Чудесная панацея

Макс настоял на том, что Лера не должна идти в институт: не смотря на уверения врача, ее недомогание очень сильно испугало его. Мыть лестницы она тоже не ходила – это утро было свободным. Макс позволил ей поваляться в постели и даже сам приготовил завтрак.

Чудеса случаются, поняла Лера, да еще и в таком количестве: Макс проснулся в хорошем настроении, не ворчал, не искал ссоры и был идеальным, заботливым мужем. Он даже преданно заглядывал ей в глаза и каждые пять минут спрашивал, как она себя чувствует. Лера была на седьмом небе от счастья: что бы ни говорили о ее любимом, это все неправда! Она знает его лучше – он замечательный, любящий и заботливый!

Когда Макс предложил после обеда сходить в кино, она лишь радостно кивнула, счастливо улыбаясь. Через несколько минут Макс заглянул в комнату, где Лера валялась на диване с книжкой:

– Детка, я съезжу к родакам ненадолго, можно? Побудешь одна пару часиков?

– Если только пару, – улыбнулась Лера. Родители Макса жили совсем рядом по Московским меркам – на следующей станции метро или пятнадцать минут пешком.

– Я хочу сводить тебя в кино, а с деньгами – сама знаешь… Не у тебя же просить… Пойду на поклон к мамахен. Нет-нет! Не возражай! Я возьму деньги у них. Все! Не скучай!

"Все у нас будет хорошо," – успела подумать Лера, прежде, чем раздался телефонный звонок:

– Валерия Лескова? Здравствуйте. В нашей поликлинике вы недавно делали флюорографию…

– Наверное, – растерялась от неожиданности Лера – она уже и забыла об этом.

– Завтра подойдите в этот же кабинет. С 9 до 13. Без очереди.

– А зачем?

– Я вам отдам ваш снимочек, с ним надо будет подъехать в противотуберкулезный диспансер. Тут у меня еще есть адрес и фамилия вашего врача.

– Противо… туберкулезный? – Лера запнулась в середине слова. – Я ничего не понимаю…

– Ой, да не волнуйтесь вы раньше времени! Снимочек нечеткий, не все понятно, а в диспансере доктор посмотрит. У них аппаратура хорошая. Ну, может, рентген надо будет сделать… Алло! Вы слышите?

– Да-да… Завтра? Конечно, приду…

Вскоре вернулся Макс. Он был так счастлив, так ослепительно улыбался, что ей ничего не оставалось, как постараться отогнать тревогу и встретить его так же радостно. Тем более, что ей предстояла лишь небольшая формальность…

– В санаторий едешь?

– Не… ВТЭК надо проходить… Мож, потом поеду…

– Давно с больницы?

– Неделю. За пилюлями пришел, будь они не ладны! Язву заработал, пока их глотал… Надоели, чтоб их…

– А что делать? Без них кранты… О, моя очередь! Бывай! – разговор двух тихих мужичков был прерван старушкой, вышедшей из кабинета, и один из них, постучав костяшками пальцев в дверь, зашел.

Слушая их беседу, Лера постепенно падала духом. Может, виной тому был их изможденный вид? Может, виновато томительное ожидание и гнетущая неизвестность? А, может, само здание диспансера – с его темно-зелеными стенами, которые, казалось сами по себе убивали всякую надежду…

"Я – тоже??? – подкрались невеселые мысли – Да ну… А вдруг?… Эта болезнь всегда казалась мне далекой, нереальной, из прошлого, из книг и фильмов… Чехов, "Дама с камелиями"… "Уж ношу я смерти жало…" И – я… Нет. Или да? Симптомы? Да знать бы их! Кровь горлом? Что за чушь! Врач "скорой" сказал, что я АБСОЛЮТНО здорова!

Переутомление. Все. Бросаю мыть лестницы и буду больше гулять. И есть как следует – только пусть я не заболела… Не хочу… Пожалуйста… Я не хочу болеть! Так не бывает! Я не чувствую себя больной! Снимок… Конечно!… У них плохая аппаратура, а я тут себя уже накрутила. Все. Сейчас мне скажут, что это просто некачественный снимок и надо его переделать." – успокоив себя таким образом, Лера повеселела и, когда подошла ее очередь, бодро шагнула в кабинет

– Здравствуйте! Вы Татьяна Геннадьевна? А я – Валерия Лескова, – девушка положила на стол врача снимок и несколько бумажек, выданные в поликлинике. – Мне сказали, что я должна к вам подойти. Вот я и пришла прямо сегодня, чтобы не тратить время на эти формальности.

– И это правильно, – Власова взглянула на нее сквозь толстые стекла очков и указала на стул: Присаживайтесь, пожалуйста, – она бегло просмотрела листки, посмотрела на светящемся экране снимок и, вытащив из стола чистую карту, начала быстро заполнять ее.

– Карта? – удивилась Лера. – Зачем? Я заболела?

– Успокойтесь, – доктор улыбнулась, не отрываясь от своего занятия: – Вы же и пришли сюда затем, чтобы это выяснить, правда?

– Вообще-то я думала, что поликлинику не устроило качество снимка…

Доктор хмыкнула, отложила ручку и приветливо посмотрела на Леру:

– Качество как раз приличное. Так, хорошо. Давайте побеседуем. Валерия Александровна Лескова, 21 год. Замужем?

– Мы не расписаны. Гражданский брак

– Понятно. Возьмите градусник – вооон там, пока разговариваем, измерите температуру. Скажите, в последнее время вы резко теряли вес?

– Я его теряю постепенно, – отшутилась Лера и с удивлением увидела, как Власова сделала отметку в карте: -Постоянная усталость? Одышка? Боли в грудной клетке? Ночная потливость? Кашель больше трех недель?

Отвечая утвердительно на каждый следующий вопрос, Лера все больше убеждалась, что просто так она отсюда не уйдет. Расспросив подробно о жилищных условиях, об отношениях с мужем, о нагрузках в институте, обо всех работах и даже о смерти родителей, Власова протянула руку за термометром:

– 37,5, – констатировала она.

– Все так плохо? – всхлипнула Лера.

– Валерия, милая, не переживайте вы так! Это может быть все, что угодно – и воспаление легких, и просто рубчик… Не надо нервничать раньше времени! Пройдете полное обследование, сделаете пробу Манту, рентген, томографию, анализы… Тогда – и только тогда! – можно будет говорить о чем-то определенном. Однако, даже если это действительно туберкулез, паниковать не следует: в настоящее время это тяжелое заболевание прекрасно лечится.

Лера кивала, слушая ее слова, и не замечала, как слезы катятся по ее щекам. Она почти ничего не слышала из того, что говорила доктор. Сознание лишь фиксировало отдельные словосочетания, но смысл упорно ускользал: больница… Длительное лечение… санаторий… профилактика… проверить родных… И опять: не волнуйтесь. Не волноваться, хорошо питаться, взять академ в институте, оформить инвалидность…

– О чем вы говорите? – взвилась Лера, осознав последние слова. – Какая инвалидность??? Мне 21 год! Вы о чем?

Власова тяжело вздохнула, покачала головой и принялась выписывать направления на рентген и анализы…

Глава 2. Сотрудник охраны

Владимирская область – Москва. Нулевые.

Первое, что я сделал, когда сошел с провонявшего бензином сельского автобуса и провалился в грязь чуть ли не по колено, так это с чувством и от всей души высказался в свой адрес выражениями, весьма далекими от литературных. Нет, было бы понятно и объяснимо, если бы идея надеть в дорогу осенью новые светлые джинсы пришла в голову городскому парню, но я-то хорош! Выпендриться хотел…

Осознав тщетность попыток хоть как-то отчистить загубленные джинсы, я плюнул с досады и зaкурил, хоть сделать это на таком ветру было непросто.

Сердце билось в груди как ненормальное. Почему-то так было всегда, когда я возвращался домой. Не скажу, что, находясь в городе, я сильно тосковал, но все же, все же…

Я безумно рад, что есть у меня такое место, где мне всегда рады, сколько бы времени я ни отсутствовал, что бы ни натворил. Я рад, что моя малая родина – не огромный мегаполис, где никому ни до кого нет дела и, увидев человека однажды, ты почти наверняка больше его не увидишь… Моя родина – всего лишь маленькая деревушка в стороне от шумных магистралей, почти вымирающая, но именно она ассоциируется у меня со словом "дом".

Пристроив поудобнее на плече ремень тяжелой сумки, я зашагал по чавкающей глине. От остановки до деревни было около километра.

Почти сразу начал накрапывать дождь, перешедший в холодную противную морось и, когда я добрался до знакомой калитки, мой внешний вид вполне мог вызвать легкое недоумение, а, при случайной встрече с Серегой или Страусом – одноклассниками и друзьями детства – ехидные насмешки. На мое счастье, улица была пуста: середина рабочего дня, да и погода к прогулкам не располагает.

Мое приближение к дому заметил лишь Озик – песель неизвестной кинологам породы, названный мной в честь Оззи Осборна. Почему именно в честь него – я уже и сам толком не помнил, наверное, на тот момент я увлекался творчеством этого выдающегося человека. Сейчас же тезка знаменитости, громыхая цепью, подбежал ко мне и в приветственном прыжке припечатал мне грудь передними лапами. Решив, что моей одежде уже ничто не повредит, я крепко обнял его и потрепал по косматому загривку: