Тринадцатый

Душа старого пса от сочувствия к Тринадцатому покрылась зеленным цветом.

– Не отчаивайся, будь душкой. Ну, мне пора, держи нимб и пока. Может, ещё встретимся?

Он взмахнул мантией и исчез в синеве неба. Тринадцатый с завистью посмотрел в след улетающей душе.

– Сейчас в отпуск отправят, потом определят куда лучше, куда он захочет, и живи – радуйся. А мне здесь майся.

От воспоминаний, Тринадцатому стало себя опять жалко. Облетев несколько раз вокруг Алёнушки, он решил дать её несколько часов отдыха.

– Пусть поспит часов пять, а там начнём. – Задержал он, Компромисс на полпути.

Алёнушка

Ровно в намеченный срок, Алёнушка проснулась от сильной боли. Компромисс начал работу. Тринадцатый наблюдал за будущей мамой с люстры. Она замерла, полежав с открытыми глазами. Боль утихла так же внезапно, как и началась. Перевернувшись на другой бок, она закрыла глаза и снова постаралась уснуть. Тринадцатого возмутило её поведение.

– Хватит спать, пора рожать!

Сильная боль снова прорезала её. Алёнушка ойкнула и приподнялась на кровати. Муж мирно посапывал рядом. Его очень не хотелось будить среди ночи. Боль снова накатила раскалённым обручем. Алёнушка поняла – её час настал.

– Ванечка, что – то мне плохо.

– Спи, Лёлечка, спи, всё хорошо.

Сквозь сон успокоил Алёнушку муж.

– Да, нет же, мне больно, очень больно.

Алёнушка закусила губу, чтоб не расплакаться. Ваня потянулся, зевнул, открыл глаза и только тогда решил проснуться.

– Что с тобой?

– Да сама не знаю, ещё вечером началось. Схватит и отпустит. Только вечером не так сильно было, а сейчас терпеть не возможно, так больно.

– Тебе же ещё рано?

– Знаю, но схватки не остановишь. Надо одеваться и идти.

– Ну, идти, так идти.

Он взглянул на часы – три часа ночи. И почему это не случилось днём? Ужасно спать хочется. На улице холодно и темно. В мягкой постели – тепло и уютно. Алёнушка, кривя губы от боли, металась по квартире, собирая необходимые вещи. Ваня лениво одевался. Он был занят только собой. Тринадцатый висел на люстре и смотрел сверху на устроенный переполох. Больше всего он испытывал неприязнь к будущему папаше.

– Пошевеливайся, давай, сонная тетеря. Выспался, хватит. Скоро тебе вообще спать не придется.

Совершенно не обращая внимания на Аленушку, он витал над Иваном.

– Уж я тебе устрою. Не повезло мне с отцом! Маменька ещё ничего, а папенька – репейник. Ой, люди, люди, и за что вам ещё грехи отпускают?

Алёнушка ойкнула, на глазах появились слёзы.

– Вот пень! Хоть бы раз жену пожалел. Ну, помоги ей сапоги застегнуть. Вот так! Как надулся – то, будто подвиг совершил. Теперь ему часок другой отдохнуть надо, весь уработался. Репейник, помоги жене пальто одеть. Проверь, хорошо ли шарф замотан. У, раззява, тебя самого ещё надо воспитывать, а ты туда же – в отцы. Дурное дело не хитрое, на это вы все мастера. Сейчас отвезёшь, сдашь, и спать ляжешь, – большое дело сделал, жену в роддом отвёл. А к вечеру последние деньги пропивать побежишь, до икоты напьёшься. Сам я вас в таком виде не видел, но мне рассказывали. Вот налюбуюсь!

В дверь позвонили. «Скорая помощь» приехала оперативно. Через несколько минут Алёнушка, Иван и Тринадцатый были в роддоме номер два. Тринадцатый смотрел на бледное лицо Алёны и вспоминал задушевные беседы с Меченым.

Меченый

– Хочешь, не хочешь, а срок надо отрабатывать.

– Как, ты, сказал? Срок? Почему, срок?

– Нет, у тебя не срок будет, – рассмеялся Меченный. – Это я свою миссию на земле в теле сроком называю. А, ты, цикл проживёшь. Понял? Поэтому, получил распределение – залезай в тело и живи судьбу. Первые две недели трудно, а потом привыкаешь. А как две недели, по земному времени, пройдут – всё забудешь Только две недели душа себя осознает отдельно от тела, потом происходит слияние и это уже до конца срока. Так что бояться ничего не надо.

– А ты сам, какой раз в тело пойдёшь? Все горазды, советы давать.

– Не груби. Я – Меченый. Мне двенадцать самоубийц обслужить приказано. По верхнему рангу иду, специальное задание. Да, в этом деле я – гений. Гении они все чокнутые. У них, знаешь, как душа болит, потому, что их не понимают простые люди. Меня всего каждый раз так трясёт, что нет сил, держатся, но я держусь, до конца срока держусь. А как срок закончится – ухожу.

– А сильно болит?

Интерес захватил Тринадцатого подкравшись незаметно сзади.

– Поболеешь, узнаешь. А, у гения сильнее болит, чем у простого смертного, особенно когда его не понимают. Или он дошёл до точки – полностью исчерпал себя. Тело своё люди беречь перестают, не спят, не едят, только всякую ерунду в себя накачивать начинают. Начинают сутками напролёт думать, мечтать о несбыточных делах, подвигах, открытиях. Не могут понять, что для рождения новой идеи душе положен отдых. А они, наоборот, по мне ржавой пилой мыслями пилят, и, зельем душу травят, а я рвусь и устаю. Но в этом случае терпимо. От такой дряни я быстро тело сбрасываю. Ещё хуже бывает.

– Куда хуже?

– Ты когда котом был, он валерьянку пил?

– Было такое, в первый год. Сначала, всего обожгло. Потом, сам не знаю, почему всему радовался, как уснул, не помню. А утром плохо было, все тело болело.

– Вот люди тоже пьют, но не валерьянку – зелье похуже. Они зелье в тело вливают, а душа страдает. Сначала, весь свернёшься, потом развернёшься и всё, что угодно тебе по плечу. Настроение отличное, голова отключается, мыслей никаких. Герой, да и только. Такое начинаешь творить – самому страшно, но всё равно хулиганишь.

– А что делаешь, как хулиганишь?

– У кого, на что сил хватает. У многих обиды верх берут – разбираться со всеми начинают. У вторых, детские комплексы говорить начинают, не исполненные желания детства. Третьих на любовь тянет, со всеми подряд. Но бывает, очень много зелья вливают, так много, что душа умирает, а за ней и тело. Если средняя порция – душе и телу плохо, но человек живёт. Маята страшная.

– А если норма? – Поинтересовался Тринадцатый.

– Не знаю, у меня по долгу службы такого не было. Я начинаю рано, постоянно и много. Но, думаю, что всё равно плохо, потому что душа от этого гибнет. Хуже всего, когда сам привыкнешь и начинаешь просить. Трудно выносить муки.

– Муки? Что за муки?

– А, как, ты, думал? В любом организме до последних минут живёт то, что заложено на небесах. Ну, что такое совесть, ревность и все остальные сантименты, ты ещё узнаешь. Пока тебе это не объяснить.

– И, ничего тебя остановить не может?

– Судьба. Мозги зальешь, и спать – впечатление отдыха. Но это не правда. Самый нормальный для человека отдых – здоровый сон. Запомни это.

Рассказы Меченого приводили Тринадцатого в ужас. А, друг по общению, как назло выбирал самые жуткие примеры из своего пребывания в теле.

– Не хочу быть человеком. – Пугался Тринадцатый.