Воскрешение сердца

Нежность Марсэлины особенно пробудила в мальчугане востребованную любовь! И он страстно прошептал, утирая эти слёзы, не принадлежавшие, однако, ему. – Не плачь… Я всегда буду слушаться тебя… Мамочка, не плачь! Я больше никогда, никогда, никогда без твоего разрешения не войду в комнату ангелочка…

–Гумисоль…

–Мама…

Она глубоко и потаённо вздохнула, думами находясь на задворках своего пытливого ума, который постоянно обличал её невольную скорбь, и опять погладила сына по чёрным волосам. Отозвалась с болью. – Ты не виноват ни в чём.

–Правда? Не сердишься на меня? – Он с таким вдохновением поглядел на мать, что она снова устыдилась своих грязных и осквернённых мыслей. Только он про это ничего не ведал и не знал, потому что был далёк от всей грязи и скверны.

–Нет…

–Скажи ещё раз. – Он умолял.

–Не сержусь. – Повторила она, вздрогнув.

И мальчик, проникнутый непониманием своей вины, неожиданно, совсем внезапно и чудесно запел. Его голосок разливался звонко, упоенно! Мать зарыдала. Комната наполнилась моментально благоуханием песенных звучаний. И вдруг Энтони младший открыл глазки. И сам воздух на прозрачной лирике божественного рая сжался и стих.

Малыш пел, а братик улыбался тихой и нежной улыбкой, протягивая свои ручки к Малышу. Рядом стоял Ортонсольз, доктор и Энтони старший. Все они онемели от удивления. Никто не посмел отругать Малыша, и никто не запретил ему петь.

Тогда он сделал даже больше. Залез на стул, а потом и в кроватку; гладил вспотевшие волосы ангелочка, лаская тело, пылающее огнём, и успокаивал болезнь. Энтони младший дотянулся до Малыша, который с нежностью прижался к нему. Его дивный голос не умолкал ни на минуту, вливался в больное тельце умирающего.

Какое-то умиротворение наполнило простор комнаты! Благодать стекала отовсюду, она разливалась незаметно, весьма таинственно. Её дыхание было везде. Оно стекало на всё, чем олицетворялась воля нынешнего события. Энтони старший слегка взволнован и даже смахнул слезу, которая как-то стыдливо пробежала по бледному лицу, обличая мысли хладного ума.

Марсэлина слушала своё истомившееся сердце. Оно билось немного странно, но из его недр ниспускалась не счастливое покровительство благородного света, которым напитывался воздух, а тьма. Страх невольно опалил мозги.

Мальчик, что лежал в красивой кроватке, внезапно замер, будто бы и он напитывался чем-то весьма таинственным. Его тельце странно вздрогнуло. Он смотрел как-то печально, измученно, хотя страдания отступали во тьму.

–Мой сын?! – Вскричал испуганно отец. – Он умирает!

–Тише. – Строго сказал доктор. Человек в белом халате и больших круглых очках был тронут недетскою заботой старшего сына, который и сам ещё ребёнок.– Тише… Не кричите… Не мешайте царственному покою рождать своё стремление…

Малыш пел. Ни на миг не замирала его блаженная песня любви! Но порхала, как птица в небе, вольготно и легко. Великий свет покрывал всех! Такая необыкновенная благость явилась из рая, надежда воскресила в каждой душе святую радость! Братья соединились любовью Иисуса Христа. Покров Бессмертного Отца, Сына и Духа напечатлел Свою мудрость.

Доктор заметил, отирая сыпавшиеся слёзы со своего утомлённого лица, которое в эту минуту тоже, тоже коснулось чего-то необыкновенного и самого проникновенного. – Что за дивное пение?! Я слышу такое впервые…

Слуга Ортонсольз единственный, кто мог радоваться по-настоящему за Малыша! Ведь он спас своего брата, хотя ему и не разрешали его любить, но теперь всё изменится, он не ошибался в своих суждениях. И ответил уверенно. – Малыш – гений! И достоин великой награды, одной из которых есть любовь человеческая… Это необычный ребёнок, а мы, мы забываем порою о его тяготах…

Мать была уязвлена. История на этом не закончена. Нет… Она продолжается и всегда идёт туда, где знание. Чудо!! Свершилось истинное чудо! Энтони младший наследовал земной рай, оставив порог вечного покоя.

Малыш прилёг рядышком с ангелочком, тут же пристроился и его любимый котик. «Мя-яу… Мр-р… Мяу… Мр….» – Его мурлыканье было немного чудны?м, но и оно сегодня несло счастье всем, кто находился в этом доме.

Энтони старший хотел возмутиться, прогнать кота, осмелившегося на такую непрошеную вольность, да доктор приказал всем уйти, уйти немедленно. – Всех попрошу выйти из этой комнаты! Всех! – Его голос строг и торжественен одновременно. Повторил более сурово и немного громче. – Всем выйти!

–Нет! Не трогайте их! – Попросил Ортонсольз. – Пусть, пусть Малыш останется… Он сегодня герой… И не надо его ограждать от брата, иначе Бог нас всех покарает за такое жестокосердие… Братья должны расти вместе…

–Нет… – Энтони старший попытался спорить.

–Никаких возражений! – Доктор излишне настойчив.

–Вы правы! – Отозвалась Марсэлина, бросив истомлённый взгляд на Иисуса. Иисус смотрел не осуждающе, но Его взгляд всё-таки обличает грехи. И эти грехи наполняют душу, которая ищет покоя, а покоя не находит.

–Да! Попрошу немедленно всех выйти! Пожалуйста, все покиньте комнату! – Доктор суров, душа чем-то сильно встревожена и взволнована. Мысли летают в его голове весьма проникновенно и мощно. О чём он думает – никому не узнать, слова рождаются бурным потоком. Ведь сегодня он коснулся благодати.

–Позвольте мне остаться с детьми, со своими сыновьями, – мать плакала уже от радости, которая внутри неё лилась незаметно, хотя и сильно. Она верила в добро, верила в приток счастья. – Я не стану мешать им…

–Хорошо. – Доктор не стал спорить.

Энтони старший и Ортонсольз ушли.

–Ангелочек мой не умрёт? – Спросил неуверенно отец, остановившись возле двери. Ему совсем не хотелось покидать комнату, сердце горело огнём, кровь бушевала во всём теле, измучивая итог. – Вы же мне обещаете?

–Нет, нет! – Доктор ответил вполне уверенно. – Малыш спас вашего сына! Понимаете, спас… Вы должны определить себя в этих отношениях, иначе… – Речь смялась, но все осознали факт правды, которая себя проявила очень ярко.

Энтони старший был слегка уязвлён и ощущал вину. А слуга плакал от счастья и, конечно же, он сейчас пойдёт и поставит большую свечу Покровителю! В своей комнате Ортонсольз преклонил колени и стал молиться, молиться обо всех! О Малыше! О матери Малыша! Об Энтони младшем! И об Энтони старшем. – Иисус, благодарю Тебя… – Молитва была чистой, и потому она мгновенно взлетела в небо.

–Песня Малыша спасла жизнь Энтони младшему! Это диво! Я прежде никогда с таким не сталкивался, никогда. Сколько чудес в этом мире живёт, и все чудеса истекают из человеческой обители. И эта обитель у вашего старшего сына, она необыкновенная… Берегите его, охраняйте его от зла и любите, любите… Эта Песня Любви!– Воскликнул восторженно доктор. – Не утеряйте сокровище!

–Что такое? – Переспросила Марсэлина.

–Ваш сын необыкновенный! Его голос… Голос… – Доктор не сумел выразить правильно мысль, но Малыш его поразил. Восхищению не было предела. – Он призван в мир для утешения людского… Как звать вашего сына?

–Гумисоль…

–Этот мальчик получил дар свыше, берегите его душу, невинную и чистую, – отозвался доктор, поправляя очки, они постоянно сползали на нос. – Не погубите в нём божественное сокровище. Он раним и легко может утерять своё наследие, гениальность… А она не всякому даётся, не всякому, а избранным…

Мать опять прочувствовала свою вину перед Гумисолем, и стыд осквернил её пробудившуюся совесть. Внутри шла непрерывная борьба. И надо выстоять и победить, только сумеет ли? Выдержит ли она брань века сего?

–Гумисоль, – позвал негромко доктор мальчика, – оставь Энтони младшего, пусть поспит, а сам подойди ко мне, пожалуйста. Я хочу поговорить с тобой… Не бойся меня. Я хоть и кажусь страшным, но я добрый…

–Я не боюсь… И вы не страшный, совсем не страшный… – Малыш послушно вылез из кроватки и подошёл к чужому человеку. Смотрел тихо, свято. Кровь не брыкалась в маленьком тельце, она ласкалась о его берега чувственно.

–Ты очень хороший. Ты знаешь это? Сохрани в себе любовь! И пусть твоя радость никогда не проходит, потому что на грусти человек теряет своё достоинство… – Он произнёс по взрослому, без улыбки, а Малыш всё понял.

Гумисоль засмеялся, внутри светилось счастье, оно брызгало благодатью на всех, кто был рядом с ним. Человек в больших очках мальчугана не напугал, напротив, он как-то обласкал Гумисоля своим тёплым словом. Всё творила любовь Иисуса, Которому молился слуга Ортонсольз.

Когда доктор покидал этот дом, то сказал Марсэлине на прощание несколько напутственных слов. – Такие, как ваш необыкновенный Гумисоль, рождаются для того, чтобы мы, люди опустошённые и ленивые, погрязшие во грехах своих, могли скопить в себе милосердие и добро, любовь и сострадание, но эти богатства надо возвращать обратно в их нежные и ранимые души, чтобы они не охладели и не ожесточились в житии своём, потому что там…там они сядут выше нас… Намного выше! Надо постоянно помнить, что такие великие гении и страдальцы помогают нам жить в праздной весёлости, так как сами лишены её с момента рождения… Они страдают за наши грехи, не за свои. Не забывайте про это никогда. – Марсэлина молчала, ведь доктор уязвил её потаённые мысли, задел за живое, о чём и помнить не желалось. – И не надо стыдиться Гумисоля. Не делайте этого с ним… Он ангел во плоти, не дайте потерять ему любовь, за это взыщется. Отдавайте ему всю себя. Он, как никто другой, заслуживает материнской опеки!

Малыш и Энтони младший стали с тех пор неразлучны, всегда и повсюду были вместе. Любовь нелицемерная объединила их жизни, их нравы, их чувства, и никому в голову не приходило, что братья так непохожи друг на друга.

Ортонсольз был счастлив, за это он молился Иисусу. И, по-видимому, Иисус отозвался и услыхал душу старого слуги. И на данном моменте оберегал эту благую любовь. Марсэлина и Энтони старший увидели свет посреди мрака и тумана страданий, и свет сей повёл их дальше. Семья была снова едина, дружна, и настал мир.

Только кот почему-то не любил ангелочка с золотыми кудрями и постоянно кусал и царапал его красивое личико. Зато обожал Гумисоля, бегал за ним и ласкался, отдавая взамен свою кошачью преданность до последнего вздоха, пока не закрылись его глаза смертным сном, а однажды он даже отдал свою рыбку Малышу, которую оба съели, как настоящие друзья.

–Ты мой друг, – говорил Малыш коту.

–Мр-р! – Мяукал тот ласково и жался мордочкой к руке. Ему хотелось получить больше ласки и больше любви. И он, конечно же, всегда, всегда её получал на полном изобилии. А потому постоянно бегал за ним хвостиком.

Малыш смеялся и гладил кота, пока тот не засыпал, а потом сам пристраивался возле него и тоже засыпал сладким, безмятежным сном. И снились ему чистые и прозрачные чертоги хрустального царства, в котором они вместе с котиком и бегали, играя.