечить своё тело у меня нет никакого желания.