Алые зори Егора Романова

– Вижу, решил, отговаривать без толку, поезжай сынок и возвращайся. Береги себя, я не хочу потерять и тебя. Егор обнял ее и сестренку, пожал по-мужски руку Толику и через пару часов, с тощим рюкзаком за спиной, стоял на тульском тракте, ловя попутку.

Глава 4

До Моздока Егор добрался благополучно, если не считать, что на подъезде к станции, поезд на котором он ехал, обстреляли средь бела дня неизвестные из автоматов. В некоторых вагонах были выбиты стекла и осколками ранены несколько человек. Поднялась суматоха. Люди метались по проходу, не понимая где укрыться. Егора не задело. Он всю дорогу пролежал на верхней полке, спускаясь лишь тогда, когда военный или милицейский патруль требовали предъявить документы. Его спрашивали, зачем он едет в места боевых действий. Егор говорил правду. Один из военных заметил, что затея эта опасная и безнадежная. Чеченцы берут в плен каждого, кто к ним попадется. Хорошо если сразу убьют. Ты парень даже не представляешь, что они делают с пленными. Бросают в ямы, сажают на цепь как собак, отрезают головы. Ты проклянешь тот день, когда родился на свет. Там такая каша, не знаешь, где кто – наши, или чеченцы. Стреляют из-за каждого угла, из каждого подвала и чердака.

– У меня в Грозном друг, – пояснил Егор.

– Какой друг? Ты что, с неба свалился?

– Мы служили вместе.

– Вот мать твою! Служили они, – возмутился военный – да твой бывший дружок первый тебе глотку перережет. Не чеченцы, так наши тебя остановят. Возвращайся парень пока не поздно, а то мать и тебя будет оплакивать. Егор промолчал.

– Ну, смотри парень, пропадешь ни за грош, – сказал военный, возвращая Егору документы.

Как только Егор сошел с поезда в Моздоке, его задержала какая-то непонятная группа из четырех бородачей, вооруженных автоматами. Егор привычно полез в нагрудный карман за документами. Один из них взял документы, другой бесцеремонно сдернул рюкзак с плеча Егора, вытряхнул содержимое прямо на землю. Полотенце, кусок мыла, бритвенный прибор, пара носков, полбуханки хлеба, кусок зачерствевшего сыра, перочинный ножик и пустая фляжка из-под воды – все, что обнаружили разочарованные бородачи.

– Деньги есть? – спросил один.

– Немного есть, на билет до Грозного, – ответил Егор.

– Давай сюда!

– А на что я буду дальше добираться? – возразил Егор.

– На тот свет тебя бесплатно отправят, – пробурчал бородач, обшаривая карманы куртки Егора. – Даже курева нет, – констатировал он.

– Я не курю – ответил Егор.

– Че ты сюда приперся без денег?

– Брат пропал, найти хочу – ответил Егор.

– Ищи в аду, – дружно загоготали бородачи. Обчистив карманы Егора, забрав обнаруженные несколько сот рублей, фляжку, бритвенный прибор и перочинный ножик, они пошли патрулировать дальше. – Мародеры какие-то, хорошо паспорт оставили, подумал Егор. Подобрал хлеб и сыр, стряхнул с них крошки земли, положил в рюкзак, и пошел к зданию вокзала. Там он узнал, что поезд до Грозного не идет, в виду интенсивных боев. Выйдя из здания вокзала, он пошел по первой попавшейся улице. Города он не знал, а ему надо было выйти на автомобильную трассу, ведущую в направлении Грозного. Навстречу ему торопливо шла женщина в черном платке, повязанном по самые глаза. Он обратился к женщине с вопросом о дороге, но та шарахнулась от Егора, как от чумного. Тогда он попробовал спросить у мальчишек, о чем-то громко споривших между собой. Мальчишки с криками: – ай, шайтан! – разбежались в стороны, осыпая Егора камнями.

– Что они тут все, как дикари, пугаются мирного человека, у меня же нет в руках ни автомата, ни ножа, ни, даже, палки. Тут Егор заметил далеко впереди на обочине дороги колонну из танков и бронетранспортеров. – Вроде свои, – решил он, разглядев при приближении бойцов, расположившихся на бронетранспортерах. Бойцы курили, травили байки, смеялись.

– Бойцы, куда путь держите? – спросил он.

– А ты кто такой, чтоб тебе докладывать? Может ты шпион, – бойко спросил чернявый и черноглазый балагур в танкистском шлеме, наставив на Егора автомат. Бойцы дружно засмеялись.

– Не шпион я, брат у меня пропал без вести. Здесь воевал. Хочу найти живым или мертвым. Мать совсем извелась. Может, кто слыхал? Романов Борис его зовут, со слабой надеждой спросил у бойцов Егор. Притихшие бойцы смотрели на него, кто с удивлением, кто с любопытством.

– Ты парень не блаженный случайно? – спросил насмешливо все тот же балагур в танкистском шлеме, – что же ты среди войны ищешь брательника? Подожди, очистим Чечню от бандитов, тогда и найдешь.

– Может, ему сейчас нужна моя помощь. Может, сегодня он еще жив, а завтра будет поздно, глядя прямо в жгуче-черные глаза балагура, – произнес Егор.

– На, покури, – после некоторого молчания протянул Егору окурок сигареты балагур.

– Не курю – отказался Егор.

– Может ты еще и водку не пьешь?, – усмехнулся тот.

– Не пью.

– Э, да ты и впрямь блаженный – протянул балагур, докуривая сигарету. И куда ты теперь навострился?

– В Грозный мне надо.

– Эх, поглядите на него братцы! Человек сам в пекло лезет.

– Надо мне – упрямо настаивал Егор. Во время разговора к машине, у которой стоял Егор, подошли два командира военной колонны.

– Что тут происходит? – спросил один из них.

– Да вот тут в Грозный просится, – и бойцы изложили командиру суть происходящего.

– Ты где служил? – спросил его командир.

– Здесь недалеко и служил под Грозным в танковых войсках.

– Танкист значит.

– Танкист. Проверив паспорт Егора, командир произнес:

– Если не возьмем?

– Пойду пешком.

– Ну, ну – протянул командир и махнул рукой головной машине. Колонна машин, взревев, двинулась мимо Егора. Егор поправил на плече рюкзак и двинулся следом.

– Ладно, подвиньтесь ребята, пусть едет, только знай, танкист, в любой момент мы можем вступить в бой, не дойдя до Грозного. И не факт, что мы останемся живы, – прокричал, перекрывая шум моторов, командир. Бронетранспортер, идущий в хвосте, остановился, и балагур в танкистском шлеме с готовностью протянул Егору руку, Егор втиснулся между потеснившимися бойцами. Машина двинулась, догоняя колонну. До Грозного оставалось около двадцати километров, когда из-под танка, шедшего в голове колонны, вырвался столб земли, пламени и черного дыма. Танк подбросило и развернуло поперек дороги, перекрыв путь другим машинам. Бойцов мигом смело с брони. Тут же с левой стороны из-за холма затрещали автоматные очереди. Пули звонко зачиркали по броне, высекая искры. Егор скатился на землю вслед за бойцами и укрылся за машиной. Завязался ожесточенный бой. Егор лежал на земле, не смея поднять головы. Он был безоружным и ничем не мог помочь своим. Боевики подбили из гранатомета еще две машины. Взрывы гранат, крики раненных, треск автоматных очередей, с обеих сторон, гул, грохот, кровь. Бронетранспортеры, идущие в хвосте колонны, пытались развернуться, и уйти из-под огня, но боевики опередили, они подбили машину, замыкающую колонну. В колонне было десять машин. Трем экипажам удалось-таки развернуться и они ушли обратно в сторону Моздока. Еще три машины, пятясь и отстреливаясь сумели ретироваться следом за первой группой. С ними ушла часть бойцов, оставив на пле боя экипажи подбитых машин. Оставшиеся экипажи вели неравный бой. Боевики били со всех сторон. Горстке бойцов было негде укрыться на открытой дороге. Егор сгоряча не почувствовал боли в руке. Только когда его кто-то грубо толкнул, он невольно вскрикнул и схватился за плечо. Рукав куртки был в крови.

– Блаженный, – услышал он и ощутил жаркое дыханье у лица, – уходи. Вон рядом балка. Балагур, уже без шлема, с лицом залитым кровью, не переставая стрелять, кричал Егору в ухо, стараясь перекричать гул и грохот боя: – Уходи-и! И вдруг дернулся и сник.

– Ты чего, ты чего? – тряс его Егор за плечи.

– Мишка я Колесников, из Ростова – прошептал балагур белеющими губами, – мамане передай – … и затих, устало закрыв глаза. Изо рта и носа его на землю алыми струйками стекала кровь. Егор полу-оглохший, растерянный, приподнялся и чуть не словил пулю. Будто в немом, замедленном кадре кино увидел он, как из-за соседней машины, словно привидение, вынырнул бородач и одним резким взмахом кинжала перерезал горло раненному бойцу, укрывавшемуся за машиной. Боец захрипел, заваливаясь на спину. Бородач крутанулся в сторону Егора. Егор сам не понял, как в его руках оказался автомат балагура. Буквально на одну секунду он упредил нападавшего автоматной очередью. Бородач споткнулся и кулем тяжело свалился замертво на него. Егор оттолкнул мертвого противника. Его крупно трясло. Расстреляв полностью рожок автомата, он отбросил его в сторону и метнулся к спасительной балке. Вжимаясь всем телом в землю, извиваясь ужом, он пополз прочь от смертельной дороги к недалеким зарослям. Накал боя постепенно стихал. Все реже звучали выстрелы, все громче раздавались над дорогой торжествующие крики победителей. Егор понимал, что после этого боя никто из бойцов не останется в живых. Укрывшись в густых зарослях, он видел, как боевики ходили по дороге между подбитыми машинами, добивая раненных. Двое из них направились в сторону балки. Егор, пятясь, торопливо стал отступать в глубь зарослей, и вдруг земля внезапно расступилась под его ногами. Он провалился в пустоту.

Глава 5

Монотонный, печальный звук капели вывел Егора из небытия. Открыв глаза, некоторое время не мог понять, где он и что с ним случилось. Вокруг царил полумрак. Слышались тихие переливы струй воды. Наконец Егор понял, что находится в какой-то пещере. Он приподнялся, от движенья, в руке огнем вспыхнула боль. Егор сразу вспомнил все: бой, ранение, гибель бойцов, свое падение. Удивительно, что не сломал ничего – подумал он, – зашиб ноги только, болят. Пещера оказалась не очень большой, с пологим спуском к выходу, который маячил недалеко светлым пятном, как и дыра над головой. Прямо из подножья скалы бил родничок и ручейком выбегал из пещеры наружу. Егор умылся, напился из родника, снял куртку и свитер, замыл кровавые рукава. Рана была не пулевая. Шальной острый маленький осколок гранаты рассек куртку и вонзился в плечо. Егор, сжав зубы, рывком выдернул осколок, кровь тонкой горячей струйкой потекла из раны. Он разорвал рубашку и лоскутом от нее перевязал руку, кровь остановилась. Надел на голое тело свитер и куртку. Остаток рубашки засунул под свитер в район раны. Сколько времени он находился в пещере Егор не знал. Он осторожно выглянул из своего убежища и обомлел. Пещера прямо на выходе обрывалась пропастью. Ручеек тонкой ленточкой срывался вниз в реку, протекавшую по долине. От пещеры по узкому горному уступу шла еле заметная тропа. – Значит, здесь бывают люди, раз протоптана тропа, понял Егор. Может, те самые боевики и укрываются в ней между боями, хотя в пещерном полумраке он не обнаружил явных следов присутствия человека. Надо уходить. Он оглядел окрестности, людей не было видно, и осторожно ступил на тропу. Цепляясь за редкие кустики и каменные выступы, обдирая в кровь руки, Егор поднялся к зарослям, откуда сверзился в пещеру. Наверху он долго отдыхал, привалившись к валуну и прислушиваясь. Было тихо, до звона в ушах. Даже птицы молчали, не нарушая девственного покоя. Будто совсем недавно не рвались снаряды, не стонала земля, вставая дыбом, не кричали люди от страха, боли, ярости. Кружилась голова. Егор лег на землю, глядя в высокое, чистое, без единого облачка, небо. – Контузия наверно, подумал он или сотрясение мозга, рана пустяковая, от нее голова бы не закружилась. Полежу немного да пойду, нечего прохлаждаться, хотя ему совсем не хотелось шевелиться. Лежал бы и лежал, глядя в бязмятежную небесную синеву. И тут он ясно услыхал хруст сухой обломившейся ветки, затем еще. Егор затаился за валуном. Чужая отрывистая речь резанула слух. Егор почти не дышал, осторожно выглядывая из-за валуна. Вот в поле его зрения показалась первая фигура, за ним – другая, третья. Он насчитал уже больше двадцати человек. Боевики шли друг за другом, изредка перебрасываясь короткими фразами. Что это боевики, сомнений у Егора не возникло. Все были вооружены, почти все с бородами, кое кто ранен. – Во время опомнился – подумал Егор. Пролежи я в их логове в беспамятстве еще час, не очнулся бы уже никогда. Похоже бог присматривает сегодня за мной – иронично предположил он. И в бою не погиб, и в пещере схоронил, и во время с тропы увел. Боевики явно направлялись в пещеру. Других троп здесь не было. Подождав, когда последняя фигура скрылась в зарослях, Егор стал пробираться к дороге, где произошел бой. Разбитые машины все еще дымились. Возле машин в разных позах лежали обезображенные, окровавленные трупы бойцов. Дорога в оба направления от места боя была пустынна. Он подошел к месту, где оставил погибшего балагура. Его голова была отсечена от тела, держалась лишь на малом кровавом лоскутке кожи.

– Господи! Что же это такое? – ужаснулся Егор, – они измываются даже над мертвыми. От увиденного, у него подкосились ноги, он присел на корточки, его вырвало. – Вот и Бориска лежит где-то, замученный и не погребенный, – подумал он. Не по-людски это. Егор хотел, в знак почтения, собрать погибших бойцов в одно место и накрыть их тела брезентом, валявшемся тут же на дороге, но вовремя обнаружил, что тела погибших заминированы. Чуть приподняв тело балагура, он увидел под ним гранату. Каким-то чудом граната не сработала. Егор в мгновенье покрылся испариной от сознания того, что сейчас он мог реально погибнуть. – Видно и вправду Господь сегодня со мной, уже без иронии, подумал он. – Прощай брат – сказал он балагуру – жив буду, навещу твою мать, и побрел, не скрываясь, по дороге в сторону Грозного. Заходящее Солнце на прощанье окрасило кровавым цветом далекую кромку гор. Стемнело и Егор справедливо полагал, что на ночь глядя, вряд ли кто отважится отправится в путь в такое страшное время. Устав брести по пустынной ночной дороге, он остановился у груды камней, отдохнуть до рассвета. Привалившись спиной к камню, он размышлял: ввязался я в плохую историю, один на вражеской территории, вряд ли я найду брата, уцелеть бы самому. Он не дооценил опасность. Правда оказалась страшней, чем он предполагал. Гостеприимные чеченцы теперь режут глотки тем, с кем жили в дружбе многие годы. Не хотелось верить в эту жуткую реальность. Крупные южные звезды над головой кажется тоже были в недоумении от происходящего под ними. Когда немного развиднелось, Егор разглядел, что остановился буквально в пятистах метрах от первых городских строений. На дороге по-прежнему было пусто. Ни из города, ни в город никто не спешил. Егор вышел из своего укрытия, но тут же опять нырнул за камни. Из города выскочила легковушка и на большой скорости промчалась мимо, обдав его клубом дыма и пыли. Пролежав в укрытии с полчаса, Егор решился покинуть свое убежище. Он не спеша пошел к строениям. Темные глазницы домов, обращенные на пустынную улицу, вселяли тревогу. Егор шел и озирался. По спине неприятно пробегал холодок. – Что, все повымерли что ли? И тут мимо уха свистнула пуля. Запоздалый звук выстрела Егор услыхал, спустя долю секунды. Он упал и откатился за трансформаторную будку, оказавшуюся рядом. – Я же безоружный – подумал он – чего они в любого человека палят, даже не спрашивают кто, откуда, зачем? Да, открыто по городу не пройдешь. Я для всех хорошая мишень. Придется забиться в какую-нибудь нору до темноты. Егор забрался в разбитый дом через провал окна. Дом был одноэтажный на несколько комнат. Двери в доме отсутствовали, были выбиты взрывом. Он с осторожностью обошел все комнаты. Под ногами хрустела обвалившаяся штукатурка. Егор ступал тихо, понимая, что за следующей стеной, мог кто-то затаиться. Дом оказался пуст. К своей радости, в помещении, где раньше видно была кухня, он под обломками штукатурки нашел закопченный чайник с остатками воды. Вода была затхлой, застоявшейся. Егор обернул носик чайника полоской ткани от рубашки и через этот импровизированный фильтр напился. – Ну вот, – подумал он, – еще бы поесть. Последний раз он ел около полутора суток назад, еще в поезде. Рюкзак с половиной буханки хлеба и куском сыра он потерял во время нападения на колонну. Обшарив кухонный шкаф и стол, Егор нашел в столе рассыпанную горстку сухих макарон вперемежку с зернами риса. – Ну, хоть что-то. Он собрал в карман куртки макаронины и рис и устроился у окна, наблюдая за улицей. День выдался пасмурный, к тому же из соседнего здания клубился черный дым. Он не поднимался вверх, а стлался по улице на уровне человеческого роста, придавленный низким атмосферным давлением. Из-за дыма обзор был невелик. В городе временами слышались перестрелки. За весь день наблюдения Егор увидел лишь небольшую группу людей, перемещавшуюся перебежками от дома к дому. Кто это были, определить невозможно. Одни были в камуфляже, другие в гражданской одежде, но оружие было у каждого. – Действительно не разберешь, где свои, где чужие, вспомнил он напутствие милицейского патруля. День тянулся ужасно долго. Сидя в своем углу, с замиранием сердца, Егор ожидал, что кто-нибудь наткнется на его убежище, но обошлось. Дом стоял на окраине, а выстрелы доносились больше из центра. Он сгрыз несколько найденных макаронин, чтобы заглушить тоскливую, сосущую пустоту в желудке. Когда темень окутала окрестности, Егор решился выйти из своего убежища. Город он знал не очень хорошо, но примерно представлял в каком направление надо продвигаться, чтобы добраться до района, где проживал его друг Аслан. Он крался точно зверь от дома к дому, от забора к забору. Где-то, на половине пути, из-под ног его выскочила тощая собака и, отбежав, загавкала на него, поджимая к животу хвост. Тут же напряженная тишина грозненской ночи взорвалась оглушительными автоматными очередями и засветилась всполохами ракет. Егор припал к земле. Рука его наткнулась на что-то мягкое. Егор пошарил рукой дальше, и его бросило в жар. Он лежал рядом с мертвецом. И не подняться, не отползти. Заметят. От трупа ужасно смердело. Егор отвернул лицо в сторону, стараясь дышать не глубоко. – Видно давно лежит, – подумал он. – Что же не убирают-то, ведь человек все же, не собака. Выстрелы стихли. Егор полежал минут десять и тихонько пополз от мертвого тела и снова наткнулся на мертвеца.

– Господи! Да тут кругом погибшие! – поразился Егор. В темноте ночи он не мог определить местоположения дома Аслана. Завалившись в какую-то яму, он стал ждать луны или когда хоть чуть-чуть развиднеется. Вот уже на сером фоне занимающегося рассвета стали вырисовываться слабые очертания зданий. Егор выглянул из ямы и с трудом понял, где он находится. Площадь «Минутка» в самом центре Грозного была неузнаваема, изрытая снарядами, заваленная разным хламом и трупами. Тяжело стало на душе у Егора, так тяжело, что дышать стало больно. Что же это такое! Как могло это случиться? Еще недавно этот город шумел, радовался, пел, цвел; молодежь назначала свидания на площади, а теперь по его улицам ходить смертельно опасно. Чему такому надо было случиться, чтобы один народ поднялся на другой народ, мирно проживавшие вместе больше столетия. Где родилось и возросло то зло, что сейчас торжествует над разрушенными чеченскими городами, над безвестными трупами российских солдат? – Господи Иисусе, помилуй мя! – взмолился Егор, нащупав нательный крест под свитером.

Глава 5