Тринадцатый

От ехидной шутки друга Тринадцатый покрылся серым цветом. Меченый выпустил из под мантии крупную гроздь хохота.

– Не обижайся, мантия лопнет. На обиженных – черти воду возят. И козьих морд не строй, а то, как у чёрта рога вырастут.

– Это у тебя вырастут, если ржать, как козёл будешь. – Тринадцатый от обиды вскочил с места. Он ни как не мог привыкнуть к шуткам друга, чем доставлял Меченому огромное удовольствие.

– Дурачок. Сколько тебе объяснять? Запомни: ржут – кони, у них рога отсутствуют. А козлы блеют, так же, как ты сейчас. Козла от коня отличить не можешь? А ещё хвастался, что всю жизнь в поле на воле, – среди своих и наших.

Меченый замолчал и сердито стукнул по гроздям хохота. От хохота остался только дымок. Тринадцатый понял, что своей обидой рассердил друга. В любую минуту Меченый мог улететь, и прощание превратилось бы в ссору.

– Не сердись. – Тринадцатый слегка дотронулся мантией до нимба Меченого. – Смотри, к нам уже просочились маленькие капельки ссоры.

– Да, как же на тебя не сердиться, если ты шуток не понимаешь. Хотел тебя развеселить, поднять тебе окрас, а ты не захотел понять. Ладно, тогда попробую поднять твоё настроение по-другому. Смотри. – Он протянул повестку.

– Тебе тоже? Почему?

– Видно, кто – то из здешних угодников узнал о наших задушевных беседах и донёс. А распорядок дома отдыха это запрещает. Тебе ведь тоже на три дня раньше вызов принесли?

– Да. У меня ещё три дня отдыха.

– Отдохнули, хватит. Думать надо было нимбом. Ой, прости, ты ведь у нас не грамотный. В распорядке что написано? Больше одного или меньше десяти – не собираться. Понял?

– Я понимаю, почему нельзя больше одного. А почему нельзя меньше десяти? Этого я понять не могу.

– Очень просто, из десяти всегда найдется один честный. Вовремя доложит в нужную инстанцию о неблагонадежных.

– Получается, что, не желая этого, я тебя сдал, как самый последний стукач. – От сознания своей вины Тринадцатый снова посерел.

– Слушай, дружок, если ты всегда, так на всё будешь реагировать, то быстро в карцер попадёшь. Посерел весь. Разве так можно? Надо сдерживать свои эмоции, что бы никто ни когда не видел что у тебя внутри. Можно кричать, волнения гроздями из-под мантии выпускать, для большей важности нимб погрызть или цветами переливаться – всё можно. А правильно и нужно всё это внутри себя держать, наружу не выпускать и оставаться таким, как будто ничего не происходит.

– А как этого добиться?

– Тренировками. Начни с простой ситуации: вспомни что – ни будь неприятное и пережуй это спокойно в себе. Главное, в это время следить за своим цветом. Не выпускать на волю эмоции. Они вещи капризные – сразу вылезают и на мантию садятся. Если ты это в себе сможешь сейчас наработать, то и человеком это не потеряешь. У людской плоти забот много, ох как много. Без эмоций проблем хватает.

Тринадцатый испугано взглянул на Меченого.

– Первая и главная задача – пища. Плоть питать нужно. Чтобы вкусно поесть и сладко поспать, люди войны начинают и бьются не на кровь, а насмерть. Бывают войны крупно масштабные – от Самого Создателя. – Меченый поднял концы мантии вверх.

– Неужели, войны тоже от Самого? – Не поверил Тринадцатый другу.

– А, как же. Только тут вот какая загвоздка: люди, как бы сами просят разрешение на кровопролитие.

– Зачем?

– Очень просто. Накопилось у них много оружия – девать не куда. Не выбрасывать же? Вот, у кого его побольше и высматривает себе противника поменьше. А, потом, у Создателя выпрашивает разрешение.

– И – и – и, Он, разрешает? Не верю.

– А, что не разрешить – то? Люди за свои грехи должны сами расплачиваться.

– Но ведь, и невинные люди страдают?

– А, ты, что про невинность людскую знаешь?

– Таких людей не встречал. – Категорично заявил Тринадцатый. Потом помолчал, и тихо добавил. – Считай, что я вообще с людьми не встречался.

Разговор зашёл в тупик. Гроздья Недоверия начали скапливаться в узком проходе.

– Хорошо, ты, мне не веришь. Я, на тебя не обижаюсь за это. Сколько до отбоя?

– Два часа. – Тринадцатый посмотрел на главную башню с часами. Башня была возведена странным образом, – где бы ни находилась душа – отпускник, – она всегда могла узнать время по часам.

– У нас с тобой есть два часа на экскурсию. – Меченый достал из под мантии две бесцветные грозди. – Держи. – Протянул он одну гроздь другу. – Спрячь под нимб.

– Зачем?

– Что бы нас ни увидели санаторские шпионы. – Пояснил Меченый. Затем, ни слова не говоря, спрятал свою гроздь под нимб. Тринадцатый испугано огляделся вокруг. Меченый исчез.

– Ты, где? – Сам не зная почему, вдруг, прошептал он.

– Да, здесь, я, здесь. Делай, как я тебе велел.

– А, как же я за тобой полечу, если я тебя не вижу? – Не унимался Тринадцатый. Он не верил в чудеса, потому что ещё ни разу в жизни с ними не сталкивался.

– Когда станешь невидимым – меня увидишь.

Стоило Тринадцатому положить гроздь под нимб, как он сразу же, увидел друга.

– Вот теперь можем лететь. Сколько времени из-за твоего недоверия потеряли.

Первым в полёт пустился Меченый. Сил у него было больше, чем у Тринадцатого. Ему частенько приходилось тормозить, что бы дождаться друга.

Тринадцатый не мог понять, зачем и куда они летят. Все силы у него уходили на стремительный полёт. Напрягая силы, и достигнув нужной скорости, он так разогнался, что чуть не врезался в Меченого.

– Подожди. Прилетели. Вон видишь дымка?

– Да.

– Нам надо туда. Только осторожно. Без разговоров.

Стараясь не шелестеть мантиями, и не создавать воздушного потока, они подлетели к дымке, на которую указал Меченый. Они подлетели ближе. Тринадцатый, рассмотрев, что это целое облако душ, очень удивился.

– Что это такое? Зачем? – Нечаянно вырвалось у него вопрос.

Меченый сразу же схватил Тринадцатого за край мантии, и потащил в обратную сторону от облака. Только оказавшись на почтительном расстояние, Меченый отпустил мантию Тринадцатого.

– Я, же, тебе сказал молчать. Ты, что хочешь, что бы нас в Отстой сослали?

– Нет.