Лестница в небо

– Сок, конечно, – засмеялась я.

Мы отошли к барной стойке, покинув Агнесску, которая увлечённо болтала в этот момент с Петей. Любавин взял сок, и, подвигая стакан, неотрывно смотрел на меня.

– Вот, видите фотографию? – он кивнул на один из снимков, которые были размещены на стене кафе. Я обернулась и внимательно посмотрела на фото. На нём красовался немолодой мужчина, который обнимал очень симпатичную даму, намного моложе его.– Это мой знакомый. Он сейчас живёт за границей, на его стихи есть песни, которые исполняют известные певцы. Когда-то он здесь бывал, в нашем кафе. И её он встретил тоже здесь. Со временем они поженились.

– Здорово, – заметила я. – Настоящая любовь?

– А бывает ненастоящая?

Я слегка опешила от этого вопроса.

– …Знаете, когда-то давно я смотрела фильм, в котором главная героиня физически умирала от любви. Поразительный сюжет. Врачи не могли понять, почему она умирает. А оказалось – от любви.

– Я никогда не испытывал такого сильного чувства, чтобы умирать от любви, – заметил Артём.

– А Ваши стихи?

– Стихи испытывали. Некоторые даже умирали! – усмехнулся Любавин.

– По-вашему, они могут быть написаны так искренне в обход чувствам автора? – спросила я.

– Нет, что Вы… За спиной литературных героев всегда стоит автор. Но вот я от любви физически точно не умирал, – улыбнулся Любавин.

– Душевно от любви тоже хорошо умирать, – улыбнулась я в ответ.

– Не накликайте. Умирать от всего тяжело… И, к вопросу про «настоящее». Однажды попробовав, и зная, какое оно настоящее, разве можно потом спокойно жить от этого настоящего вдалеке и без шанса, пусть прозрачного, вновь почувствовать это настоящее?..

Я словно впала в лёгкий ступор от последних слов Любавина, не зная, что ответить, но тут Агнесска окликнула меня и сказала, что они с Петей вынуждены уйти, поскольку у них появились срочные дела.

– Потом расскажу, – шепнула она мне на прощание.

Мы остались с Артёмом одни в полумраке бара, не считая нескольких завсегдатаев кафе. Народ уже постепенно уходил домой, а время было уже поздним.

– Действительно, поздно, – заметил Артём, наблюдая, как я поглядываю на часы. – Можно вас проводить? Вам далеко добираться?

– Нет, здесь всего две остановки. Но проводить меня можно, – я улыбнулась и взяла сумочку.

На выходе в холле я оглянулась на себя в зеркало. Немного растрёпанные волосы струились по плечам, скрывая воротник курточки, а глаза у меня светились. «Всё от счастья», – мысленно усмехнулась я. Любавин распахнул передо мной входную дверь клуба и галантно пропустил вперёд. Вообще, манеры Артёма восхищали меня, отвыкшую от подобного, – отличались истинным мужским благородством. «В чём, в чём, а в знании этикета этому мужчине не откажешь», – подумалось мне.

Поднимаясь по ступенькам лестницы, которая выводила нас из полуподвального помещение кафе, я нечаянно оступилась.

– Ой! – вскрикнула я.

– Ай! – тут же отреагировал Артём, улыбнувшись, и подхватил меня за талию.

– Каблук можно сломать на вашей лестнице, – сквозь лёгкую боль тихонько рассмеялась я.

– Это с непривычки. Люди частенько спотыкаются на лестницах, ведущих в небо, – тихий голос Любавина прозвучал неожиданно близко. – Сейчас пройдёт.

Через пару минут боль в лодыжке действительно забылась. Мы направились к моему дому, тихо переговариваясь о клубе, о стихах и, конечно, о погоде.

– Чудесный вечер. Не находите? – спросил Артём, запрокинув голову наверх и вдыхая осенний ночной воздух. Я тоже посмотрела на ночное небо.

– Красиво. И звёзды так низко…

– Самое время для романтиков и поэтов, – улыбнулся Артём.

– Вы настолько романтичны?

– Не более чем человек, пишущий стихи, – усмехнулся Любавин.

Мне было приятно шагать с ним рядом, вслушиваться в его голос, украдкой посматривать на этого мужчину, который так отличался от всех, кого я знала.

– Мы пришли, – тихо заметила я. – Вот мой дом.

– Спасибо за прекрасный вечер, Аля, – Любавин взял мою руку и осторожно поцеловал её. Этим он нисколько не смутил меня. Казалось, я стала привыкать к его манерам. Попрощавшись, я вошла в подъезд, прислушиваясь к своему сердцу, как и советовал недавно Артём…

Глава 5

– Какие хорошенькие! Настоящее чудо!

– Если бы не мы с Петей, лежать бы этим чудам в мусорной канаве.

В просторной картонной коробке копошились пятеро щенков неизвестной породы. Я взяла одного собачьего детёныша в ладони, поднесла к лицу, разглядывая его совсем ещё сонные глазки, и его тёплый розовый язычок тут же лизнул мой нос.

Мы находились с Анесской на Петиной даче. Именно сюда отправились мои друзья в тот вечер, когда Артём провожал меня домой. Дача находилась в черте города, была достаточно обустроенной и комфортной. Домик, правда, оказался старым – ветхие половицы поскрипывали под ногами, когда по ним ступали, а в комнатах царила невероятная тишина, нарушаемая мерным тиканьем таких же старых, как и дом, «ходиков».

Агнесска примчалась тогда сюда с Петей после того, как его соседи обнаружили в дачном посёлке выброшенных щенков около мусорных баков. Малыши были совсем не приспособленными к жизни и явно могли погибнуть. Сердобольные пенсионеры услышали писк голодных щенков и почему-то позвонили Пете, зная, что он когда-то подрабатывал в ветеринарной клинике города. И не ошиблись, – рядом с Петром в тот момент рядом оказалась Агнесска, которая тут же поехала на дачу вместе с ним. По дороге ребята купили пакет молока, бутылку с соской и добрых два часа возились поздним вечером с двухнедельными щенками. Накормленные и заснувшие собачьи дети были отправлены Агнессой на передержку к её знакомым за определённую стоимость подобной услуги. Однако вскоре семья отказалась от временного содержания малышей. Супругам требовалось срочно уезжать, и подросшие щенки снова перекочевали на Петину дачу.

В старом доме было тепло и уютно. Коробка со щенками стояла в укрытом от сквозняка месте. Вопрос касался только будущего ухода за ними и последующего определения новым владельцам.

– Я смогу приезжать сюда кормить их. Мне недалеко, – сказала я. – Вместе с Сонечкой и будем сюда наведываться.

Вошедший со двора Петя, услышав мои слова, радостно откликнулся:

– Отлично! Тогда вот ключи. Замок, конечно, иногда заедает, но я сейчас смажу его. Думаю, проблем с открытием двери не возникнет.

– Я добавлю немного средств на питание, – отозвалась Агнесска. – И буду пока подыскивать им новых хозяев. Справимся.

Копошившийся в моих руках упитанный малыш издал довольный писк. Его шёрстка на ощупь была велюровой и очень мягкой. Глядя на подросших щенков, невозможно было поверить, что совсем недавно они были худыми, голодными и несчастными. Положив щенка обратно в коробку, я вышла по скрипучим ступенькам крыльца во двор.

На даче было необычайно хорошо! Неотступно подбирались первые заморозки, и свежий воздух весь пропитался приятной прохладой. В груди возникало невероятное ощущение холодного воздушного потока, который проникал в лёгкие и дарил свежесть. И хотя я не любила холод, пребывание в старом саду сейчас наполняло каждую мою клеточку особым умиротворением и покоем.

С момента, как Артём провожал меня домой, прошло уже немало времени. Периодически мы виделись с ним на лекциях, но ни он, ни я не предпринимали больше никаких попыток к сближению. Наши немногословные разговоры касались поэзии, темы урока, каких-то вопросов, ответов и уточнения различных нюансов стихосложения. Однако мне всё равно нравилось бывать на его лекциях, познавать его поэтическую мудрость и мировоззрение. Эти маленькие крохи позволили мне создать своё собственное представление о Любавине. В кафе я за все эти дни не появлялась, поэтому даже не знала, бывал ли в нём Артём. Дома было слишком много работы и бытовых дел.

– Ну что, девчонки, поехали? – окликнул нас Петя, заводя машину. Действительно, пора было уже собираться, оставив собачьих несмышлёнышей до завтрашнего дня. – Привезу старый манеж, щенкам просторнее будет.

Мы сели с Агнесской в Петину «Тойоту» и покинули уютную дачу.