Отражения одиночества

– Значит наверняка слышал легенду о «Ночном Пионере»?

Вася едва не поперхнулся от неожиданности.

– Слышал конечно. Неужели и ты в это веришь? Это ведь детские сказки.

– Разумеется. А что такого в них, что тебя пугает?

– Да ничего. Просто россказни малышни.

– Но иногда сказки базируется на правде, знаешь ли. Вот я и хочу узнать – может, ты слышал о том, что бы здесь кто-то исчезал? Или о телах или смертях?

– Не, – Вася помотал головой для пущей убедительности. – Ничего такого. Ладно, спасибо за угощение, пойду я. Доброй ночи.

– Доброй.

И что он так напрягся? А Вася напрягся, или Саша совсем чувствительность потеряла. Ладно. Что делать – надо идти к себе.

В комнате уже ждали Катя и Коля, порядком встревоженные. Впрочем, при ее появление оба расслабились.

– Что такое? У меня рога выросли? – Саша плюхнулась на свою кровать.

– Да не, – Коля на часы показывает. – Мы думали, тебя уже сцапал кто или еще чего. Думали уже искать идти.

Прошел почти час с момента, когда она вышла из архива. Час. Какого черта? Разговор с Васей занял сколько – десять минут? Двадцать?

– Все нормально. Но, увы, ничего нового я не узнала. К сожалению.

– А у кого спрашивала-то? – Катя с интересом рассматривает ее.

– Та пацан есть один, сын поварихи. Но он говорит, что не в курсе. Но напрягся знатно и сбежал, едва пятками не сверкая, как я его спросила.

– Боится? Или что-то знает?

– Не боится, но напрягается точно, – Саша покачала головой. – А насчет «знает» – понятия не имею. Может просто не любит все эти легенды.

– Я попробую его попытать, – Катя улыбнулась. – Как выглядит?

– Рыжий такой. И худой.

– И вообще – с поварами поговорить надо обстоятельно, со всеми еще раз, – Коля бросает на стол три смятых листка, найденных в архиве. – Может они что-то знают об этой Алле Поляковой хотя бы? Если вспомнят – то точно пустышка.

– А если нет – это ничего не докажет, – со вздохом констатирует Саша. – Как древние записи о Яне Павловом и этом Арсении Костюшко. Почти двадцать лет прошло. Если их не вспомнят – это все равно ничего не доказывает.

– Увы.

– И мы опять знаем, что ничего не знаем. Ладно – пора спать, – Катя спихивает Колю с ее кровати. – иди к себе. Мне завтра работать.

– Нам всем.

– Иди давай.

– Ладно, ладно. Доброй ночи, дамы.

Глава 10

– Вы прекрасно выступили сегодня, – Саша улыбается, подбрасывая дрова в костер. – Поздравляю с заслуженной победой!

Шелест потираемых ладоней, заменяющих аплодисменты, был сегодня как никогда громким.

– Давайте споем! – Леша на сегодняшний огонек принес незнакомую никому гитару – я играть умею.

Надя Назарова покосилась на парня.

– Ты гитару откуда взял? Не у вожатых же. У Феди из пятого, что ли?

– Ну да. А почему нет?

– Та он эту гитару весь день ищет, словно подругу потерял, – по отряду прокатились смешки. Но Лешу это определённо не смутило.

– Ну и пусть ищет. А вечером найдет. Она вообще мне нужнее, этот Федя даже играть на ней не умеет и хранит под кроватью, она пылью покрылось. А мы все без гитары так и смена пройдет.

– Александра Николаевна, скажите ему!

Саша вздохнула. Обижать Лешу не хотелось, но и потакать такому порыву тоже нельзя было.

– Леша, владелец гитары разрешил тебе на ней играть?

– Ну он сам-то не играет! И вообще – это не Федина гитара, он ее нашел просто, и все. Спрашивал всех – никто не знает, чья. Вот и хранит у себя.

– Я так понимаю – она не твоя, так что имя предыдущего владельца неважно. Тебе понравится, если завтра ты не найдешь любимые штаны, а кто-то другой в них ходить будет, верно?

– Да пусть ходит, мне не жалко!

– Ничего не жалко? Никакой вещи? Позволишь ребятам из всех отрядов взять все что хотят без спроса, чтобы потом как-нибудь вернули?

Леша насупился.

– Сегодня будем просто петь. А завтра, если тебе владелец гитары разрешит – сыграешь обязательно. Договорились?

– Ну вы все равно по-другому не позволите – явно расстроился парень.

– Увы. Брать без спроса чужое нехорошо.

– Ладно, ладно, понял, отдам этому жирдяю гитару, пусть спит в обнимку с ней, – с досадой Леша плюнул на землю. И протянул гитару Саше так, словно она ему руки жгла. – Пусть у вас пока побудет, после огонька зайду и отдам.

– Хорошо, – Саша кивает и принимает инструмент, ставя его на свободное место позади себя. И замечая с любовно выведенные на боку гитары буквы, складывающиеся в нехитрые слова. «Алене от Виталика. 09.09.2001»

Не могла же гитара храниться в санатории больше пятнадцати лет, верно? Или кто-то в сердцах мог оставить столь важный для себя инструмент здесь?